Кэтрин Куртц - Высший Дерини

Кардиель странно молчалив, решил Морган, помнивший блестящие в литературном отношении письма Келсону, вышедшие из-под пера епископа. Епископ Джассы часто бросал в сторону Арлиана удивленно-вопросительные взгляды, значения которых Морган не понимал. Мало того, иногда от этих взглядов волосы у Моргана становились дыбом, но он не знал, почему.

Арлиан же, напротив, был раскован, остроумен, и на него, казалось, совершенно не давила тяжесть сложившейся ситуации. Однако перед тем, как четверо вошли в зал заседания, он предупредил, что главные опасности только начинаются.

В зале уже сидели полдюжины епископов, тех самых, кого надо было убедить в невиновности и добропорядочности лордов Дерини. Здесь же присутствовали одиннадцать угрюмых представителей славного герцогства Корвин.

Как только четверо вошли в зал, послышались крики протеста.

Сивард ахнул, а Джильберт перекрестился. Его маленькие свинячьи глазки пробежали по лицам коллег, как бы ища поддержки. И даже желчный старый епископ Вольфрам де Бланет, наиболее яростный противник Интердикта, немного побледнел.

Ни один из них не ожидал появления хотя бы одного Дерини, а на пороге сейчас стояли двое.

Но они были людьми здравомыслящими, эти епископы Гвинеда.

И хотя их трудно было убедить в добропорядочности всех Дерини, они готовы были допустить, что в этих двоих конкретных Дерини зла все же меньше, чем в остальных. Отлучение и проклятие, несомненно, должны быть отменены, ведь Морган и Дункан представили вполне правдоподобные объяснения и покаялись в своих поступках.

Однако это решение не разрядило обстановку в целом.

Да, епископы, в большинстве своем, были людьми умными, образованными, трезво относящимися к догматам церкви и не склонными к истерии.

Но всего этого нельзя было сказать о простых людях, так что проблема вовсе не снималась, а поворачивалась другой гранью. Среднему человеку очень долго внушали, что Дерини – проклятая раса и что одно лишь присутствие Дерини несет смерть и разруху.

И несмотря на то, что Морган сохранял свое доброе имя за все время службы Бриону и Келсону, а репутация Дункана была безукоризненной до случая в часовне Святого Торина, все это казалось теперь ничтожно малым в сравнении с тем, что оба они принадлежали к Дерини.

Чтобы доказать простым людям, что Морган и Дункан отрекаются от путей Дерини, требовалось нечто более вещественное. Такая простая мера, как отпущение грехов, мало значила для простого люда: горожан, солдат, ремесленников, торговцев – всех тех, кто служил опорой армии. Их бесхитростные души требовали более конкретных, более реальных доказательств покорности и смирения лордов Дерини.

Нужно было созвать народ, чтобы перед толпой продемонстрировать полное согласие между двумя Дерини и епископами.

Оставалось всего два дня до того, как в соответствии с военными планами армия епископов должна выступить в поход. А кроме того, Морган и Дункан сообщили, что Келсона не будет в условленном месте раньше чем через четыре дня. Так что оставалось всего два дня, чтобы добраться до места встречи.

Поэтому официальная процедура отпущения грехов была назначена на вечер перед самым началом похода. А в течение оставшихся двух дней лорды Дерини будут обсуждать с епископами и их военными советниками планы кампании, монахи же Кардиеля будут распространять по городу слухи о сдаче и отречении Моргана и Дункана.

Сама церемония возвращения в лоно Святой Церкви должна состояться в большом кафедральном соборе города в присутствии солдат и горожан.

Здесь, на этом грандиозном спектакле, Морган и Дункан публично покаятся, очистятся от грехов и в соответствии со всеми канонами вернутся в лоно церкви. Народ должен быть доволен.

Два дня спустя после описываемых событий в великой долине Линдрета под Кардосой можно было увидеть одинокого путника.

Это был Син лорд Дерри.

Здесь было жарко. Воздух уже совсем прогрелся. Все говорило о том, что лето близко. Дерри вытер загорелой рукой пот со лба. Волосы его под шлемом совершенно слиплись от пота, а тело, в тех местах, где его терли ремни перевязи, саднило и пощипывало.

Передернув плечами, чтобы уменьшить неприятное ощущение, Дерри снял шлем и повесил его на левую руку. Еще раз внимательно оглядевшись по сторонам, он пошел обратно к тому месту, где оставил лошадь.

Он ступал по мягкой траве осторожно, стараясь производить как можно меньше шума.

