Эрик Рассел - И не осталось никого

– Джефф Бэйнс. Первый поворот направо, второй налево. У него кулинарная лавка.

– Спасибо.

Он двинулся дальше. Первый поворот направо. Он объехал грузовик на резиновых колесах, стоящий у угла. Второй налево. Трое ребятишек тыкали в него пальцами, хрипло вопя, что заднее колесо его велосипеда вихляет. Он нашел лавку, прислонил велосипед педалью к обочине и похлопал его ободряюще, прежде чем войти и взглянуть на Джеффа.

А посмотреть было на что. У Джеффа было четыре подбородка, шея объемом в двадцать два дюйма и выпирающее на пол-ярда брюхо. Простой смертный запросто мог нырнуть в одну штанину его брюк, не снимая при этом акваланга. Без сомнения он действительно был самым большим человеком в городе.

– Хочешь чего-нибудь? – извлек Джефф вопрос откуда-то из глубины своей утробы.

– Да не совсем. – Десятый инженер Гаррисон окинул взглядом обильные запасы еды, и ему пришло в голову, что если ее всю к вечеру не раскупят, то вряд ли выкинут кошкам. – Я ищу определенного человека.

– Вот как. Я-то сам держусь обычно от таких подальше, но у каждого свой вкус. – Джефф подергал толстую губу, собираясь с мыслями, а потом предложил: – Почему бы тебе не обратиться к Сиду Вилкону на Дэйд-авеню? Он самый определенный из всех людей, которых я знаю.

– Я не совсем это имел в виду. Я хотел сказать, что ищу человека особенного.

– Так какого же рожна ты не скажешь прямо? – Поразмыслив над новой проблемой, Джефф Бэйнс предложил: – По этой части годится Тод Грин. Ты его найдешь в обувной мастерской на углу. Он-то уж точно особенный. И еще какой!

– Вы меня не понимаете, – объяснил Гаррисон. – Я охочусь за большой шишкой, чтобы пригласить его откушать.

Усевшись на высокий табурет, со всех сторон которого его тело свисало не меньше чем на фут, Джефф Бэйнс окинул Гаррисона любопытным взглядом и сказал:

– Что-то здесь не то. Во-первых, тебе придется не один год искать человека с шишкой, особенно если тебе обязательно нужна именно большая шишка. И какой смысл тратиться на него только из-за этого?

– Тратить что?

– По-моему, это само собой разумеется. Об нужно устраивать так, чтобы им гасить старый об. Разве нет?

– Разве? – Гаррисон даже закрыл рот. Мозг его пытался разобраться в странном вопросе: как устраивать об?

– Ты, стало быть, не знаешь? – Джефф Бэйнс зевнул. – Слушай, это на тебе что, униформа, что ли?

– Да.

– Самая что ни на есть настоящая униформа?

– Конечно.

– А, – сказал Джефф. – На этом-то я и купился: пришел ты один, сам по себе. Если бы вы приперлись целой оравой, да еще одинаково одетые, я бы сразу понял, что это униформа. Ведь в этом и есть смысл униформы, чтобы все были одинаковые. Так, что ли?

– Должно быть, так, – согласился Гаррисон, никогда раньше над этим не задумывавшийся.

– Значит, ты с того корабля. Я мог бы и сразу догадаться, да что-то туго соображаю сегодня. Но никак уж не ожидал увидеть кого-нибудь из вас, шатающегося в одиночку на этой штуке с педалями. Это о чем-то говорит, разве нет?

– Да, – сказал Гаррисон, поглядывая в сторону велосипеда, проверяя, не увел ли его кто, пока хозяину заговаривают зубы. Машина была на месте. – Это о чем-то говорит.

– Ну ладно, выкладывай, зачем пришел.

– Да я же все время пытаюсь объяснить. Меня послали, чтобы…

– Послали? – Глаза Джеффа полезли на лоб. – Ты хочешь сказать, что ты действительно позволил кому-то дослать тебя?

Гаррисон уставился на него:

– Конечно. А почему нет?

– Кажется, я наконец понял, – сказал Джефф, и его обескураженное лицо мгновенно прояснилось. – Ты меня просто сбил с толку своей странной манерой выражаться. Ты хочешь сказать, что имеешь об?

В отчаянии Гаррисон спросил:

– Да что это такое – об?

– Он не знает, – прокомментировал Джефф Бэйнс, вперив в потолок молитвенный взгляд. – Он даже этого не знает! – И отрешенно вздохнул. – Ты случаем, не голоден?

– Скоро буду.

– Лады. Я, конечно, мог бы тебе сказать, что такое об, но сделаю лучше. Я тебе покажу, что это такое. – Джефф сполз с табурета и переместился к задней двери. – Не знаю даже, с чего это я должен стараться и учить уму-разуму человека в униформе. Так разве что, от скуки. Иди за мной.

Гаррисон покорно последовал за ним во двор. Джефф Бэйнс показал ему груду ящиков:

– Консервы. – Потом показал на склад рядом. – Вскрой ящики и сложи консервы в складе. Тару сложи во дворе. Хочешь – делай, хочешь – нет. На то и свобода, не так ли?

