Эрскин вытер ладони о рваные остатки своей одежды, его ладони предательски вспотели.
– Мое племя никак не может представлять угрозу для будущего вашего племени. Нам нужна только земля, в которую мы можем посадить семена и найти пастбища для наших овец. Наверное, нам может повезти, и мы найдем глинистый берег, который даст нам нужный материал для работы наших горшечников. Мы безразличны к охоте – мы происходим из страны, где водилась только мелкая дичь. В наших руках есть умение, которое может послужить и другим, а не только нам самим.
– Верно, верно, – кивнул Мэрфи. – Это стремление к войне с чужаками наше проклятие, наверное, то же самое, которое было наложено на Древних за их грехи. Но потребуется больше, чем усилия любого из нас, чтобы заключить мир сейчас... гремят барабаны войны, пики наготове...
– На сей раз ты говоришь полную правду, о плетущий легенды!
К столу подошел Верховный Вождь. Он снял шлем и плащ, положенный ему по должности. В одежде простого воина он мог незамеченным разгуливать по лагерю.
– Ты забываешь вот что – племя, в котором нет воинов, чтобы держать пики, будет проглочено. Лев задирает быка – если сможет избежать его рогов. Волки охотятся за добычей стаями. Убивать или быть убитым, есть или быть съеденным – вот закон, действующий лучше, чем все другие законы.
Что-то сжало горло Форса, и он резко ответил. Его слова были порождены новым чувством.
– Лапы Чудищ направлены мотив всех нас – именно так, о Капитан Палаток. И они – не такой враг, с которым можно особенно не считаться.
Обрати свои пики против них, если ты обязательно должен с кем-нибудь воевать!
Сперва в глазах Кантрула появилось удивление, а затем его загорелые скулы окрасились краской гнева. Его рука инстинктивно легла на рукоять меча. Руки Форса остались лежать на коленях. Ножны на поясе были пусты, и он не мог принять вызов, который мог бросить ему степняк.
– Наши пики движутся когда захотят и куда захотят, чужак. Если они пожелают очистить гнездо живущих-в-хижинах-из-грязи-паразитов...
Эрскин не пошевелился, но его не распухший глаз спокойно смерил взглядом Верховного Вождя с восхитившим Форса хладнокровием. Кантрул хотел ответа – предпочтительно резкого. Когда он не прозвучал, Кантрул повернулся к Форсу и резко спросил:
– Ты говоришь, что Чудища идут войной?
– Нет, – поправил его Форс. – Я говорю, что они впервые на нашей памяти выходят без страха из своих городов и бродят по открытым землям. А они – хитроумные бойцы, наделенные силой, которую мы еще полностью не оценили. Они не люди, как мы, даже если отцы отцов их отцов и были нашей породы. Так что они могут быть больше, чем мы, – или меньше. Откуда нам это знать? Но правда одно – и мы можем сказать это, мы, жители Айри, многие поколения воевавшие с ними, – они враги человечества. Мой отец погиб от их клыков. Я сам был захвачен ими. Они – не обычные враги, от которых можно отмахнуться без опаски, степняк.
– Вспомни, ведь есть еще одно обстоятельство, – нарушил короткое молчание Мэрфи. – Когда эти двое бежали через Землю Взрыва, стая этих тварей вынюхивала их след. Если мы отправимся в поход на юг, не поостерегшись, позади нас может оказаться враг так же, как и впереди. Мы можем попасть между двух огней...
Пальцы Кантрула выбивали боевой ритм на его поясе, меж его тонких бровей пролегла резкая морщина.
– Мы вышлем разведчиков.
– Верно. Ты вождь и опытен в военных знаниях. Ты прикажешь то, что нужно. Прости меня – я стал стар и ведение Анналов иногда уводит человека от жизни. Столько ошибок совершает человек – иногда похоже на то, что он никогда не научится...
– На войне он научится или погибнет! Ясно как день, что Древние не научились или не смогли научиться... ну, они сгинули, не так ли? А мы живы – племя сильно. Я думаю, что вы слишком много беспокоитесь, вы оба Фаньер тоже. Мы идем подготовленными, и нет ничего, что могло бы остановить нас.
Его слова потонули в таком громовом раскате, что казалось, будто гроза разразилась прямо над палаткой, в которой они находились. Сквозь рев донеслись крики мужчин и более высокие и пронзительные голоса испуганных женщин и детей.
Те, кто находился в шатре, мгновенно пересекли его, толкая друг друга локтями, чтобы первыми оказаться у полога двери. Степняки проталкивались к выходу, а Форс оттащил Эрскина назад. Пока они колебались, они увидели лошадей, в панике несущихся по главной дороге лагеря, огибая костры. Им было так тесно, что под их копытами валились палатки. Позади лагеря, по всему горизонту стояла колеблющаяся стена золотистого света.
