С центральной части площади донесся громкий голос:
– Дамы и господа!
Взоры собравшихся устремились в направлении этого голоса. Это был шпрехшталмейстер, объявлявший начало циркового представления.
– Сегодня вечером Великий Дурень Джо сообщит нам известие, пришедшее из города Мийра. Великий Колотушка, глава диракских жрецов, и певцы из Дирака будут ему в этом помогать.
Фигура в одеянии жреца шагнула на место отошедшего в сторону шпрехшталмейстера и заговорила негромким голосом. Толпа, собравшаяся на площади, затихла.
– Во всех мудрых жреческих книгах сказано – для того, чтобы появился цирк, нужны слоны. Слон – особое животное. Дрессировщики слонов – хранители особой веры. – Великий Колотушка извлек из складок одежды свиток и развернул его. – В руках у меня – старая копия, снятая с архивных документов, хранящихся у жрецов Тарзака. Это письмо, написанное великим Джоном О'Харой и адресованное официальным представителям Всемирного Экологического Надзора. – Слова Колотушки прервал встревоженный гул голосов тех, кто пришел в этот вечер на городскую площадь. – Письмо датируется 5 марта 2127 года.
С этими словами Великий Колотушка начал читать вслух– – «Мой дорогой мистер Чэппин, мне до сих пор не дает покоя ваше сообщение о том, что вы в юридическом порядке намерены воспрепятствовать мне взять в собственность двух заказанных мною слонов. Мы уже заполнили на животных все требуемые документы, а также присутствовали на всех слушаниях и получили все необходимые разрешения и лицензии, признаваемые законодательствами всех трех наций. Теперь же вы хотите изменить правила. Как я уже сказал, я взвесил все возможные причины нынешнего вашего решения, и подобная позиция представляется мне подозрительной.
В вашем иске об отзыве лицензии говорится о том, что ваши действия предприняты исключительно «в интересах животных, а также в целях сохранения для потомков уникальной фауны». Если тот, кто написал это, все еще находится на свободе, то для него у меня припасена соломенная шляпа и трость. Благодаря вашему «блестящему» руководству популяции слонов – как в африканском, так и индийском заповедниках – сосредоточены как раз в тех местах, где эти животные легко становятся жертвами браконьеров, действующих в сговоре с вами. Это с вашего попустительства их потом можно рубить на куски и пускать на консервы для кошек. Но даже этого вы толком не можете сделать. Прошлым летом сотня африканских слонов погибла от голода, вызванного засухой.
Думаю, вряд ли кто-нибудь из вас, людей недалеких умом, отдает себе отчет в том, что эти слоны являются частью современного мира, принадлежащего нынешним поколениям, и что кому-нибудь из этого поколения, может быть, захочется хотя бы одним глазком взглянуть на слона. Сейчас же получается так, что быть убитым пулей охотника и стать сырьем для кошачьих консервов лучше, чем выступать в цирке. В скудные, трудные времена даже среди артистов цирка найдется немало таких, кто согласится с вами. Мы о слонах заботимся, потому что без них цирк просто немыслим. Неоднократно я был свидетелем гибели дрессировщиков, которые спасали своих четвероногих подопечных. Интересно бы знать, сколько бойцов вашего бумажного фронта погибло, спасая хотя бы одного слона?
К чертям все это. Благодаря вам, господа, я бесславно потратил почти два года на всю эту писанину, и будь я проклят во веки веков, если вы все-таки похерите мое начинание. Либо вы отказываетесь от иска, либо я передоверю вам одну из моих проблем. Дело в том, что наш укротитель змей имеет в своем распоряжении достаточное количество кобр и прочих змей, а я весьма озабочен скудными условиями их содержания. Я вполне могу направить его вместе с милой компанией этих ядовитых красоток прямо к вам домой для выяснения некоторых формальностей».
Великий Колотушка опустил свиток:
– Это – письмо из коллекции Великого Ловкача Веллингтона. Он так и не позволил Джону О'Харе отправить его.
Колотушка отправился прочь с городской площади, а диракские кассиры поспешили в толпу, чтобы собрать плату за выступление. Одна из них, женщина, остановилась перед Чужаком и протянула руку:
– Дадите что-нибудь для жрецов?
Чужак посмотрел на женщину-кассира, затем потянулся за кошельком и дал ей две монеты. Женщина направилась дальше. В это время в центре площади появилась фигура в черном одеянии сказителя, которого сопровождали два ученика. Это был Великий Дурень Джо, глава сказителей Тарзака. Сказитель оттолкнул поддерживающие его руки учеников, и те поспешили отойти в сторону.
