И в этом он оказался прав.
Через более высокие уровни ржавеющего, разлагающегося машинного города или фабрики они пробирались к давно известному Барни месту. Пес показывал дорогу. Даже если бы Джилл и не последовал за ним, пес все равно продолжил бы путь сам по себе. Хотя бы потому, что он в отличие от Джилла нуждался в еде.
Барни оказался здесь по ошибке, и Сит-фон не подверг его обработке, изменению. Короче, он был чистой, настоящей собакой, а собаки без еды становятся голодными. И пес знал, что в некоторых из реконструированных синтезатором миров найдется неплохая еда.
Наконец они добрались до намеченной псом цели: одного из гигантских телеэкранов. Он, казалось, ничем не отличался от остальных, но был иным. Экран заполняли инопланетные помехи в виде цветовых пятен, смешивающихся в огромную спираль, словно какую-то странную «Галактику» художника сюрреалиста. И защищающая экран от случайных повреждений… электрифицированная решетка, конечно же.
Пригнув хвост и вздыбив шерсть, Барни осторожно пролез через смертельные квадраты решетки и остановился перед огромным экраном в типичной позе собаки, натасканной на птиц. Там он и стоял, застыв от кончика носа до хвоста, словно завороженный медленным, монотонным искажением смешанных цветов в их бессмысленном движении, заставляя Джилла пересмотреть свой взгляд: возможно, оно в конце концов и не было бессмысленным.
Периодически экран являл на миг-другой блестящие вспышки белого света, будто настоящие помехи, и Барни подавался вперед, словно притягиваемый к экрану, загипнотизированный им. Но пес не был загипнотизирован, он всего лишь выжидал. Ждал, как позже предположил Джилл, нужной последовательности вспышек.
И, наконец, когда такая последовательность возникла, он прыгнул прямо вперед – прямиком в экран – и исчез!
А позже… пес вернулся из того мира, какой навестил; возвратился со свежеумерщвленным шестиногим кроликом в зубах, точно так же, как возвратился бы с добычей к своему прежнему хозяину, потому что не знал, что Джилл не нуждался в еде. Но о пище Джилл думал в последнюю очередь. Его занимало нечто куда более важное, ему показали выход из этого места.
А теперь… ну, тот выход по-прежнему находился здесь, и старый добрый пес опять разнюхал его…
Протискиваясь через узкое место, где пешеходная дорожка была сдавлена прогнутой балкой, Джилл увидел Барни, тот стоял, ожидая и скуля перед тем самым экраном. Этот старый добрый пес!
– Барни, стой! – крикнул он, а затем обернулся и заорал Тарнболлу притормозить и дождаться Анжелу и остальных. Вскоре Анжела поравнялась с рослым спецагентом, и Джилл увидел, что и прочие члены группы не сильно отстали. Затем он жестом подозвал к себе Анжелу с Тарнболлом, и они вместе присоединились к Барни перед экраном. – Это он, – сообщил запыхавшийся Джилл, когда они в свою очередь отдыхали и переводили дух. – Это наш выход. Пес запомнил его с прошлого раза. Без Барни я не смог бы добраться досюда. Здесь у меня нет никакого чувства направления. Все это бесполезное скопище машин, оно напрочь сбивает меня с пути. Засунуть меня сюда это все равно, как размахивать магнитом перед компасом: все приводится в полный беспорядок. – И умолк, чтобы перевести дыхание.
– А отсюда? – Анжеле, естественно, не терпелось, чтобы они поскорей отправились.
– Ну, в прошлый раз, – ответил Джилл, – я сумел вызвать на этот экран кое-какие картинки. Помните? Я увидел вас и остальных в «сверхъестественном» мире, созданном из наихудших кошмаров суеверного дурака – и, конечно, последовал за вами.
– Э, но не на сей раз, верно? – Джек Тарнболл самую малость побледнел, что редко доводилось видеть.
– Боже, конечно, нет! – содрогнулся Джилл. – По крайней мере, надеюсь, что нет. Я лишь молюсь, чтобы не потерять навыка, и все еще могу заставить эту штуку говорить со мной. А потом, если чуть-чуть повезет, я смогу переправить нас в центр управления синтезатора и попытаюсь перепрограммировать всю систему.
– Значит, план по-прежнему действует? – Анжела испытала подъем духа. – Сперва раскрыть тайны Дома Дверей, а потом использовать против ггудднов?
– Что-то вроде того, – нахмурился Джилл. Проделанный Анжелой краткий анализ ситуации вернул его на землю, заставляя вспомнить, что пока – каким бы отчаянным ни казалось положение – их затруднения по-прежнему являлись лишь малой частью намного более крупной проблемы. – Но… – и он покачал головой, – не знаю, меня по-прежнему не покидает ощущение, что тут все какое-то иное и очень не правильное.
