– А чего тут признавать? – внезапно вмешалась в разговор валькирия. – Перебить этих серых, и вся недолга! Я бы, к примеру, охотно в этом помогла.
– Взаимно, – ухмыльнулся Кицум, а Тави просто молча кивнула.
– С каких это пор слуги вмешиваются в разговоры хозяев? – окинув Раину не слишком любезным взглядом, прошипела сквозь зубы Мегана.
Раина усмехнулась, окидывая покрасневшую от злости эвиальскую чародейку высокомерным взглядом. Клара понимала – и в самом деле смешно, какая-то там Мегана, из какого-то там заштатного мирка смеет повышать голос на одну из немногих живущих сейчас в Упорядоченном, кто видел все Три Эпохи мироздания! Трудно даже сказать, сколько тысяч лет прожила валькирия, последняя Дева Битвы из Асгарца, время не могло овладеть ею, оно текло сквозь, не задевая воительницу; и что такое по сравнению с этими тысячелетиями срок жизни этой Меганы – да и, чего греха таить, самой Клары? Иногда боевая волшебница задавала себе этот вопрос: что заставило валькирию принять её как «кирию Клару», то есть чуть ли не как свою повелительницу?
– Мег, Мег, осторожнее со словами, Мег! – поспешно вмешался Анэто. Он уже вновь приятно улыбался. – Разве ты не видишь, что почтенная Раина отнюдь не служанка? Что на тебя нашло?! Мои извинения, доблестная воительница. – Анэто поклонился валькирии. – Прошу не принять за обиду. У каждого из нас бывает, что сгоряча срываются слова, о которых мы потом жалеем. Ведь мы же жалеем, не так ли, Мег? – Он выразительно взглянул на хозяйку Волшебного Двора.
Та уже успела овладеть собой.
– Прошу простить, – буркнула она, не глядя на по прежнему усмехающуюся валькирию. – Сегодня… был тяжёлый день.
Первая Эпоха началась сотворением мира и закончилась Боргильдовой Битвой (см роман «Гибель Богов»), в которой пали Древние Боги (к которым принадлежал и Старый Хрофт). Вторая Эпоха – эпоха Молодых Богов – закончилась их низвержением в результате восстания Хедина и Ракота. Третья Эпоха – эпоха Новых Богов – длилась во время описываемых событий.
– О, несомненно, – любезно отозвалась Раина. – У всех у нас сегодня был тяжёлый день. А вечер, я боюсь, окажется ещё тяжелее. Где эта самая «Гордость чего-то там»? Хотелось бы осмотреть всё заранее и убедиться, что нам не подстроили никаких весёлых сюрпризов. – Она состроила кровожадную гримасу.
– От всего сердца сочувствую тем, кто дерзнёт сотворить такое, – без тени улыбки ответил Анэто.
– Вот именно, – проворчала в сторону Мегана.
«Гордость Агранны» оказалась роскошной гостиницей в самом центре города. Окружённая особняками знати и богатейшего, первой гильдии купечества, она принимала только избранных гостей. Разумеется, оба мальчика-слуги на входе так и обмерли, едва завидев перед собой самого великого мага Анэто, милорда ректора ордосской Академии! Один из служек бросился распахивать двери, другой опрометью понёсся предупредить хозяина.
Поднялся страшный переполох. «Гордость Агранны» знала почётных гостей, но такого не случалось в её стенах ни разу. Клара откровенно и от души потешалась, глядя на бледное лицо повара, которому хозяин – напротив, красный, точно вареный рак, – что-то втолковывал вполголоса, время от времени (наверное, для выразительности) суя под самый нос увесистый волосатый кулак.
Мегана скучно-томным голосом потребовала для всех лучшие комнаты, отдельную обеденную залу, особое меню и прочее, прочее, прочее. Казалось, чародейка прямо-таки наслаждается этой сценой, и у Клары в сердце вновь шевельнулся холодноватый червячок недоброго предчувствия – слишком властна… слишком честолюбива… слишком уверена в своём праве указывать, приказывать и вообще распоряжаться… испытывает удовольствие, унижая других, хотя в этом не признаётся даже самой себе – ну как же, она ведь всё-таки Светлая волшебница.
Странное чувство это смущало Клару и не давало покоя – собственно говоря, ей до этой самой Меганы, её властолюбия и тому подобного не было ровным счётом никакого дела. Клара отыщет Кэра, заберёт его отсюда… и никогда больше не вспомнит ни про Эвиал, ни про мнящую о себе невесть что хозяйку Волшебного Двора. Но что-то всё-таки оставалось, сидело там, в глубине, и когда Клара случайно сталкивалась взглядами с Меганой, по спине боевой волшебницы пробегало нечто вроде дрожи.
«Я что, боюсь её? – сама себе поражалась Клара. – Я, не испугавшаяся Игнациуса, холодею при виде какой-то там ведьмы самого что ни на есть обыкновенного мира? Что со мной? Что я предчувствую? Беду? От неё? Кэру?..»
