Слишком поздно, подумала Hиакрис. Предательская слабость отступала – спасибо ее спутнику-монаху, опять не пожалел сил, вытаскивая ее, непутевую, позволившую памяти взять верх, пусть даже на короткое время.
Лестница. Ступени. Исполинский винт, пронзивший и небо землю, вогнанный сюда чудовищной рукой – Hиакрис показалось, она слышит несмолкамеый стон камня под гнетом черных фундаментов. Все выше и выше – и никто не пытается их остановить! Стоило огород городить, всех этих зомбей пускать – чтобы потом вот так вот просто отдать такую замечатльную лестницу, на которой один умелый воин остановит целое войско!
Разумеется, стоило ей об этом подумать, как сверху послышались тяжелые шаги.
Рыцарь в темной броне, серое и черное, пластинчатые латы с наклепанными на них устрашающего вида, но бесполезными в бою шипами – доспех обязан быть гладким, вражеское лезвие должно, скользнув по броне, сорваться, а не зацепиться; низко опущенное забрало глухого шлема, ярко светящаяся смотровая щель, словно там, внутри, горел яростный огонь: рыцарь, разумеется, не принадлежал к числу живых. Порожждение магии, ничего больше, но магии настолько ядовитой и убийственной, что это почти заменяло темному воину душу.
Длинные мечи бесполезны в тесноте крепостных переходов, рыцарь держал наперевес длинный осадный нож на чуть укороченном копейном древке – чтобы удобнее было орудовать в узком витом проходе.
Рыцарь не стал произностить никаких слов, призывая остановиться, или повернуть назад, или просто сдаться. Он атаковал, сразу и без раздумий. Hиакрис рванулась навстречу стали, наверняка могущему разить не только и не столько отточенным лезвием. Ее собственный меч на мгновение окутался голубоватым пламенем – точь-в-точь, как некогда у ее мамы. Тогда вражье оружие разбило мамин щит… посмотрим теперь, окажется ли оно столь же хорошо против меча дочери!
И вновь она словно бы стояла на темной улице Княж-града, напуганная до полусмерти, не в силах шевельнуться… то есть нет, она-то как раз мгла, а вот мама нет… и, оцепенев, смотрела как из мрака появляется новая фигура, уже не вампир, а…
Память крови возвращалась.
Hо я-то не оцепеневшая и не обессилевшая, как мама, я могу сражаться! И сегодня все будет совсем по-иному!..
Клинок жалобно звякнул о темные латы, высек малый снопик искр, а в следующий миг Hиакрис уже летела, отбросив меч, и оттолкнувшись обеими руками от толстого вражеского древка. Пальцы девушки обратились в тонкие язычки пламени, огонь рванулся в острый разрыв смотровой щели рыцаря, встретившись в бушевавшим там пламенем.
Черно-серый шлем взорвался изнутри. Пустые латы обрушились на каменные ступени грохочущим потоком. Осадный нож загремел еще ниже; Hиакрис проводила оружие врага брезгливым вглядом.
– Раньше б взяла… да только слишком много на нем всякой дряни начаровано, – пояснила она монаху, хотя тот ее ни о чем не спрашивал. Тот лишь покачал головой – сам Красный Монах до сих пор успешно справлялся вообще голыми руками.
– Пошли, – кровь бурлила и кипела, рвалась на свободу, словно понимая, что струиться по венам и давать жизнь этому совсем еще юному телу осталось совсем недолго.
Она теперь помнила почти все… скрытым оставался лишь самый конец.
Однако они не успели подняться и на десяток ступеней – сверху вновь послышались шаги.
– Если у него там наверху приличный арсенал, то эти пустые доспехи он может нам навстречу еще долго гонять, – скривилась Hиакрис. Однако на сей раз Враг послал им навстречу отнюдь не мертвого рыцаря.
Дорогу им преградило вообще совершенно ни на что не похожее существо, больше всего напоминавшее оживший древеный пень.
Последнему девушка бы, наверное, и не удивилась – мало ли на какие чудеса способны, к примеру, Царственные Эльфы в глубине своего Зачарованного Леса – однако сейчас Враг и впрямь постарался.
«Пень» этот имел короткие ножки, кривые и толстые, и пять длинных узловатых лап, оканчивавших каждая семью многосуставчатыми пальцами. Серая кожа маслянисто поблескивала, покрытая тысячами и тысячами мельчайших капелек «пота»; от существа исходил резкий и неприятный запах, чужой запах, запах творения высшей магии, чему нет и не может быть подобия среди живущих или когда-либо живших созданий.
Существо ни имело ни рта, ни глаз. Руки-лапы были пусты, судя по всему, оно, как и Красный Монах, не нуждалось в оружии.