В ответ на это Барни вдруг напрягся и глухо гортанно зарычал за миг до того, как голос, раздавшийся позади них – низкий, басовитый, усиленный голос с экрана, произнес:
– Не правильное? Нет, мистер Джилл, не не правильное. Да, с моей точки зрения – как раз правильное. Но допускаю, иное. Потому что это, друг мой, понимаете ли, иная программа. И это моя программа!
И Джилл с дрожью ужаса и недоверия узнал этот голос…
Джилл, Анжела, Тарнболл сильно вздрогнули, резко повернули головы и все как один уставились на экран, а потом чуть не упали в объятия друг к другу – даже рослый спецагент – когда увидели, что именно тот изображал. Потому что кружащиеся спиралью цвета образовали картинку, лицо гораздо больше натуральной величины. И тут:
– Господи! – прохрипел Тарнболл, и сразу выплюнул слова, или имя. – Сит-Баннермен… это его лицо!
– Правильно, мистер Тарнболл, мистер Джек Тарнболл, – произнес гулкий голос с экрана, тогда как уголки гигантского рта изогнулись кверху в нечеловеческой усмешке. – Я – Сит. Сит-ггуддн. Да! А это, как вам хорошо известно, мое… ну, скажем, мое «принятое» лицо? – Огромные глаза сузились и обратили взгляд на Джилла. – Что же касается вашей нынешней ситуации, мистер Джилл – вашего затруднительного положения? – то это и есть моя программа! Вам может показаться, что вы узнаете ее, но это не так.
– Не дверь, – прошептал Джилл, отступая и крепко прижимая к себе Анжелу. – Это больше не дверь.
Теперь это обзорный экран.
– Дверь, обзорный экран, что я ни выберу, – уведомил его Сит, пожав плечами. – Но вы напрасно теряете время, констатируя очевидное, мистер Джилл. Мы с вами снова стали противниками. Или скорее, вы с вашими друзьями стали пешками в игре. Так что, наверное, я могу заинтересовать вас правилами?
С большим усилием Джилл взял себя в руки. Правила? Правила Сита? Он подозревал, что уже знал их, и знал, что медузообразный инопланетянин в личине роботизированного «Баннермена» мог нарушать их с точно такой же легкостью, с какой и создавал их. Написанные ясно, как день, на глядевшем с экрана сардоническом лице эти правила были свидетельством о смерти. Джилла и всех остальных. Но, по крайней мере, на данное время Спенсер мог подыграть ему. Выиграть время, пространство – место, где можно будет выправить все у себя в голове – и может быть, некоторое превосходство, преимущество.
– Похоже, вы… поймали нас, – сказал он, выпрямляясь из полубойцовской стойки и выпуская Анжелу, отстраняя от себя. – Я, э-э, то есть мы – не ожидали увидеть вас вновь. Ваше появление здесь стало, мягко говоря, шоком. Но вот вы тут, перед нами, говорите, что идет какая-то игра и что мы в ней участвуем. Не стоит удивляться, что нам требуется время, чтобы приспособиться… – Фактически, Джиллу требовалось время, чтобы проникнуть внутрь этой новой программы, как теперь выяснилось – программы Сита.
А тем временем на сцене появилась Миранда Марш – вместе со Стэннерсли и Уэйтом, которые вдвоем помогали идти Кину Суну. Приближаясь окольным путем и заметив напряженные позы группы Джилла, как те, казалось, съежились перед огромным экраном, они двинулись осторожней. А когда подошли:
– Что это? – обеспокоено окликнула их Миранда.
Нахмурясь, Сит-Баннермен повел глазами туда-сюда. Он явно пытался обнаружить источник голоса Миранды. Она и остальные находились вне видимости экрана, за пределами периферии его обзора. Но через миг-другой, снова улыбаясь на свой лишенный веселья лад, Сит опять посмотрел на Джилла и сказал:
– А, ну конечно же! Трое ваших новых спутников. А я-то гадал, куда они подевались.
И Джилл подумал: «Хорошо! Так, значит, ты не в состоянии проследить за всем, что мы делаем. Ты не все время знаешь, где мы. Если ним понадобится разделиться, тебе будет трудновато наблюдать за нами».
Джилл был редким человеком такого типа, который лучше всего действует, находясь под давлением. Оказавшись в остром положении, его мозг напрягся и включился на полную мощь. А Сит-Баннермен был настолько уверен в себе, что уже допустил несколько ошибок.
Или, если не ошибок как таковых, то выдал несколько важных сведений. И теперь Джилл должен попытаться подтолкнуть его выдать намного больше. И его внезапно осенила мысль: «Именно этого-то я и боялся! Хотя даже ожидал! Именно этот страх и висел надо мной. Мне следовало понять: Замок с самого начала ощущался не правильным, а контроль я потерял с того мгновения, как вновь активировал эту проклятую штуку. Но как?»
