Эрик Рассел - И не осталось никого

– Да что это такое «ганд»? – спросил Гаррисон.

– Обитатель нашего мира.

– Но от чего происходит это слово?

– От имени Ганди.

Гаррисон наморщил лоб.

– Это еще кто?

– Человек, который изобрел Оружие.

– Никогда о нем и не слышал.

– Меня это не удивляет, – заметила Илисса.

– Не удивляет? – Гаррисон почувствовал раздражение. – Позволь тебе заметить, что в наше время на Терре все получают такое образование…

– Успокойся, Джим. Я просто хотела сказать, что это имя наверняка вычеркнуто из ваших учебников истории. Оно могло вызвать у вас нежелательные настроения. Поэтому меня и не удивляет, что ты о нем не слышал. Не можешь же ты знать того, чему тебя никогда не учили.

– Если ты подразумеваешь, что на Терре история подвергается цензуре, то я в это не верю.

– Это твое право, верить или нет. На то и свобода.

– До известной степени. У человека есть обязанности, отказываться от которых он не имеет права.

– Да? А кто определяет ему эти обязанности – он сам или другие?

– По большей части люди, стоящие выше его.

– Ни один человек не может стоять выше другого. Ни один человек не имеет права указывать другому, в чем состоят его обязанности. Если на Терре кто-то обладает подобной идиотской властью, то только потому, что идиоты это ему позволяют. Они боятся свободы. Они предпочитают получить указания. Они любят выполнять приказы. Ну и люди!

– Мне бы не следовало тебя слушать, – вмешался в разговор Глид. Его дубленое лицо горело. – Ты настолько вредная, насколько хорошенькая.

– Боишься своих собственных мыслей, – уколола она, подчеркнуто игнорируя комплимент.

Глид покраснел еще больше.

– Никогда в жизни. Но я…

Он не договорил, потому что появился Сет и поставил на стол три полные тарелки.

– После обеда поговорим, – напомнил Сет. – Мне вам надо кое-что сказать.

Сет подсел к их столику, как только они кончили есть.

– Что вы уже знаете?

– Они уже знают достаточно, чтобы поспорить, – вставила Илисса. – Они беспокоятся об обязанностях, о том, кто их определяет и кто выполняет.

– И не без оснований, – парировал Гаррисон. – Вы ведь тоже не можете этого избежать.

– То есть? – спросил Сет.

– Ваш мир держится на какой-то странной системе обмена обязательствами. Но что заставит человека гасить об, если он не будет это считать своим долгом?

– Долг здесь ни при чем, – ответил Сет. – А если и возникает вопрос о долге, то каждый определяет его для себя сам. Было бы в высшей степени возмутительной наглостью со стороны одного человека напоминать об этом другому, а одному приказывать другому – просто неслыханно.

– Так можно очень хорошо устроиться, – перебил его Глид. – Как вы справитесь с гражданином, у которого совсем нет совести?

– Проще пареной репы.

– Расскажи им сказочку о Ленивом Джеке, – предложила Илисса.

– Это детская сказочка, – пояснил Сет, – ее все детишки наизусть знают. Классика вроде как… как… – Он сморщил лоб: – Совсем забыл сказки, которые привезли пионеры.

– Красная Шапочка, – подсказал Гаррисон.

– Вот-вот, – благодарно кивнул Сет.

Он провел языком по губам и начал рассказ:

– Этого Ленивого Джека привезли сюда с Терры ребенком, он вырос в нашем новом мире, изучил нашу экономическую систему и решил, что он всех перехитрит. Он решил стать хапугой. Мы так называем тех, кто хватает обы и пальцем не шевелит, чтобы их погасить или дать другим иметь об на себя. Человек, который брать берет, а давать не хочет. Ну так вот, до шестнадцати лет это ему сходило с рук. Он ведь был ребенком. А у детей всегда есть к этому склонность. Мы это понимаем и делаем определенные скидки. Но после шестнадцати он влип.

– Каким образом? – спросил Гаррисон, которого сказочка заинтересовала больше, чем он хотел показать.

– Он хапал все, что попадалось под руку. Еду, одежду. А городки у нас небольшие, в них все друг друга знают. Месяца через три Джек стал известен как самый настоящий хапуга. И куда бы он ни пришел, везде получал отказ. Ни еды, ни крова, ни друзей. Проголодавшись, он вломился ночью в чью-то кладовую и в первый раз за неделю поел по-человечески.

– И как его наказали за это?

– А никак. Ничего ему не сделали.

– Но безнаказанность наверняка только поощрила его.

– Да нет, – усмехнулся Сет. – Люди просто стали все запирать. В конце концов, ему пришлось перебраться в другой город.