Дерри выбрал этот путь из соображений безопасности, так как по лесу он не смог бы пройти бесшумно: треск сучьев немедленно выдал бы его. А попасть сейчас в плен – значит обречь себя на неминуемую мучительную смерть от рук тех, кто стоял лагерем в долине.

Дерри нашел, наконец, густые заросли, где стояла его лошадь.

Слева высились неприступные пики Рельянских гор, защищавших город Кардосу, к которому можно было пройти только через Кардосское ущелье. В городе сейчас сосредоточились войска Венсита из Торента, как рассказывали люди.

Справа на многие мили раскинулась Линдретская долина. И там, за хребтом, стояла лагерем армия Брана Кориса, графа Марли, предателя, который стал союзником Венсита – того самого Венсита, который угрожал существованию Гвинеда.

Все это быстро пронеслось в мозгу у Дерри.

Не было никакой надежды, что сложившаяся здесь неблагополучная обстановка улучшится в ближайшем будущем.

После того как два дня назад он расстался с Морганом и Дунканом, Дерри направился на северо-восток. Путь его пролегал по зеленым пологим холмам северного Корвина, прямо в Ренгарт – к лагерю армии герцога Джареда Мак Лейна.

Но в Ренгарте армии герцога не оказалось. Дерри нашел там лишь горстку крестьян, от которых узнал, что уже пять дней тому назад армия ушла на север.

Он двинулся следом за армией, и вскоре ласковые зеленые холмы Корвина сменились бесплодными каменистыми долинами Истмарха.

Через некоторое время он добрался до деревушки, где обнаружил следы ужасного побоища. Перепуганные местные жители, прячась, бродили по развалинам и пепелищам домов, изрубленные тела людей и лошадей лежали прямо на земле и гнили на солнце. Тут и там валялись забрызганные кровью клетчатые пледы и накидки на седла, в которых он узнал собственность клана Мак Лейнов. Красно-голубые с серебром знамена были втоптаны в пыль и грязь копытами лошадей.

Дерри постарался расспросить тех немногих из перепуганных крестьян, кого смог найти.

Да, армия герцога была здесь. Она встретилась с другой армией, и встреча была очень дружелюбной. Предводители сердечно приветствовали друг друга.

А затем неожиданно началась резня.

Один из крестьян припомнил, что видел желто-зеленое знамя лорда Макантера, владения которого лежали у северных границ Гвинеда. Раньше он всегда сражался в рядах войск Яна Ховела, последнего графа Истмарха.

Другие крестьяне видели бело-голубые знамена – цвета графа Марли.

Кто-то видел и черно-белые знамена Дома Фурстанов.

Но кто бы ни руководил этим войском, предательски напавшим на армию герцога Джареда и без всякой жалости уничтожившим ее, стало ясно, что произошла страшная измена.

Те, кто уцелел в кровавой резне, были захвачены в плен. Да, это была измена!

Следы смерти и крови вели в Ландретскую долину.

Дерри прибыл туда на рассвете и нашел армию Брана Кориса, которая разбила лагерь у входа в Кардосское ущелье.

Дерри знал, что ему следует как можно быстрее сообщить обо всем, что видел, Моргану, но сеанс связи был назначен на вечер, так что он решил не терять времени и разузнать пока как можно больше.

Он провел разведку в непосредственной близости от лагеря и узнал, что Бран Корис заключил сделку с Венситом в самом начале войны, не больше недели назад. Венсит соблазнил его щедрыми посулами. Даже люди Брана с тревогой говорили об этом союзе, хотя и их привлекала возможность получить богатство и земли, которые Венсит щедро предложил в уплату за предательство.

В задачу Дерри входило сейчас не попасть в плен до вечера, когда он сможет погрузиться в этот странный сон, во время которого свяжется со своим лордом и сообщит тому обо всем.

Король должен узнать об измене, пока не поздно. Кроме того, надо что-нибудь выяснить и о судьбе герцога Джареда и остатков его армии.

Дерри, скрытый в густом кустарнике, тихо пошел к поляне, на которой оставил спутанную лошадь. Вдруг треск сучка заставил его насторожиться. Он замер, весь превратившись в слух, рука его потянулась к мечу. Однако ничего больше не было слышно.

Дерри решил, что ему послышалось, что его разгулявшиеся нервы сыграли с ним шутку. Но нет, на поляне послышалось фырканье лошади и ее шаги. Может быть, лошадь почуяла его? Нет, ветер дул в другую сторону.

По всему было видно, что его ждет западня.

Где-то слева послышался шорох. Теперь Дерри не сомневался, что за ним следят. Однако без лошади нечего было и надеяться на бегство. Нужно идти вперед. Это его единственный шанс.