Вздохнув напоследок, я выдернул из-за пояса жезл и, пригнувшись, бросился к маячившему в двадцати шагах дубу.
В следующий миг в его кору четким стуком впились сразу две стрелы.
Валентин Зорин, воскресенье, 20 июня
Ситуация была – хуже не придумаешь. Мой собственный жезл валялся у стены, а стоящий передо мной эльф нарочито неторопливо поднимал двумя руками небольшой изящный самострел. Он не спешил, растягивал удовольствие, ожидая, должно быть, когда до презренного адана дойдет весь ужас его положения – и вот тогда можно будет выпустить крохотную отравленную стрелку в искаженную страхом звериную морду.
Дилетант.
Я ждал. Весь мир для меня в этот миг сузился до узкого, маслянисто отблескивающего наконечника стрелки и том невидимом пути, который проделала по моему телу срывающаяся с него прямая. Вот холодная точка скользнула по животу… пересекла грудь… уткнулась в ямочку у основания шеи… и в этот миг я «взорвался».
В «вихре» мы отрабатывали этот прием каждый день – до тех пор, пока он намертво не закреплялся в подкорке. Корпус скручивается правым плечом вперед-вниз, затем резкий кувырок вперед-вправо, под руку спарринг-партнера и из положения «спиной к противнику» – анекдотичный, но в реальности обладающий колоссальной силой «удар задом».
Эльф отлетел к стене. Выпавший из его рук самострел жалобно тренькнул и стрелка, с противным взвизгом срикошетив от стены, унеслась вглубь коридора.
Прежде чем серкелуин опомнился, я подскочил к нему и, довершая начатое дело, с размаху рубанул ребром ладони по шеё. Террорист обмяк и безвольным мешком сполз по стенке к моим ногам.
– Согласен, – сказал я, глядя на его недоуменно-обиженное личико. – Это был нечестный прием. Для эльфа. Грязный. Но ведь с нами, последышами, по-хорошему нельзя.
Всеволод Серов, воскресенье, 20 июня
Я быстро выглянул из-за ствола, тут же нырнул обратно, высунулся с противоположной стороны, выстрелил по окну, в котором, как мне показалось, мелькнула зеленая тень и, что было силы оттолкнувшись, бросился бежать.
Три шага, прыжок, кувырок… за моей спиной вырос целый частокол стрел, штук пять или шесть, не меньше… затем косматая рыжая вспышка едва не поджарила мне пятки – у серкелуин хватало и современного магического оружия, но, к счастью, обращались они с ним не столь ловко, как с традиционными луками.
Перекатываясь, я выпустил два заряда в направлении бешено вращающейся перед глазами серой громады и, к собственному удивлению, даже умудрился один раз попасть. В окно. Второй разряд эффектно, но совершенно неэффективно вспух снежным облаком, оставив на память о себе покрытое изморозью пятно.
За покосившийся деревянной хибаркой – краем сознания я подивился, что эльфийские стрелы не пробивают этот сарай навылет – Коля Саньковский, согнувшись, пытался протащить сквозь лодыжку обломок стрелы. Кафтан его понемногу пропитывался кровью из неглубокой раны на боку – другая стрела метила в сердце, но прорезала лишь тонкое сукно, полотняную рубаху и кожу под ней.
– Бо-ольно!
– Давай, я дерну, – сказал я, падая на колени рядом с ним. – На раз-два… готов?
– А-а-у-о!
– Перевязать есть чем? – спросил я, внимательно изучая наконечник извлеченного эльфийского подарка. Похоже, не отравлен… по крайней мере, характерного маслянистого отблеска не видно, но вот что мог натворить этот наконечник с отточенными до бритвенной остроты гранями – даже думать неприятно.
– Найдется, – скривившись, выдохнул Колька.
– Наши как? – спросил я.
– Йоха тоже подстрелили, – продолжая зажимать рану ладонью правой, Колька вытряхнул из кармана индпакет и рванул зубами обертку.
– В плечо стрелу поймал, дылда. Теперь с одной левой лупит – с его-то дуры, прикинь, а?
– Подожди, я сейчас гелик приложу, – сказал я, охлопывая карманы. Куда ж я засунул этот амулет… ага, вот.
Гелиотроп сработал как положено – хлещущая из сквозной раны струя крови почти мгновенно иссякла и я смог спокойно наложить на рану тугую повязку паутинного бинта.
Валентин Зорин, воскресенье, 20 июня
– Вот за этой дверью, – сказал Аоэллин.
– Вы уверены? – переспросил я, с подозрением оглядывая искомую дверь. В отличие от своей дальней родственницы, от которой мы с Невидимкой так успешно избавились, железо этой двери ограничивалось простеньким замком, магия же, насколько я мог судить при беглом осмотре, отсутствовала как таковая. В общем – обычная крашенная белой краской деревяшка, из той раешной породы, что, как любит говорить Смазлик: «с полупинка выносятся на раз!».