– Чтобы там начать все с начала, – сказал Гаррисон.

– На некоторое время… А потом пришлось перебраться в третий город, в четвертый, в двадцатый. Он был слишком упрям, чтобы делать выводы.

– Но ведь он устроился, – сказал Гаррисон. – Брал все, что надо, и передвигался с места на место.

– Не совсем. Городки у нас, как я говорил, маленькие. Люди часто ездят, друг к другу в гости. Все все знают. – Сет перегнулся через стол и сказал выразительно: – До двадцати лет Джек кое-как протянул, а затем…

– Затем?

– Он пытался прожить некоторое время в лесу на подножном корму. А потом его нашли висящим на дереве. Одиночество и презрение к самому себе погубили его. Вот что случилось с Ленивым Джеком, хапугой.

– У нас на Терре людей за лень не вешают, – сказал Глид.

– У нас тоже. Им предоставляют свободу сделать это самим. – Сет обвел собеседников проницательным взглядом и продолжал: – Но пусть вас это не беспокоит. За всю мою жизнь я не припомню, чтобы случалось что-либо подобное. Люди уважают свои обязательства в силу экономической необходимости, а не из чувства долга. Никто никому не приказывает, никто не заставляет, но сам по себе образ жизни на нашей планете содержит в себе определенное принуждение. Либо будешь играть по правилам, либо пострадаешь. А страдать никому не хочется, даже дуракам.

– Похоже, что ты прав, – вставил Гаррисон, ум которого в эту минуту напряженно упражнял свои способности.

– Не похоже, а наверняка, – заверил его Сет. – Но я хотел с вами поговорить о более важном. Скажите, чего вы хотите больше всего в жизни?

Не задумываясь, Глид ответил:

– Путешествовать по космосу, оставаясь целым и невредимым.

– И я тоже, – сказал Гаррисон.

– Так я и думал. Но вы не можете остаться во флоте на веки вечные. Все рано или поздно приходит к концу. Что потом?

Гаррисон заерзал обеспокоенно.

– Я не люблю об этом думать.

– Но ведь рано или поздно придется, – сказал Сет. – Сколько тебе осталось летать?

– Четыре с половиной года.

Сет перевел взгляд на Глида.

– А мне три.

– Немного, – заметил Сет. – Значит, когда вы доберетесь обратно до Терры, для вас это будет концом пути?

– Для меня – да, – признался Глид, которому эта мысль никакой радости не доставляла.

– Чем старше становишься, тем быстрее бежит время. Однако ты будешь еще относительно молод, когда уйдешь в отставку. Ты, наверное, приобретешь собственный корабль и будешь продолжать путешествовать по космосу?

– Откуда? Даже самые богатые не могут себе позволить больше, чем лунный катер. Но болтаться между Землей и спутником скучно для того, кто привык к глубокому космосу. А двигатель Блидера по карману только правительству.

– И что же ты будешь делать после увольнения?

– Я не такой, как Большие Уши, – ткнул пальцем в Гаррисона Глид, – я солдат, а не специалист. У меня выбор ограничен. Но я родился и вырос на ферме. Я еще помню фермерскую работу. Хорошо бы осесть и обзавестись маленьким хозяйством.

– Это возможно? – спросил Сет, внимательно глядя на него.

– На какой-нибудь из развивающихся планет, но не на Терре. Для Терры мне и половины суммы не наскрести.

– Вот, значит, как Терра вознаграждает за годы верной службы! Либо забудь о своей сокровенной мечте, либо выметайся?

– Заткнись.

– Не заткнусь, и точка. Как ты думаешь, почему ганды эмигрировали на эту планету, духоборы на Хайгею, а квакеры на Центавр Б? Потому что Терра так награждала своих верноподданных – либо гни шею, либо выметайся. Вот мы и вымелись.

– Оно и к лучшему, – вставила Илисса. – Избавили Терру от перенаселения.

– Это к делу не относится, – ответил Сет и вернулся к Глиду. – Ты хочешь ферму. Хочешь ее на Терре, но получить ее там не можешь. Терра говорит тебе: «Выметайся». Значит, тебе нужно искать ферму где-то в другом месте. А здесь ты можешь получить ферму просто за так. – Он выразительно щелкнул пальцами.

– Меня не обманешь, – ответил Глид, хотя по лицу его было видно, что ему очень хочется быть обманутым. – За так не бывает.

– На нашей планете земля принадлежит тем, кто ее обрабатывает. Пока человек продолжает на ней работать, никто не оспаривает его права на этот участок. Все, что тебе нужно, – найти свободный участок, а их здесь – сколько хочешь, и начать работать на нем. С этой минуты он твой. Как только ты перестанешь на нем работать и покинешь его, он принадлежит кому угодно.