– Наверное. Что я должен делать?
– Открой свое сознание как можно шире, напрягись, как будто ты внимательно кого-то слушаешь.
– О'кей, я слушаю.
Крошка Вилл закрыла глаза и вызвала в памяти образ прекрасного звездного корабля.
Большая часть из трех тысяч циркачей собралась в главном репетиционном зале «Барабу». Те, кто был на дежурстве и не мог прийти, слушали выступающих по селектору. Крошка Вилл сидела между отцом и матерью, наблюдая, как посреди арены стоит Джон О'Хара с микрофоном в руках, поднеся его ко рту.
– Последние два сезона попортили нам немало крови. Карл Арнхайм в какой-то момент отправил по нашему маршруту еще целых шесть трупп. – О'Хара потряс кулаком.
– Но, клянусь, каждый раз мы платили конкурентам той же монетой и каждый раз выходили победителями. Циркачи разразились ликующими возгласами. О'Хара опустил кулак и обвел взглядом арену:
– Но при этом мы потеряли кое-кого из наших друзей. Джолиет Джейк Соби и Сирена Салли Фонг остались навечно лежать на Туулуриме. На планете Морвах из-за нашего друга Арнхайма мы лишились тринадцати Ирландских Орлов – девять осталось в больнице, а четверо навеки в земле. Блонди Макдир, Пайфейс Джек Гулахан, Тутер Тамазан и Пейот Биртус – славные были парни. – Директор потер глаза и опустил микрофон. – Во время последнего представления в Дювали наши потери составили одиннадцать человек. Кого мы лишились, вы знаете сами.
Директор вновь обвел взглядом арену:
– Мы добились победы – но какой ценой! Такую мы не можем себе позволить.
О'Хара вытянул вперед руки:
– Все мы – до единого – лишь артисты. Наша работа – развлекать людей, дарить им радость. Я – директор цирка, а не полководец. Но я не позволю, чтобы по вине Карла Арнхайма гибли мои люда.
Трибуны загудели сотнями голосов. О'Хара подождал, пока шум стихнет.
– Начиная со следующего сезона, я вывожу шоу из Девятого Квадранта. «Большое шоу О'Хары» откроет сезон в Десятом Квадранте!
В зале воцарилось молчание. О'Хара обвел трибуны испытующим взглядом, затем продолжил:
– Каждый перелет будет долгим и утомительным. Не исключено, что он будет длиться пять или шесть лет. Каждый из вас должен решить для себя, останется ли он в цирке или предпочтет покинуть труппу после наших гастролей на Ахигаре.
О'Хара еще какое-то время держал микрофон почти у самых губ, но затем опустил его. Рабочий сцены забрал микрофон у него из рук, и Хозяин медленно ушел с арены.
Артисты небольшими группами начали спускаться с трибун. Кристина протянула руку и дотронулась до плеча мужа.
– Ну, что ты думаешь, Вилли? Ты остаешься или уходишь?
Здоровяк наблюдал, как артисты уходят с трибун.
– А как ты и Крошка Вилл? – пожал он плечами. Укротительница львов улыбнулась:
– Кошки остаются в цирке, значит, и мы тоже.
– Тогда и я.
Кристина на мгновение опустила глаза, затем посмотрела на мужа.
– Тебе со мной пришлось несладко. Здоровяк кивнул:
– Я тебя ни в чем не виню.
Укротительница львов сначала посмотрела на дочку, затем на мужа.
– Но зато я уже начинаю винить себя.
Крошка Вилл наблюдала за ними обоими. Здоровяк взял Кристину за руку:
– О, царственная особа, может ли скромный дрессировщик слонов пригласить вас на чашечку кофе?
Кристина рассмеялась:
– Вилли Коул, это лучшее предложение за весь день.
Крошка Вилл улыбнулась и обвела взглядом трибуны.
– Хасси? Хасси, где ты?
– Вилл, это ты? – Телепатический сигнал почему-то оказался слабым. – Я у себя, и опять меня прихватила эта напасть, как вы ее там называете – простуда. С тобой все в порядке?
Крошка Вилл посмотрела на родителей. Те держались за руки, улыбаясь друг другу.
– Папочка с мамочкой любят друг друга. Ну просто замечательно.
Вилл уловила едва слышный смешок Хасси:
– Цирк – это нескончаемое веселье.
Крошка Вилл и Шайнер Пит рассмеялись. Она открыла глаза, поднялась и направилась вдоль ряда спальных мешков, пока наконец не оказалась рядом с Питом.
– Можно мне к тебе?
– Конечно.
Она села рядом с ним, и они взялись за руки.
– Пит, что будет со всеми нами? Что будет с цирком? Несколько мгновений мальчик молчал.
– Я задал Вощеному тот же самый вопрос – как раз перед тем, как Мейндж отрезал отцу руку. Вощеный сказал, что можно погубить артистов, можно загубить животных, но погубить цирк нельзя.
