Да, руки у нас теперь свободны, но свободы это нам не прибавило. Как только из туннеля вылез последний бандит, парень с понитейлом занял место перед отверстием, чтобы никто сглупу не сунулся уйти. Поэтому нам с Дженис - с Умберто и монахом или без них - оставался один путь: вниз по дренажной дыре вместе со всей шайкой.
Когда металлический лист, наконец, соскочил, под ним действительно обнаружилось отверстие в полу, достаточно большое, чтобы человеку можно было пролезть. Шагнув вперед, Кокко посветил в дыру, и после короткого колебания другие сделали то же самое, что-то бубня с вялым энтузиазмом. Из мрака ощутимо потянуло гнилью - носы зажали не только мы с Дженис, но через несколько минут смрад стал невыносимым. Провидение явно заранее приучало нас к запаху смерти.
Что бы ни разглядел Кокко внизу, он пожал плечами и сказал:
- Un bel niente.
- Он говорит, там ничего нет, - перевел Умберто, нахмурившись.
- А чего он ожидал? - бросила Дженис. - Неонового указателя «Грабители могил, сюда, пожалуйста»?
От ее замечания я съежилась, а увидев вызывающий взгляд, которым сестрица уставилась на Кокко, испугалась, что бандит перепрыгнет дыру и снова схватит Дженис за глотку.
Но отчего-то он не прыгнул. Вместо этого он смотрел на нее странным, расчетливым взглядом, и я вдруг поняла - моя гениальная сестра выделила его с самого начала, сообразив, какую наживку лучше бросить и как надежнее подсечь. Для чего? Потому что он был единственной возможностью выйти оттуда.
- Dai, dai, - сказал он, жестом показав своим людям прыгать в дыру по одному. Судя по тому, как они напряглись перед прыжком, и по слабым воплям, доносившимся снизу, прыжок получался достаточно опасным и, не исключено, требовал веревки.
Когда пришла наша очередь, Дженис решительно шагнула вперед, видимо, чтобы показать Кокко, что мы не боимся. А когда он протянул руку помочь ей - может быть, впервые за всю свою карьеру, - она плюнула в его ладонь, оттолкнула его и исчезла в дыре. К моему изумлению, он лишь обнажил зубы в улыбке и что-то сказал Умберто, чего я, к счастью, не поняла.
Видя, что Дженис уже машет мне снизу и что лететь предстоит футов восемь-девять, я тоже сиганула в лес поднятых рук, бродивших в воздухе. Когда меня поймали и поставили на пол, один из бандитов, похоже, решил, что теперь у него есть право меня ощупать. Я же тщетно пыталась вывернуться из его лап.
Он со смехом поймал меня за запястья и попытался остальных вовлечь в потеху. Во мне уже росла паника, но в толпу ракетой врезалась Дженис, явившаяся мне на выручку и вставшая между бандитами и мной.
- Ах, вы повеселиться захотели? - орала она им с гримасой отвращения на лице. - Вы этого хотите? А? Тогда, может, со мной тоже позабавитесь? - Она рванула рубашку на груди с такой яростью, что гангстеры не знали, что и делать. Не отрывая взгляда от ее груди, подпертой лифчиком, они дружно попятились - все, кроме одного, который все это начал. Посмеиваясь, он нагло протянул руку к ее груди, но его остановил раздирающий барабанные перепонки грохот автоматной очереди, заставивший всех подскочить от испуга и растерянности.
Несколько секунд спустя пролился густой колючий дождь из осыпавшегося песчаника, и все повалились на пол. Приложившись затылком, чувствуя, как в ноздри и рот набилась густая пыль и какой-то прах, я сразу вспомнила, как задыхалась от слезоточивого газа в Риме, думая, что умру. Несколько минут я кашляла так, что меня едва не вырвало, инея одна. Всех вокруг меня можно было сбросить со счетов, включая Дженис. Единственным утешением стало то, что пол пещеры оказался вовсе не жестким, а странно упругим; будь здесь голая скала, я, скорее всего, потеряла бы сознание.
Вглядываясь через пелену пыли, я увидела стоящего над нами Кокко с автоматом руке, который проверял, не хочет ли кто-нибудь еще повеселиться. Оказалось, никто. Похоже, от звука выстрелов завибрировали своды, и обвалилась часть потолка. Бандиты были слишком заняты вытряхиванием щебня из волос и пыли из одежды, чтобы испытывать решимость главаря.
Удовлетворенный эффектом, Кокко направил на Дженис два пальца и сказал не допускающим возражений тоном:
- La stronza e mia!
Не зная, что такое stronza, я, тем не менее, сразу вникла в общий смысл: никто не имеет права насиловать мою сестру, кроме него.
Поднявшись на ноги, я заметила, что меня трясет. Дженис подошла ко мне и обняла за шею, я ощутила, что она тоже дрожит.
