– Я знаю. Убив его, вы спасли Даруджистан. Я знаю, Скрипач...
– Все давно позади, Крокус. И ты должен понимать, что звание дяди, который любил и заботился о тебе, гораздо выше звания верховного священника. Если бы ему представился шанс, то, я уверен, он произнес бы те же самые слова.
– Разве ты не видел? У него была огромная сила, Скрипач, но он и пальцем не пошевелил, чтобы использовать ее по назначению. Просто сидел в темной каморке своей осыпающейся обители! Он мог иметь собственное поместье, восседать на месте консула, издавать различные...
Скрипач был не готов к подобному аргументу. Придерживаясь всю жизнь правила «остаться без совета – гораздо ценнее, чем дать свой собственный», у сапера не нашлось для собеседника никаких дельных слов.
– А что, она затянула тебя сюда, чтобы оставаться всю дорогу такой угрюмой? – спросил он, бросив взгляд на девушку.
Лицо Крокуса потемнело, и, не закончив разговор, он пришпорил свою лошадь и занял место возглавляющего караван.
Вздохнув, Скрипач повернулся в седле и взглянул на Апсалу, которая следовала в нескольких шагах позади.
– Что, любовники, повздорили?
Девушка в ответ лишь только прищурилась, как сова. Скрипач повернулся обратно, удобно усевшись в седле.
– Да, этот шар выиграл Худ, – пробормотал он себе под нос.
Искарал Пуст с силой вставил щетку в дымоход и начал неистово там скрести. На пол у очага немедленно посыпались хлопья сажи, превратив мантию верховного священника в грязную черную робу.
– У вас есть дрова? – спросил Маппо, сидя на невысокой каменной платформе, заменявшей Искаралу его спальное ложе.
– Дрова? А разве они лучше, чем щетка?
– Для разведения огня, – ответил начинающий выходить из себя Трелл. – Нам нужно немного натопить здесь – такое впечатление, что эти каменные стены хранят холод еще с зимы.
– Дрова? – озабоченно повторил Священник. – Нет, откуда им здесь появиться. Зато у нас имеется помет – о да, много помета. Огонь – это прекрасно! Давай, сожжем их до хрустящей корочки... А Треллам знакомо такое качество, как коварство? Ведь об этом нет никаких упоминаний – только и слышно: простодушный Трелл здесь, Трелл там... Хм, найти старые записи о неграмотных людях практически невозможно.
– Треллы – вполне образованный народ, – обиженно ответил Маппо. – Уже в течение нескольких веков – кажется, семи или восьми.
– Да, надо бы обновить мою библиотеку, хотя эта проблема потребует довольно больших затрат. Поднявшиеся Тени грабят все величайшие библиотеки мира, – он присел у камина, и на его покрытом сажей лице появилось озабоченное выражение.
Маппо прочистил горло:
– А что нужно сжечь до хрустящей корочки, верховный священник?
– Да пауков, конечно. Мой храм скоро начнет разлагаться из-за этих проклятых тварей. Если увидишь их, Трелл, бей без пощады – можешь взять те сапоги на толстой подошве и кожаные перчатки. Убей их всех, ты понял?
Кивнув, Маппо поплотнее обернулся шерстяным одеялом, немного поморщившись, когда его грубая ткань дотронулась до распухшей раны на задней поверхности шеи. Лихорадка отступила – скорее всего, это произошло благодаря огромным резервам его собственного организма, а не тем сомнительным лекарственным средствам, которые приготовил молчаливый слуга Искарала. Клыки и когти Сольтакена и Д'айверса могли заразить страшной болезнью: у пораженного бедолаги начинались галлюцинации, превращающиеся в животное сумасшествие. Изредка все заканчивалось смертью, а у большинства выживших болезнь переходила в латентную фазу: человек сходил с ума на один два дня девять или десять раз в год. Самое страшное, что в этом состоянии больной себя абсолютно не контролировал и в нем просыпалась безудержная жажда крови.
Искарал Пуст уверял, что Маппо избежал данной участи, но сам он в этом был совсем не уверен. Трелл с тревогой ожидал, пока не пройдет, по крайней мере, пара циклов луны. Он не хотел думать о том, что в один прекрасный момент может стать хладнокровным убийцей для всех окружающих его людей: много лет назад Маппо оказался в составе банды головорезов, разоряющих Джаг Одан, и он видел, как люди по собственному желанию вводили себя в подобное состояние. Картины той резни навсегда остались в памяти Трелла, поэтому он твердо решил покончить с собой, если почувствует проявление хотя бы первых симптомов этой страшной болезни.