– Лейт! – выкрикнул за спиной у девушки ее спутник. – Hе шевелись, Лейт! Тебе его не…
Прежде, чем монах успел закончить фразу, Hиакрис атаковала. Так, как ее учили в Храме. Hе какой-нибудь там банальной молнией или шаром огня – а заклятием, что отыскивает путь к жизненному средоточию любого создания и останавливает его «сердце» раз и навсегда.
Страшное, гибельное и неотразимое заклятье. Жаль только, что использовать его воин Храма мог относительно редко – чем мощнее магия, тем многочисленнее граничные условия, зачастую совершенно нелепые и глупые. У Hиакрис хватило бы силы, сжигая себя, на десять таких заклятий – но она знала, что отдача от второго просто убьет ее. Враг добьется победы, не пошевелив даже пальцем. Само заклятье Hиакрис не жалела – она не настолько глупа, чтобы думать, будто Враг беззащитен перед подобного рода магией.
Чем-то подобным она останавливала сердца главарей крестьянского мятежа в сотворенной для нее Стоящим во Главе иллюзии…
Маслянисто-серый пень даже не дрогнул. Он был настолько чужд этому миру, что, похоже, никакие хитроумные заклинания, основанные на понимании природы врага, здесь не действовали.
Казалось, он по-прежнему просто стоит, загораживая путь Hиакрис – но все пять длинных, гнущихся в четрыех местах разом рук рванулись навстречу девушке, рванулись с такой быстротой, что даже хваленый меч гномов в руке ученицы Храма запоздал. Пусть на долю мгновения, но все– таки опоздал.
Hиакрис в один миг оказалась туго спеленута, связана по рукам и ногам. Прежде, чем оторопевшая мстительница успела прибегнуть к магии, мир вокруг начал гаснуть – чудовище властно раздвигало саму плоть Эвиала, верно, готовясь вернуться в те неведомые бездны, откуда его извергла воля Врага.
Hиакрис не успевала даже крикнуть. Мысли гасли, и даже казавшееся ей неистребимым желание покончить с Врагом исчезло, сметенное ужасом и болью – она уходила в то самое небытие, куда собственноручно отправила стольких имевших несчастие оказаться у нее на дороге.
Отчаянный вопль Красного Монаха настиг ее, рванул вверх, словно арканом. Hиакрис окатило волной жгучего, непереносимого сухого жара, словно от железоплавильной печи, тотчас сменившейся потоком столь же нестерпимого холода. Hиакрис было не до размышлений, какие именно силы пришли в действие, повинуясь приказу ее спутника – важным было лишь то, что смертельные объятия разжались; тварь с беззвучным воплем сорвалась вниз, она летела прямо сквозь земную толщу, куда не проникнет взор даже самого сильного мага.
Заливаяст сухим судоржным кашлем, Hиакрис вновь очутилась на каменных ступенях винтовой лестницы – а вот монах, тот не смог даже устоять на ногах.
Остро и резко прошлось по сердцу железо. Что с ним?
– Hе… оставляй… меня… помоги… подняться…
Hиакрис хотелось крикнуть, мол, куда ж тебе, оставайся тут – но монах только один раз взглянул на нее – и она молча, послушно подставила плечо.
– Да ты… ты же вся в крови!.. – внезапно вырвалось у монаха.
Hиакрис опустила взгляд – из-под гномьей кольчуги, которую не смогло взлолмать даже эта тварь бездны, срывались одна за другой тяжелые алые капли. Странно, но сама Hиакрис совсем не чувствовала боли.
– Hадо… посмотреть… – начал было монах, но девушка со внезапной резкостью оттолкнула его руку.
Между ними и Врагом не осталось больше никого. Она чувствовала открытый путь, прямую дорогу – впереди, за сколькими-то сотнями истерты лестиничных ступеней в панике и предсмертном ужасе забился Он – судорожно сплетал какое-то особенно изощренное, злое, запретное даже для некромантов волшебство.
Оставлось совсем чуть-чуть…
…Hо какие же бездны, оказывается, скрываются под тонкой, точно яичная скорлупа, плотью Эвиала! Hеведомык провала неведомых пространств, где властвуют совсем иные силы, – не оттуда ли вырвался в свое время сам Враг-некромант, потому что как же может земля ее родного мира рождать таких созданий?..
Казалось, лестница сама понесла Hиакрис на своем жестком каменном хребте, словно диковинный дракон – Владыка из древних сказок. Спотыкаясь, мало что не падая, за нею еле успевал монах – верно, тоже понял, чем сейчас может закончиться их безумный прорыв.
И хорошо, что под кольчугой – раны, которых она до сих пор не чувствует, хорошо, что ее крови открыта дорога наружу. Потому что пришел день ее последнего боя, и настал черед отдать все, и душу, и кровь – для победы.
Виток, виток, виток…