Дурень Джо начал свой рассказ:
– Пять дней назад в городе Мийра сын Крошки Вилл, Джонджей, убил пятерых из шести обитающих на Момусе слонов. – Над площадью тут же повисла гнетущая тишина. Не было слышно даже дыхания присутствующих. – Мэй, сестра Джонджея, была растоптана слонами. После этого Джонджей умертвил их. – Дурень Джо огляделся по сторонам, затем вскинул руки вверх. – Город изгнал Джонджея. Он не имеет права вернуться, пока не умрет последний слон, вернее, слониха, которую зовут Рег. – Дурень Джо опустил руки и снова обратил свой взгляд на собравшихся. – Вот такая история.
Джо снова оглядел лица окружавших его людей:
– Мэй была дрессировщицей, как и ее мать. Дрессировщиком был и отец Крошки Вилл – Здоровяк Вилли. Он был главным дрессировщиком в Старом Цирке. Обращаться со слонами Здоровяк научился у Отравы Джима Болджера из спокейнского «Снежного шоу». Отрава Джим погиб, пытаясь приручить разъяренного слона. Те, кого знал и любил Здоровяк – Банс Баниоро, Сирена Салли Фонг, Блэк Кейт и многие другие, – умерли, работая со слонами в Старом Цирке.
Чужак развернулся и зашагал прочь с площади. И хотя он все время убыстрял шаг, голос Дурня Джо, доносившийся до его слуха, нисколько не делался тише.
– Здоровяк Вилли умер после того, как разбился третий шаттл, потому что вошел в главную карусель, когда никто другой не смог этого сделать.
Когда Тарзака догнала Чужака, Дурень Джо все еще продолжал говорить:
– Большинство из вас – молодые люди. Вы никогда не видели настоящего цирка. Вы не знаете, что значат для цирка слоны. У нас остался всего один слон. Когда умрет Рег, умрет и надежда возродить цирк.
Чужак бросился наутек. Казалось, будто негромкий голос Дурня Джо гремит над всем Дираком.
– Жители Мийры изгнали Джонджея. А что же сделаете вы, жители Дирака?
Крики толпы заставили Чужака бежать.
– Изгнать! Изгнать! Изгнать! Изгнать! Добежав до окраины Дирака, Чужак устремился на север, к подножию Змеиных гор. В его ушах все еще раздавался хор голосов горожан.
О Черный Алмаз! Сколько душ загубила ты! Но гибель твоя на совести рейнджеров!
Для молвы не существует преград. Она молнией облетает окрестности. Повсюду – в Аноке, Айконе, Дираке, Рисе, что располагается в Изумрудной долине; на юге – от Аркадии до
Куумика, на востоке – от Тарзака и Сины и до моря Барабу и Мбвебве – местные жители с ужасом выслушали известие о Джонджее, сыне Крошки Вилл, и заклеймили его позором.
Чужак стоял среди редких деревьев на одном из склонов Змеиных гор и рассматривал раскинувшийся далеко внизу огромный массив джунглей, который получил название Великой топи. Тяжело дыша, Тарзака с перекинутым через плечо мешком остановилась в нескольких шагах позади него, прислонившись спиной к выступу скалы. Бросив на землю свою поклажу, она прижалась затылком к скале и судорожно хватала ртом воздух. Затем, прищурившись, осмотрелась по сторонам и рывком оттолкнулась от скалы.
– Мы на самой вершине. – Гадалка закрыла глаза и, скользя спиной по твердой поверхности камня, опустилась на землю Чужак обернулся и направился к Тарзаке.
– Какая она все-таки огромная, эта Великая топь! Я даже представить себе не мог ее размеров!
– Мы здесь будем ночевать?
Чужак взглянул на небо, после чего обратил к спутнице нахмуренное лицо.
– У нас остается еще четыре часа светлого времени. Мы успеем за это время пройти расстояние отсюда до нужного нам места еще до наступления ночи. – Он снова посмотрел вниз, на болото. – Чем раньше мы доберемся до болота, тем скорее мы найдем то, что ищем.
Из горла Тарзаки вырвался короткий непроизвольный стон Чужак посмотрел на нее внимательным взглядом, затем медленно опустился на землю.
– Что, снова заболел живот?
Левый уголок рта гадалки скривился в горькой усмешке
– Стараюсь держаться и забыть про боль, Чужак. Бросив на нее короткий взгляд, Чужак обхватил руками колени:
– Хочешь мне что-то сказать?
– Не слишком приятно, когда твои кровеносные сосуды словно пережимает чья-то невидимая рука. Но я все равно буду следить за своими словами.
– Ты все-таки никуда не ушла от меня. – Он снова пристально посмотрел на гадалку, заметив, что ее по-прежнему мучает боль. – Что с тобой?