- Сумасшедшая, - сказала я, крепко стиснув ее в объятиях. - Это тебе не обычные слюнтяи, которыми ты привыкла вертеть. К преступникам не прилагается руководство по эксплуатации!
Дженис фыркнула:
- У каждого мужика есть своя инструкция. Мне только время нужно. Маленький Кокос выведет нас отсюда первым классом.
- Я в этом не уверена, - пробормотала я, глядя, как в пещеру спускают перепуганного брата Лоренцо. - По-моему, наша жизнь для них ничего не стоит.
- Тогда почему бы тебе, - сказала Дженис, высвобождаясь из моих объятий, - не лечь на пол и не помереть прямо сейчас? Сдаться ведь всегда легче!
- Я просто рассуждаю рационально… - начала я, но сестрица не стала меня слушать.
- Ты в жизни рациональной вещи не сделала! - сказала она, связывая разорванную рубашку в тугой узел. - Нечего и начинать под занавес.
Когда она решительно отошла от меня, я действительно готова была сесть и сдаться. Подумать только: все это моих рук дело - весь этот кошмарный поиск сокровищ. А ведь этого можно было избежать, если бы я поверила Алессандро и не сбежала из кастелло Салимбени. Если бы я осталась в постели и ничего не услышала, не увидела, а главное - не сделала, могла бы до сих пор валяться на эпической кровати в его объятиях.
Но судьба предназначила иное. Поэтому я оказалась здесь, в чреве черт-те чего, невероятно грязная и способная лишь пассивно наблюдать, как убийца-психопат с автоматом орет на моих отца и сестру, требуя указать, что делать дальше в пещере, откуда нет выхода.
Понимая, что нельзя бездействовать, когда близким отчаянно нужна помощь, я подняла с пола фонарик, который кто-то обронил в суматохе, и заметила, что из пружинящего слоя на полу пещеры что-то торчит. В слепяще-белом свете это казалось большой, покрытой трещинами морской раковиной, но откуда здесь взяться раковине? Океан за пятьдесят миль. Опустившись на колени, чтобы разглядеть получше, с бьющимся сердцем я поняла, что смотрю на верхнюю часть человеческого черепа.
Когда прошел первоначальный испуг, я удивилась, что открытие меня практически не удивило - видимо, я дошла до предела. Учитывая мамины указания, человеческих останков и следовало ожидать: в конце концов, мы могилу ищем. Я начала разгребать пористый слой руками, чтобы посмотреть, не отыщется ли уж и скелет заодно. Вскоре я убедилась, что со скелетом все в порядке. Более того, их здесь не счесть!
Под тонким верхним слоем - на ощупь смеси земли и пепла - вся пещера была покрыта тщательно связанными или как попало перемешанными человеческими костями.
В могиле? Нет, в чертоге лучезарном.
О, юноша, ведь здесь лежит Джульетта,
И эти своды красота ее
В блестящий тронный зал преображает.
Мое жуткое открытие заставило всех отпрянуть в ужасе. Дженис вообще чуть не вырвало при виде моих находок.
- О Господи! - давилась она. - Это же массовое захоронение! - Попятившись, она зажала рукавом рот и нос. - Из всех ужасных дыр нас угораздило попасть в чумную яму! Полную микробов! Мы теперь все умрем!
Ее паника мелкой рябью прошлась по бандитам, и Кокко пришлось заорать изо всех сил, чтобы подопечные успокоились. Единственным, кто не потерял присутствия духа, оказался брат Лоренцо. Он склонил голову и начал молиться - предположительно за души почивших, которых, в зависимости от истинной высоты пещеры, были здесь сотни, если не тысячи.
Но настроение Кокко было далеко от благочестивого. Отодвинув монаха в сторону прикладом автомата, он ткнул в меня пальцем и бросил что-то гадкое.
- Он хочет знать, куда идти дальше, - перевел Умберто, ощутимо надавив своим спокойствием на чашу весов, утративших равновесие от взвинченности Кокко. - Он говорит, ты сказала, что Джульетта похоронена в этой пещере.
- Я этого не говорила! - запротестовала я, отлично зная, что именно это я и сказала. - Мама писала: «Пройдите в дверь, и здесь лежит Джульетта!»
- Какая дверь? - с издевкой осведомился Кокко, демонстративно повернувшись вправо-влево. - Что-то я не вижу здесь дверей!
- Понимаете, - ответила я, - дверь где-то здесь. Где угодно может быть.
Кокко вытаращил глаза и бросил что-то презрительное, прежде чем отойти, громко бухая ножищами.
- Он не поверил, - мрачно сказал Умберто. - Он считает, ты его подставила. Пошел толковать с братом Лоренцо.
Мы с Дженис смотрели с растущей тревогой, как бандиты окружили монаха и начали наперебой задавать ему вопросы. Опешив от страха, он пытался выслушать всех сразу, но спустя минуту просто закрыл глаза и зажал уши.
