— Слушай, — прижимает меня к себе парень. Я опираюсь на него как на единственную опору. — ты не должна падать в обморок. Не отключайся. Я не знаю, где ты живешь. Ты должна подсказать мне.
— Громада… стена… рабочий район… Отец, — успеваю я сказать лишь эти отрывистые слова и теряю сознание.
* * *
— Эй, очнись! Пожалуйста, очнись. Я не могу нести тебя через все гетто! — меня трясут. На лицо попадает несколько капель холодной воды. Где я?
Открыв глаза, я понимаю, что нахожусь за старыми ящиками, которыми завален каждый тупик в торговом квартале. Что-то сродни мусорки. Здесь и гниющие помидоры, и порванные рубашки, которые не успели купить и они прогнили в затхлых вонючих подвалах, где стены покрыты плесенью.
По кирпичным стенам ползают не то тараканы, не то мокрицы. Здесь пахнет гнилью и обреченностью. В такие закутки никто старается не заходить. И мы с Робином сейчас именно здесь.
Он сидит на корточках передо мной и придерживает мою голову, чтобы я не упала. Он прислонил меня к стене, усадив на картонку из старой коробки.
Парень не дурак. Он понимает, что никто сюда без лишней надобности не зайдет. А значит, время есть и мы сможем перевести дыхание.
Я вижу руки парня. Они крепко сжаты в замок. Он напряжен и постоянно оглядывается. Неужели, боится? Но за кого? За меня или себя?
— Ты очнулась?! — кидается он ко мне.
— Да. Как давно я в отключке?
— Час… где-то около этого. Когда ты отключилась, то твоя температура была очень высокой, но пока я нес тебя, то ты остыла, — выдает он мне.
— Что? Как это?
— Так. Стала совершенно холодной. Как мертвец. Я испугался за тебя и отнес сюда. Стал бить по щекам. Я не мог позволить тебе… после того как ты спасла меня… Но как ты это сделала?
Он вновь задает мне вопрос, прибавляя новый к, итак, очень длинному списку.
Значит, когда я отключилась, моя температура спала так низко, что я практически окалела? Ничего не понимаю.
— Нам надо найти моего отца! — знала я одно единственное, что не поддавалось вопросам.
— И как же нам это сделать?
— Нам надо попасть ко мне домой. К моей бабушке.
— Идем. Сможешь встать? — помогает он мне, подав руку. Я беру ее и чувствую как смятение порабощает меня.
— Что-то не так?
— Нет. Все нормально. Идем, — я словно заново родилась… или перезагрузилась. Не знаю. Кто я — человек или робот? Впервые, за все свои прожитые года я задаюсь таким вопросом.
Но я многое за столь короткое время совершаю впервые.
Мы пробираемся между торговцами и покупателями. Я вижу, что Робу здесь не комфортно. Он постоянно оглядывается, словно боится кого-то увидеть.
— Что с тобой? — касаюсь я его плеча. Он идет впереди меня и расчищает нам путь. Руку он мою не выпускает, стараясь отвести меня за спину. Он прячет меня.
— Ничего. Все нормально.
— Ты боишься, я вижу. Чего?
— Того, что нас поймают.
— Нет. Ты врешь. — он разворачивается и останавливается. Глаза его прищуриваются и внимательно изучают меня.
— Откуда ты можешь знать: вру я или нет? Ясновидящая?!
— Нет. Просто чувствую твой пульс. Он бьется в ускоренном темпе. И все.
— Так просто? Неужели, у тебя все так просто?
— А разве в жизни должно быть сложно? — тихо спрашиваю я его. Он молчит. Но глаза его так и не перестают бегать.
— Должно. И будет, — прерывисто сообщает он мне.
Нас толкают в плечо. Мимо меня проходит парень, с другой стороны нас тоже окружают двое. Все они разные, но всех их объединяет одно — они питают злость к Робину. Я чувствую это, вижу по их взгляду.
— Приветствуем тебя, принц! — с усмешкой отвешивает один из них поклон. — Неожиданно увидеть тебя здесь. Чего забыли, ваше высочество?! В нашем захолустье, в нашем забытом богом месте?!
— Шелдон и Компания, — улыбается Роб, но его поза предельно настороженная.
— Кто это? Что им нужно? — шепчу я, выглядывая из-за плеча. Он зол.
— Оставайся за мной и не высовывайся!
— А кто это там у нас? — видит меня парень, что повыше своих друзей и пошире в плечах. У него выбеленные волосы, которые с одной стороны свисают к плечам, а с другой выбриты от виска к затылку. Он подмигивает мне и улыбается, обнажая ровные белые зубы. Кто они?
— Тебя не касается. Валите отсюда. Идите куда шли!
Но парни не слушают его. Они лишь ржут над словами Роба и заключают нас в кольцо.
Белобрысый оказывается около меня и берет мой подбородок двумя пальцами.