– Так сказала Тайша, – пожал плечами эльф. – Лично мне пока не доводилось уличать её в ошибке.
– Надеюсь, – пробормотал я, отступая к стене, – что и мне не придется.
– Выбивайте, – решительно сказал эльф. – А я вас прикрою.
– Угу, – кивнул я. Глубоко вдохнул, оттолкнулся от стены… и проломив хлипкую филенку, застрял. Картина маслом – король гномов, выбивающий зуб дракону ударом ноги в прыжке! В роли гнома – известнейший российский шут Валя Зорин, аплодисменты, пжалуста!
Ситуация была настолько идиотская, что я не выдержал и на весь коридор облегчил душу заковыристым богохульством, не стесняясь присутствием дамы.
– Валентин? – неуверенно произнес женский голос за дверью. – Валентин, это ты?
– Нет, – огрызнулся я, заполучив, наконец, свой башмак обратно – вместе с доброй третью косяка. – Это общество спасения на водах!
Молча наблюдавший за моими потугами Аоэллин коротко взмахнул рукой – и левая, не пострадавшая доселе створка, с гулким «бум» шлепнулась об пол на середине комнаты.
– Похоже, – заметил сидевший в углу Шарапов. – Общение с моим партнером сказывается на вас, Валентин Арсеньевич, далеко не лучшим образом.
– Наурлин, идти сможешь? – быстро спросил Аоэллин.
– Только опираясь на дам, – ответил Шарапов. На ноги он, правда, сумел подняться без всякой посторонней помощи. – Что за концерты вы тут устроили? Великолепная семерка снова в деле?
Я не обращал на него внимания. Аоэллину и Тайше пришлось самим выпутывать Макса из кокона эльфийских неразрывных веревочек; спеленутый гном монотонно ругался на кхуздуле. Из четверых пленников для меня существовала только Арина – бледная, напуганная, но живая.
Я стиснул ее в объятьях так, что сам испугался – ну как сломаю ребра? Мы что-то шептали друг другу на ухо, не отрываясь, покуда кто-то не потряс меня за плечо.
– Где Сева? – поинтересовалась Валевич-старшая, поправляя разорванное на плече платье.
– Отвлекает врага, – за меня ответила Тайша.
– Ну хорошо, – успокоенно вздохнула Арина. – А то несправедливо бы вышло.
Всеволод Серов, воскресенье, 20 июня
– Прекратить!
Даже сквозь шум боя этот повелительный окрик был четко различим – он хлестнул по ушам словно удар кнута. Вот уж не думал, что у кого-то из этих юных олухов может быть так хорошо поставлен командный голос – голос, отданные которым приказы в даже разгар горячей схватки выполняешь не раздумывая.
– Гляди-ка, – удивленно выдохнул прильнувший к щели меж досками Колька. – Хто-то вылез.
– Я сказал – прекратить! – хлестнул новый окрик. – Немедленно!
Из жезла его скорее всего, не достать – раз он так нагло сунулся в окно, следовательно, чертовски уверен в своей защите. А вот пулей… я отложил в сторону жезл и осторожно вытащил «Рекс» из кобуры на бедре.
– А кто ты такой, что тут командуешь?!
Жалко, винтовка осталась на позиции – а то б я этого наглеца попытался бы через сарай достать!
– Для тебя и тебе подобных имя мое – Хиргортаур!
– Как же как же, наслышаны! – крикнул я, проворачивая барабан – так, чтобы напротив ствола оказалось гнездо с крестообразно надпиленной пулей. – Если не секрет, какой такой ужасающей скверной ты повелеваешь? Сетью общественных сортиров?
Колька заржал.
– Ну, ты, Серый, отмочил, – выдавил он, хватаясь за бок. – Блин, нельзя же так… у меня от смеха сразу дергать начало, будто кто палкой в ране поворошил.
– Значит, тебе смешно, адан? – выкрикнул Хиргортаур. – Тогда подойди ближе, туда, где ты сможешь разглядеть своими мутными глазками, что я держу в руке. Посмотрим, будешь ли ты так же смеяться после этого?
– Во придур! – удивился Саньковский. – Он что, вправду думает, что ты так возьмешь и вылезешь? Не, ты глянь, там и другие повысовывались… самое то врезать им по полной!
– Нет, Коля, – выдохнул я, опуская револьвер – Есть у меня одно поганое предчувствие. В том плане, что придур он, конечно, полный, но только не в том смысле, как ты про него думаешь.
– Серый, ты что?
Но я уже вывернулся из-за сарайчика и неторопливо шагал в сторону дома, не отводя при этом глаз от тускло поблескивающего в поднятой руке главаря серкелуин амулета.
Две запятых из серого металла в сложном плетении проволочек-направляющих. Надави чуть сильнее, и капельки сойдутся, как инь-янь. Интересно… я ведь никогда до этого не видел вольфрам.