Нет ответов и не может быть. Если только она, Клара, не прибегнет к особым заклинаниям, мало чем отличающимся от запретной некромантии, чтобы прочесть, что же на самом деле на уме у Меганы. Правда, после этого эвиальская волшебница умрёт…
Когда все наконец устроились, Клара собрала свой собственный секретный совет. Морщась от боли, она закутывала комнату непроницаемой магической защитой, как закрывалась бы, скажем, от Ирэн Мескотт или от былых товарищей по Гильдии боевых магов, не делая никакой скидки на «неумелость» эвиальских чародеев. После случившегося в пещерах под Пиком Судеб она готова была к любым неожиданностям. Приняла она меры и к тому, чтобы никто не заметил даже само её заклинание. Для чрезмерно любопытного уха, решившегося прильнуть к замочной скважине, в комнате вёлся самый обычный дорожный разговор, ленивый и бессмысленный. Что-то о ямах, ухабах, дурной похлёбке на последнем постоялом дворе и потерянной подкове, из-за которой завтра придётся задержаться. И никаких следов никакого волшебства. Если Мегане придёт в голову слушать – что ж, пусть слушает.
Сидели возле ярко пылавшего камина на толстом и мягком ковре. Кицум блаженствовал, потягивая подогретое вино; Тави отдала должное нежным степным куропаткам, Раина, как и положено воительнице, прямой и грубоватой, пила пиво. Кларе кусок не шёл в горло.
– Друзья мои. – Она начала неуверенно, с трудом выговаривая слова. – Друзья, я виновата перед вами. След Мечей привёл нас в этот мир, но я не хочу и не могу втягивать вас в безумную войну против всего Эвиала. Ошибкой было связываться с эвиальскими чародеями. Они, несомненно, пытаются использовать нас в своих собственных интересах. Разрушитель… я думала, что это сказки. Теперь, после Эгеста и Агранны, я так не думаю. Собственно говоря, получается, что нам придётся втянуться в эту войну…
Клара смутилась, поняв, что говорит как-то странно, перескакивая с одного на другое. Ведь, собственно, самое главное – что она и в самом деле чувствует вину перед этими тремя, ставшими самыми близкими людьми, единственными товарищами. Она хотела сказать, что нечестно было тащить их сюда. Что незачем было втягивать их во всю эту историю. Что оказаться между магами Эвиала и Инквизицией может означать: против них обернулся весь мир. Что она, боевая волшебница Долины, только недавно поняла – там, в подземельях, стоя лицом к лицу с… с… – как была не права, легкомысленно присваивая право решать за других Наверное, для осознания этой не слишком-то сложной мысли на самом деле стоило взглянуть в глаза своей единственной пропавшей любви, чтобы понять, как страшно она одинока, и как, в сущности, пуста жизнь боевого мага, никогда ещё не сражавшегося, чтобы защищать свой дом и свою родину.
«Вот ведь как оно повернулось, – смятенно подумала Клара, – хотела совет собрать, а так, того и гляди, получится что-то вроде исповеди».
– Кирия. – Раина оторвалась от своего пива, взглянула в глаза Кларе… словно мать, старающаяся ободрить растерявшуюся дочь. И этот взгляд был настоящим… в отличие от «кирии». – Кирия Клара, не стоит мучить себя. Боевой маг тем и отличается от всех прочих, что умеет сделать понятной своим солдатам даже самую безумную цель. Мы пошли за тобой, потому что ты сделала безумную цель понятной нам. Мы держим за хвост целый мир, А может, и больше. У нас не так много развлечений в этой жизни, кирия. Я знаю… сердце Девы Битв не ошибается… нас ещё ждёт война, настоящая война, по сравнению с которой все наши былые приключения покажутся детской забавой. И ещё я предвижу, что та война разразится не между мирами и не где-то под чужим солнцем. На пороге Долины, твоего… и моего дома, кирия. И – клянусь браслетами Вотана! – эти двое заслужили, чтобы Долина стала и их домом тоже. Если, конечно, у них не найдётся иных дел в Мельине. – Раина метнула быстрый взгляд на посерьёзневших Тави и Кицума. – Вот тогда нам потребуется всё, что у нас есть. Тем более что враг-то будет, боюсь, старый. – Валькирия усмехнулась. – Мы уже дрались с ним… когда встали на пути вторжения в Мельин. Трусы наподобие всяких там лекаришек отодвинули Долину с пути козлоногих, но теперь это не поможет. Так что мы здесь просто отдыхаем, кирия Клара. Мы выполняем обещание. Мы идём по следу Мечей. Мы знаем, зачем мы здесь и что мы ищем. – Валькирия вдруг подалась вперёд, глаза её вспыхнули. – Впервые у каждого из нас есть за что сражаться. Мы чувствуем это. Такое бывает. Маленький отряд, истекая кровью, защищает какой-нибудь ничтожный холмик, или мост, или мельницу, все думают, что главная битва гремит где-то далеко-далеко, а потом вдруг оказывается, что именно эта позиция, этот холм, этот мост, эта мельница решили исход войны. Не знаю, как у других, но у меня сейчас именно это чувство. А у тебя, Тави, сестрёнка? Ты сражалась в Мельине, ты была наёмницей… потом мы насмерть стояли с тобой против козлоногих. Теперь мы тут. Ты понимаешь, зачем мы здесь и что должны совершить?