— Пусти ее! — кричит Роб. Но его оттаскивают двое помощников парня. Он пытается вырваться. Одному из них он бьет пяткой по ноге; парень кривится и кричит:
— Шел, эта тварь мне едва ногу не отбила! Можно убить его?!
— Нет. Пока нет, — поворачивается белобрысый по имени Шелдон. Его компания. Значит, он — голова гидры, что нужно отрубить, чтобы тело перестало дергаться! Ясно. Цель поставлена. — Кто ты, красавица? Я не видел тебя здесь. И ты, явно, не из центровых. Кто ты? — рассматривает он меня тем временем, забыв на минуту о Робе.
Я вытягиваю шею, стараясь оказаться ближе к этому надменному ублюдку, что имеет ровный нос, но через чур огромные зеленые глаза. На лбу у него, ближе к виску, я замечаю маленькую татушку. Она черная и замысловатая. Узоры, что соединяются друг с другом и соединяются в горизонтальную восьмерку.
Символ бесконечности.
Интересно, а он в курсе этого?
— Отпусти, пока я добрая! — сообщаю я Шелдону.
— Оказывается, ты еще и кусаться можешь, а не только лаять? С этим уродом, лишь суки время проводят. Трутся об него, надеясь на сладкую кость. Ты из них, краля?! — сжимает он специально сильнее пальцы на моем лице.
Что ж…
Я с силой бью по руке парня, нога попадает прямо в коленную чашечку, обещая хромоту и жуткие боли своему владельцу. Мой локоть идет ему прямо в горло, а вторая рука бьет прямо в солнечное сплетение.
Он падает на колени, отплевываясь кровью. Но он не сломлен.
Его подопечные озираются по сторонам и в страхе смотрят то на меня, то друг на друга.
— Бегите! — приказываю я им. Их не нужно долго упрашивать.
Я опускаюсь на корточки, чтобы видеть лицо белобрысого. Он смеется и смотрит прямо мне в глаза.
Робин подходит к нам, но остается на расстоянии.
Он не собирается мне мешать.
— Кто ты? — тем временем задает мне вопрос Шелдон.
— Девушка, которую оскорбили, назвав сукой! — беру я его волосы, оттягивая назад. Ему приходится подчиниться мне. Но он, кажется, даже рад этому.
— Ты меня заинтересовала.
— Правда? Жаль, что ты меня нет! — сжимается мой кулак и грубо бьет по челюсти парня. Он кулем валится на грязную площадь. Далеко, где-то на главной торговой площади слышится вой сирен. Крики.
Нужно скрыться. И быстро.
— Идем!
— Ты непохожа на других. Я согласен с ним.
— Кто это, ты расскажешь мне потом. Но не сейчас… Нам надо сейчас идти… или уже бежать! — вижу я приближающихся охранителей порядка в гетто.
Мы с Робом пускаемся в бега. Скрыться среди складов нетрудно, но и нелегко.
Бег не пугает меня, меня пугает те, кто гонятся за нами. А вот парню кажется становится не очень. Он держится за бок и часто сбавляет темп. Ему дурно.
— Ты как? — ровняюсь я с Робом.
— Нормально. И почему я бегу с той, что хотела меня убить и убила?! — с трудом произносит он. Ему нужно было это сказать мне?
— Я не собираюсь извиняться!
— Я это понял.
— Тогда, тебе лучше не повторять это вновь. Я ведь могу и вновь воткнуть в тебя нож! — пугаю я его.
— Не сможешь, — останавливает он меня. Погони не слышно. Они отстали. Мы смогли убежать от них. Это хорошо, есть время на передышку. — Ты не сможешь вновь воткнуть в меня нож, — со стопроцентной уверенностью говорит мне Роб.
— Почему же?
— Я видел твои глаза, когда ты поняла, что я умираю у тебя на руках и все это… из-за тебя. Ты испугалась. А убийцы не боятся смерти своих жертв. Ты не такая!
— А какая я? Какая?! Та, которую загнали в угол еще до ее рождения лишь потому, что она была непохожа на вас всех? Да?! — злюсь я на его слова. Они задевают меня. Его слова — правда. Я не могу убить человека.
Роб обнимает меня со спины, обхватив руками. Вырываться не хочется. Но и оставаться так — это позволить себе слабость, что непростительно для меня. Так учил меня отец.
— Убери от нее свои руки, парень, если хочешь, чтобы они были у тебя целыми! — слышу я голос отца над головой.
Он стоит на крыше одно из складов. Его лицо искажает тревога за меня и обида на мою выходку. На его плече автомат. Он готов к войне, лишь бы вытащить меня из гетто.
Робин отпускает меня, но не отходит ни на шаг. А зря… отец никогда не шутит.
Тем временем, отец спускается к нам. Он хватает меня за руку и дергает к себе.