Пит пожал девочке руку:
– Загубить цирк нельзя.
Они смотрели на пляшущие языки костра до тех пор, пока их обоих не сморил сон.
В ту ночь в ущелье Змеиной горы состоялся праздник – встретились бригады, двигавшиеся навстречу друг другу с севера и юга. Веселье сопровождалось соответствующими возлияниями. Ребята из Изумрудной долины научились гнать сладкий сок из апельсинового дерева. Напиток получался разных крепости и вкуса – от изысканного вина до бормотухи.
Когда обе бригады собрались у костров, чтобы отпраздновать знаменательное событие, в лагерь с юга пришел Дурень Джо. Так люди узнали, что главный дрессировщик Рыжий Пони Мийра погиб, сорвавшись с Ветрового Утеса.
Крошка Вилл и Шайнер Пит отошли от костров и своих невеселых товарищей и зашагали в темноте в сторону Изумрудной долины. Дойдя до того места, где дорога круто уходила вниз, они увидели вдали огоньки Дирака, а еще дальше Риса. И совсем у самого горизонта на фоне темного массива гор слабо мерцали огоньки Айконы. Откуда-то снизу доносилась печальная мелодия флейты. Не иначе как это Дублин Дэн из бригады Дирака. Вслед за звуками флейты послышалось пение. Расстояние не позволяло разобрать слова, но Крошка Вилл узнала песню о слоне-убийце по кличке Черный Алмаз. Здоровяк Вилли научил дочку этой песне о слоне-одиночке, которого замучили до смерти, отчего все последующие поколения дрессировщиков горели желанием отомстить некогда существовавшей организации так называемых техасских рейнджеров.
То была печальная песня. Они замолчали, затем Шайнер Пит заговорил вслух:
– Наверняка кто-то пришел из Изумрудной долины и рассказал им про Рыжего Пони.
Крошка Вилл обняла Пита за талию и склонила голову к его плечу:
– Я чувствую, что тебя мучит какая-то мысль. Шайнер Пит кивнул:
– Просто я вспомнил, когда на корабле обнаружили диверсию и воздуха стало не хватать, приняли решение прикончить животных, чтобы людям было чем дышать. Тогда Пони задраил люк третьего шаттла и отказывался впускать кого бы то ни было, пока мистер Джон не пообещал сохранить животных. — Пит посмотрел на Крошку Вилл. — Это было уже после того, как тебя ранило. — Затем снова перевел взгляд на огни Дирака. — Если бы не Пони, сейчас на Момусе не было бы ни слонов, ни лошадей.
Крошка Вилл смахнула слезы и отвернулась от мерцавших внизу огней.
– Давай вернемся. Мне что-то не хочется идти дальше.
Шайнер Пит повернулся, обнял Крошку Вилл за плечи, и они зашагали по темной дороге к лагерю, где бывшие артисты в тот момент пытались разобраться в своих собственных мыслях.
Когда Крошка Вилл и Пит подошли к своим спальным мешкам, возле костров оставалось всего несколько человек. Пит вскоре уснул тревожным сном, а Крошка Вилл осталась сидеть возле костра. Когда серый рассвет, холодный и безрадостный, пришел в их лагерь, Крошка Вилл по-прежнему сидела, глядя на танцующие языки пламени. Впрочем, не одна она – Паки Дерн, Растяжка Дирак, Кулачище Билл и Дурень Джо также несли ночную вахту у огня.
Дирак, заметив приближение нового дня, передал кружку по кругу и обратился к Паки:
– А кто займет место главного дрессировщика? Паки медленно покачал головой:
– Погонщик Саггс, главный конюх. Он ничего не понимает в слонах, а я ничего не понимаю в его клячах. И вообще, нужен ли нам теперь главный дрессировщик? – Начальник слонов провел ладонью по редеющим седым волосам. – Черт бы побрал этого Пони, ведь он всю жизнь проработал в цирке. Помню, он взял меня в труппу, когда было всего пять слонов.
Дурень Джо протянул ему кружку:
– Паки, ты теперь поведешь свою бригаду на юг, чтобы помочь Погонщику спуститься вниз с чертова утеса. Паки отнял кружку ото рта и кивнул:
– По крайней мере некоторых. А остальные вернутся в Мийру... Там надо достроить дома. Странно, однако, мы назвали наш поселок – Мийра.
Затем он покачал головой и сплюнул:
– Горстка хижин-развалюх. Больше похоже на место жительства какого-нибудь отребья. Впрочем, настоящему циркачу дом вообще не положен.
Паки поднялся, прошелся спотыкаясь вокруг костра, затем повернулся лицом к огню и вытянул вперед руки.
– Настоящему циркачу – настоящему – вообще нечего делать на этой планете. – С этими словами он ткнул себя большим пальцем в грудь. – Вы только посмотрите на нас! Дорожно-строительная шарашка! – С этими словами он плюхнулся на место. – Дорожно-строительная шарашка!