Он потопал обратно в лавку.

Предоставленный самому себе, Гаррисон почесал уши и задумался. Дело пахло каким-то розыгрышем. Кандидата Гаррисона искушали сдать экзамен на диплом сопляка. Но, с другой стороны, стоило посмотреть, в чем дело, и перенять трюк. И вообще, риск – благородное дело. Поэтому он и сделал все, как было сказано. Через двадцать минут энергичного труда он вернулся в лавку.

– Так вот, – объяснил Бэйнс, – ты сделал что-то для меня. Это значит, что ты на меня имеешь об. За то, что ты для меня сделал, я тебя благодарить не буду. Это ни к чему. Все, что я должен сделать, это погасить об.

– Об?

– Обязательство. Я тебе обязан. Но зачем тратиться на длинное слово, когда и короткого хватает? Обязательство – это об. Я с ним обхожусь таким путем: здесь через дом живет Сет Вортертон. Он мне должен с полдюжины обов. Так что я погашу об тебе и дам возможность один об погасить Сету следующим образом: пошлю тебя к нему, чтобы он тебя покормил. – Джефф нацарапал что-то на клочке бумаги. – Отдашь это Вортертону.

Гаррисон уставился на записку. Очень небрежным почерком там было написано: «Накорми этого обормота».

Несколько ошарашенный, он выбрался за порог, остановился у велосипеда и перечитал записку. «Обормот», – гласила она. А на корабле подобное выражение многих бы привело в ярость. Но внимание Гаррисона привлекла витрина через дом от лавки Джеффа. Она ломилась от яств, а над ней висела вывеска из двух слов: «Харчевня Сета». Приняв (не без подстрекательства со стороны желудка) твердое решение, инженер вошел в харчевню, все еще сжимая записку в руке, как смертный приговор. С порога его встретил запах кушаний и звон посуды. Он подошел к мраморному столику, за которым сидела сероглазая брюнетка.

– Вы не против? – вежливо осведомился он, опускаясь в кресло.

– Против чего? – Ее взгляд обследовал уши Гаррисона, как будто они были чем-то особенным. – Детей, собак, старости или прогулок под дождем?

– Вы не против того, чтобы я здесь сидел?

– Посмотрим, как мне это понравится. На то и свобода, не так ли?

– Ну да, – сказал Гаррисон, – конечно.

Пока он думал, чтобы еще сказать, появился худенький человечек в белой куртке и поставил перед ним тарелку с жареным цыпленком и гарниром из трех сортов неизвестных Гаррисону овощей. Содержимое тарелки привело его в изумление. Он и не помнил, когда в последний раз видел жареного цыпленка или когда ел овощи, кроме как в порошке.

– В чем дело? – спросил официант, не понявший, почему клиент уставился на тарелку пораженным взглядом. – Не нравится?

– Нравится. – Гаррисон отдал ему записку. – И еще как.

Взглянув на нее, официант крикнул кому-то, почти невидимому в струях пара за стойкой:

– Ты погасил Джеффу еще один.

И разорвал бумажку в мелкие клочки.

– Быстро это ты, – прокомментировала брюнетка, кивая на полную тарелку. – У кого-то об тебя накормить, и ты его сразу отоварил, так что все квиты. А мне придется за мой обед мыть посуду или погасить какой-нибудь об за Сета.

– Я перетаскал груду ящиков с консервами. – Гаррисон взял нож и вилку, чувствуя, как у него слюнки потекли. На корабле ножей и вилок не было: когда питаешься пилюлями и порошками, столовые приборы просто ни к чему. – А здесь особого выбора нет? Ешь, что дают?

– Есть, если имеешь об на Сета. Тогда он должен в лепешку для тебя разбиться. Так что, вместо того чтобы полагаться на судьбу, а потом жаловаться, сделал бы лучше что-нибудь для него.

– Я не жалуюсь.

– А это твое право. На то и свобода, не так ли? – Девушка поразмыслила немножко, потом добавила: – Не так уж часто бывает, чтобы Сет мне был обязан. Но когда такое случается, я требую ананасного мороженого, и он летит на всех парах. А когда я ему обязана, бегать приходится мне.

Ее серые глаза вдруг сузились от неожиданной догадки.

– Ты слушаешь, как будто это все тебе в диковинку. Ты нездешний?

Он кивнул, поскольку рот его был набит цыпленком. Прожевав, добавил:

– Я с того корабля.

– Ничего себе! – На лице девушки сразу же появилось ледяное выражение. – Антиганд! Кто бы мог подумать, ты же выглядишь почти по-человечески.

– Всегда гордился этим сходством. – Вместе с ощущением сытости к Гаррисону возвращалось чувство юмора.

Снова подошел официант.

– Что есть из питья? – спросил Гаррисон.

– Дис, двойной дис, шемак и кофе.

– Кофе. Черный и большую чашку.