– Я люблю брать быка за рога, мистер Мэйсен. Скажите, вы уже поставлены на учет в каком-нибудь из Домов Материнства?
– Поставлен ли я на учет? Какой учет? – изумился я, сознательно разыгрывая тупицу.
– Бросьте валять дурака, мистер Мэйсен. Вы прекрасно понимаете, о чем я. Итак, состоите ли вы на учете?
– Нет, Не состою.
– Но такая кровь, как ваша, могла бы принести нашему острову огромную пользу.
– Хм-м… Не знаю, стоит ли…
– Может быть, вы являетесь принципиальным противником евгеники?
– Нет, но…
– Что же, в таком случае вопрос решен. Как только эта буря в стакане воды благополучно утихнет, а колония вернется к нормальному существованию, мы ждем вас в гости на ужин.
– Мне надо будет лететь в…
– Никакой спешки нет, мистер Мэйсен. Можно и подождать. Следующая пятница вас устроит?
– Хм-м… Я не уверен, что…
– Вот и прекрасно! Решено. Следующая пятница. И запомните, зерна, которые вы бросите в почву, одарят нас всех богатым урожаем. А сейчас я оставляю вас наедине с тостами. И непременно попробуйте джем из крыжовника, он сварен из сублимированных ягод. – Встав из-за стола, она улыбнулась и добавила: – Согласитесь, что людей не каждый день так прямо приглашают внести личный вклад в рост народонаселения.
– Да… То есть нет… Не каждый… Она ушла, а я слегка остолбенел. Вне всякого сомнения, мне предстоит все хорошенько обдумать. В те минуты, несмотря на потрясение от внезапного наступления тьмы и неожиданного десанта триффидов на пляже Байтуотера (в духе исторической высадки союзников в Нормандии), я не сомневался, что день наступит, триффидов истребят, а жизнь вернется в привычную колею. Я верил в то, что снова стану доставлять по воздуху пассажиров на острова Силли, остров Джерси или остров Гернси, а иногда даже и совершать глубокую воздушную разведку Британских островов. Тогда я не предполагал, что тьма опустилась на всю Землю, и понятия не имел о том, что будущее, которое я себе рисовал, не имеет ничего общего с тем, что меня в действительности ожидает. А после того как прибыли облаченные в защитные скафандры и вооруженные противотриффидными ружьями бойцы истребительного отряда, моя убежденность в том, что все скоро вернется к норме, только окрепла. Из окон верхнего этажа Дома Материнства я наблюдал, как машины с ярко горящими фарами окружали армию триффидов.Уже через несколько минут растения– убийцы были обезглавлены и потеряли способность жалить. После этого триффидов по одному валили на землю и обрубали им, если можно так выразиться, ноги. Затем, как я знал, все останки растений должны были отправиться в переработку. Та пульпа, в которую превращались триффиды, таила в себе опасности не больше, чем попавшая во вторичную переработку бумага. Прошло всего несколько часов, и остров был свободен от вторгшихся на него триффидов. Эту радостную новость сообщило радио. Но оставалось еще множество вопросов, на которые необходимо было получить ответы. Над землей по-прежнему висела тьма. И первым делом следовало как можно скорее узнать, почему и как исчез дневной свет. Во-вторых, необходимо было ответить на вопрос: каким образом триффидам удалось незаметно высадиться на острове и нанести столь смертоносный удар. Я получил ответ на эти вопросы раньше, чем другие обитатели острова. Долго ждать не пришлось – мне приказали срочно явиться на базу. Впрочем, в то время я даже не догадывался, что дорога на аэродром окажется для меня первым этапом самого замечательного и удивительного путешествия всей жизни.
К трем тридцати того же дня события получили дальнейшее развитие. Видавший виды, но все еще пребывающий в довольно приличном состоянии штабной автомобиль доставил меня из Дома Материнства в Байтуотере в другой конец острова на авиационную базу. Мир по-прежнему был погружен в чернильную тьму, и на базе горели все прожектора, освещая ангары и взлетную полосу. У входа меня встретила личная помощница начальника и сообщила, что шеф приказал пилоту Мэйсену немедленно облачиться в высотный костюм. Мне предстояло взлететь на нашем единственном реактивном истребителе “Пантера” и попытаться определить мощность облачного слоя.
– Говорят, что тебя сбила чайка, Мэйсен! – радостно приветствовал меня Митчелл (он же Митч), едва я успел переступить порог раздевалки. При невысоком росте Митчелл обладал удивительно длинными жилистыми руками, за что получил еще одно прозвище – Обезьяна. Из радиоприемника в углу, сотрясая стекла и поднимая боевой дух личного состава, гремели песня из шоу Ноэля Коварда. За ироничной “Комнатой с видом на море” последовал поспешно сочиненный шедевр, названный “Не трожь триффида”. Митч Митчелл кинул мне бисквит и, продолжая разливать кипяток по чашкам, произнес:
– Чайка, значит… И чем же она тебя? Ракетой “воздух-воздух” или чем– нибудь попроще, вроде пушки калибром тридцать миллиметров?