Рука Эрскина сомкнулась вокруг запястья Форса, едва не сломав ему кости. Он уволок горца обратно в палатку.
– Это пожар! Огонь, пожирающий траву прерии! – Ему приходилось кричать, чтобы его можно было услышать сквозь шум снаружи. – Наш шанс...
Но Форс уже понял это. Он вырвался из рук Эрскина и побежал вдоль стола, ища оружие. Маленькое копье – вот все, что он обнаружил и смог прихватить с собой. Эрскин взял пестик из каменной ступки, пока Форс использовал острие копья, чтобы распороть противоположную сторону шатра.
Выбравшись наружу, они направились прочь от палатки Вождя, петляя на бегу среди палаток и присоединившись к другим, бегущим во тьме людям. В разворошенном муравейнике лагеря было до смешного легко скрыться незамеченными. Небо позади них становилось все светлее и светлее, и они понимали, что им нужно как можно быстрее выбраться из лагеря.
– Он охватывает нас в кольцо. – Форс указал рукой на призрачную пародию на дневной свет. На востоке и на западе пожар образовал гигантскую открытую пасть, готовую проглотить лагерь. Бегущих теперь стало меньше, сумятица уменьшалась и воцарился порядок.
Беглецы обогнули последние палатки и оказались на открытом месте, выискивая кусты и деревья, в которых они могли бы укрыться. Затем Форс уловил отблеск чего-то, заставивший его резко остановиться. Перед ними виднелось желтое полыхание, и оно было там, где ему совсем не полагалось быть.
Отражение – но от чего? Мгновение спустя Эрскин подтвердил его подозрения:
– Это огненное кольцо!
Охотничий инстинкт Форса вступил в действие, когда языки пламени лизнули небосвод впереди.
– Вниз по склону! – бросил он через плечо. Он видел утоптанную тропу, испещренную множеством следов копыт лошадей, которые шли на водопой. Там, внизу, в конце склона была вода.
Они побежали вниз по склону.
Ветер сменился. Ослепленные дымом, евшим им глаза и горло, они нашли ручей и упали в него. В русле они были не одни. Волна кроликов и других мохнатых существ, которые визжали и метались, выплеснулась из высокой травы и бежала вдоль края воды. Они жалобно кричали от ужаса, пока не погрузились в воду, перекрыв поток своими телами.
Посредине ручья дым был не так густ. Зрение Форса приспособилось к ночному мраку, и он взял руководство на себя, направившись вниз по течению, подальше от высоко взвивавшегося в небо пламени. Река сделала поворот, шум исчез, и лагерь заслонила стена ив.
Через кусты с треском ломился олень, затем появился второй, третий затем еще четыре. Русло реки углубилось. Нога Форса поскользнулась на камне, и он с головой ушел в воду. На мгновение его охватила паника, а затем искусство пловца, которому он научился в горных озерах, вернулось к нему, и он поплыл легко. Эрскин барахтался рядом.
Так они выплыли на середину озера, которое замыкалось прямой линией плотины. Форс смахнул воду с глаз и увидел поднимавшиеся над линией берега круглые кочки – хижины бобров! Он отпрянул в сторону: рядом барахталось огромное тело, вылезая на один из домиков. Очень мокрая и очень сердитая огромная дикая кошка присела, отфыркиваясь от воды, которая спасла ей жизнь.
Форс взбаламутил воду и оглянулся. Голова Эрскина то поднималась, то опускалась, словно великан тонул. Горец повернул назад. Спустя несколько минут они цеплялись за грубый край ближайшей хижины, и Форс с холодной расчетливостью обдумывал их будущее. Бобровое озеро было значительных размеров, и недавние дожди прибавили в нем воды. Строители хижин и плотины выгрызли большинство деревьев, росших вдоль его берегов, и оставили только кусты. Увидев это, горец расслабился. Удача привела их в единственное место, где они могли спастись. И не он один понял это.
Неподалеку от них кругами плавал молодой олень, высоко подняв свою рогатую голову. Существа поменьше приплывали дюжинами, карабкаясь друг через друга по крышам хижин в поисках безопасного места. Эрскин издал громкое негодующее восклицание и отдернул руку, когда по ней скользнула змея.
Когда пожар прокатился вдоль берега, превратив воду в кровь, существа в воде съежились, под пахнущим дымом жарким дыханием пламени. С неба в воду упала птица, оставив после себя запах горелых перьев. Горец уронил голову на руки, приоткрыл рот и нос не больше, чем на дюйм, и держал их у самой воды. Он ощущал на своих плечах мучительно жаркие удары раскаленного воздуха.