Искарал Пуст поколотил щеткой в каждом из углов маленькой перевязочной комнаты, в которой лечили Маппо, а затем добрался до потолка и повторил свои действия.
– Надо убить каждого, кто кусается, каждого, кто жалит: эта священная территория Тьмы должна оставаться девственно чистой. Убить всех, кто ползает или быстро здесь бегает! Но вы были осмотрены на наличие паразитов – о да, оба из вас. Мы не позволяем проникать сюда никаким незваным гостям, у нас специально приготовлены ванны со щелоком. Вас это не касается, хотя, конечно, у меня остаются некоторые подозрения.
– И долго вы здесь живете, верховный священник?
– Я не знаю, и мне это абсолютно не нужно. Для меня важны только совершенные действия, достижение какой-либо цели. Это время дано для подготовки – и ничего другого, причем каждый готовится столько, сколько ему это необходимо. Достигнуть своей цели – значит выполнить план, который заложен в тебе при рождении. Ты! рождаешься на этот свет, и пока все окружающие люди не станут подвластны Тьме, растворившись в священном небытии, ты наслаждаешься жизнью. А я живу, чтобы готовиться, Трелл, и это скоро произойдет.
– А где Икариум?
– Жизнь принятая за жизнь отданную, передай эти слова. Он сейчас в библиотеке. Монахини ушли, забрав с собой несколько книг. В основном они касались самоудовлетворения. Я открыл для себя, что их лучше всего читать в постели. Все остальные материалы – это моя скудная коллекция, которая только занимает место. Ты голоден?
Маппо внутренне покачал головой в знак полного замешательства. Способность священника перескакивать с темы на тему без предварительного предупреждения уже перестала злить и начинала завораживать. На каждый вопрос, заданный Треллом, следовал эксцентричный монолог, который заканчивался абсолютно другими темами. Это, однако, не истощало его запаса болтовни: Искарал оставался всегда готовым к новому бессмысленному словесному потоку. «Да, – подумал Маппо, – этот человек действительно превратит ход времени своей жизни в полную бессмыслицу».
– Ты спросил, голоден ли я? Признаюсь, да.
– Слуга приготовит еду.
– А можно ли принести ее в библиотеку? Верховный священник нахмурился.
– Это, конечно, нарушение этикета. Но если вы настаиваете...
Трелл заставил себя подняться на ноги.
– А где у вас библиотека?
– Сначала поверни направо, пройди тридцать четыре шага, затем поверни направо вновь, и еще двенадцать шагов, затем проникни через дверь, которая окажется по правую руку, и сделай еще тридцать пять шагов, а после этого пролезь под аркой, поверни направо и пройди еще одиннадцать. В конце поверни направо вновь, сделай пятнадцать шагов и войди в правую дверь.
Маппо с глупым видом уставился на Искарала Пуста.
– А можно, – спросил он, сузив глаза, – просто повернуть налево и сделать только девятнадцать шагов?
– Конечно, – пробормотал священник.
Маппо размашистыми шагами приблизился к двери.
– В таком случае я выберу путь покороче.
– Если это необходимо, – проворчал верховный священник, склонившись над метлой и пристально разглядывая ее потрепанную щетку.
Нарушение этикета стало понятным Треллу, когда он вошел в библиотеку. Эта невысокая комната также служила и кухней: Икариум сидел в нескольких шагах справа за массивным столом, выкрашенным в черный цвет, в то время как слуга колдовал поверх котла, подвешенного на железных цепях над очагом, который располагался на небольшом расстоянии по левую руку от двери. Голова слуги была практически не видна из-за клубов пара. Он промок до нитки, и капли конденсата, стекающие с рук и огромного деревянного черпака, капали прямо в котел.
– Пожалуй, я воздержусь от супа, – сказал, поморщившись, Маппо, обращаясь к повару.
– Эти книги гниют здесь, – произнес Икариум, услышав голос друга. – Ты уже выздоровел?
– Да вроде того.
Рассматривая Трелла, Икариум нахмурился.
– Суп? А, – выражение его лица приняло обычное умиротворенное выражение, – да это же вовсе не он. Просто слуга кипятит белье. На покрытом резным орнаментом столе ты найдешь более питательные блюда, – Икариум показал рукой на стену за фигурой слуги, а затем вновь вернулся к заплесневелым страницам древнего тома, раскрытого перед ним. – Это крайне удивительно, Маппо...
– Свидетельство крайней изоляции живших здесь бедных монахинь, – произнес Маппо, приблизившись к столу с провиантом. – В этом нет абсолютно ничего удивительного.