– Ужасно смешно.
– Сильные повреждения?
– Пропеллер вдребезги. Завтра уже сможет взлететь.
– Насколько я слышал, ты получил героическое задание?
– Не нравится мне это.
– Зато завтра утром твое имя украсит первые полосы газет.
– Вполне заслуженно, как я надеюсь.
– Девицы, старый потаскун, выстроятся к тебе в очередь.
– Ты думаешь?
– Уверен, старик. Набивай ими машину до отказа, жми на газ и секунду спустя окажешься в голубых небесах в обществе такого количества юбок, что даже страшно подумать. Здесь есть одна незадача, дружище. У героев почему-то выработалась дурная привычка довольно быстро становиться покойниками.
– Это был типичный пример нашего трепа. Мы перебрасывались фразами, как игроки в теннис перебрасываются мячом. Мы с Митчем вместе учились в летной школе и за годы выработали собственный стиль общения, который многим казался шокирующим. Высотный костюм был изготовлен из плотной прорезиненной ткани с неопреновым воротником и манжетами. К телу он прилегал плотно, словно вторая кожа. От бедра комбинезона тянулся шланг, который во время полета присоединялся к источнику воздуха.
– Что толкуют о возможной причине затемнения? – спросил я.
– По радио высказали предположение, что это всего лишь толстый слой облаков…
– Ничего себе облачко!
– Чаю хочешь?
– Спасибо.
– А если хочешь узнать мое мнение, Дэвид, то эта штука, похоже, приводит всех наших ученых в недоумение. Какую машину ты берешь?
– “Пантеру”.
– Везет же некоторым! Боги тебе улыбаются, старик.
– Будем надеяться, – ответил я, затягивая на груди массивную “молнию”. Дверь приоткрылась, и в щели возникла головка личной помощницы шефа.
– Ты в приличном виде, Дэвид? – поинтересовалась она.
– Он всегда в приличном виде, – ответил за меня Митч.
– Планы меняются, – сказала девица, входя в комнату. – Старик приказал наземной команде готовить к вылету “Джавелин”.
– “Джавелин”? Но это же двухместная машина. Почему он поменял план?
– Откуда мне знать? – Она одарила меня восхитительной улыбкой. – Я здесь всего лишь наемная рабочая сила.
– Может быть. Старик пожелал, чтобы я протянул тебе руку помощи, Дэвид? – ухмыльнулся Митчелл. – Пока ты будешь вести машину, я стану отгонять атакующих тебя страшных и огромных птиц.
– Возможно, – согласился я. – Так что влезай на всякий случай в резиновый костюмчик.
– Вот и я начал выбиваться в герои! – воскликнул Митчелл. – Увидишь, как девицы стаями будут увиваться вокруг меня. – Начав развязывать галстук, он крикнул вслед удалявшейся помощнице шефа: – Эй, красотка! У меня родилась прекрасная идея. Почему бы нам не встретиться сегодня вечером, часиков эдак в восемь?
– У меня есть идея получше, – бросила она с улыбкой. – Тебе не стоит беспокоиться. Митч пожал плечами и подмигнул:
– Но ведь она не отказала мне окончательно, верно? Митч зря тратил силы и время, втискиваясь в комбинезон. Когда мы появились в приемной Старика, нам сообщили, что второе место в истребителе займет пассажир. К этому времени зарядил дождь. Стук капель по крыше из гофрированного железа почему-то казался мне зловещим. Коммандеру* Рейнольдсу, более известному под кличкой Старик, было лет шестьдесят пять, но выглядел он на все семьдесят. Лицо избороздили морщины, щеки и двойной подбородок отвисли так, что кавторанг походил на только что пробудившегося от глубокого сна старого бульдога.
* Commander – капитан второго ранга в британском флоте и морской авиации. – Примеч. Ред.
– Мэйсен, – прорычал он, – познакомься с мистером Хинкманом. Стоящий рядом с письменным столом ясноглазый молодой человек наклонил голову и протянул руку. Он, как мне показалось, горел энтузиазмом, весьма сильно походя на розовощекого студента, получившего первое серьезное задание.
– Мистер Хинкман – метеоролог, – в характерной для него тягучей манере сообщил Старик. – И погода – его специальность. Место штурмана займет он. – Слушаюсь, сэр, – неохотно произнес я. – Но могу я спросить, летал ли когда– нибудь мистер Хинкман на реактивном истребителе?
