Я сидела рядом с Колином и присматривалась к его состоянию.
Жить будет. Все было сделано вовремя и правильно. Юноша останется жив – и это радует. А мне бы вот ненадолго отлучиться этой ночью.
Начиналось полнолуние…
Полнолуние.
Время, когда сладко поет волк, когда пенится кровь в жилах и лапы несут тебя по лесу так, словно превратились в крылья.
Когда мы гоним добычу и, запрокинув голову, поем песни круглому оку луны в ночном небе.
Когда ветерок ерошит мохнатую шкуру и кровь на зубах пьянит сильнее вина.
Когда зверь вырывается на свободу – мы счастливы.
Это полнолуние, как и все остальные, – мое. Я веду за собой стаю, я пою, я приказываю. Я – самый сильный волк Леса.
Не физически, нет. Мы ничем не отличались бы от диких животных, выбирай мы вожака за тупую силу. Я самый опытный, самый умный, я лучше всех контролирую своего зверя, я могу помочь молодым оборотням – и поэтому я вожак стаи.
– Скоро начнется.
Калайя подошла незаметно, и я развернулся, чтобы поцеловать жену. Она у меня красавица и умница. Тоже редкое сочетание. Роскошная грива рыжеватых волос – ее волчица тоже рыжеватая, зеленые волчьи глаза, сильное крепкое тело, – она и сейчас выглядит как старшая сестра своей дочери. Волчья кровь…
Если оборотень выглядит стариком – ему пора в край вечной охоты к Великому Зверю, который есть родоначальник всех зверей.
– Ты споешь для меня, мой волк?
Почти ритуальная фраза. Мы всегда так говорили перед ночью полнолуния.
– Я принесу тебе добычу, моя волчица.
И все же ее глаза грустны. И я понимаю – почему.
Заинька.
Мой не самый удачный ребенок. Когда я впервые увидел, как моя дочь превращается в зайца, я чуть с ума не сошел от злости. Подшутил Вечный Зверь, не иначе.
Поколения моих предков, поколения предков Калайи – все волки. Иногда бывали и лисицы, и медведи, но в основном – волки. Все сильные, без проблем, что часто возникают у других. Слабому зверю сложно обернуться, он плохо контролирует себя поначалу, он забывает, что делал в звериной шкуре, он может перекинуться непроизвольно и потерять контроль над собой – такое бывает. Но не в нашей семье, нет.
Первыми чувствами были гнев, ярость, обида, разочарование. Я не кривлю душой перед собой – мне понадобился не один год, чтобы очиститься от этой мути. И все же… Она хорошая дочь.
Умная, добрая, ласковая.
К тому же – она себя полностью контролировала в любой шкурке, человеческой ли, заячьей ли. Всегда все помнила, могла перекидываться сколь угодно надолго и по своему желанию, никогда не теряла контроля над собой…
Это важно.
А шкурка заячья…
Ну так что же?
Мы многое утратили из наследия предков, но они никогда не откажутся от потомков. Среди нас нет никого, кто имел хотя бы две формы, а среди предков – были. И полиморфы в том числе. Они принимали любой облик по своему желанию и держали его на себе сколько им пожелается.
Но это было давно, так давно…
Калайя ткнулась мне в плечо.
– Рев, ты ведь найдешь ее, правда?
– Обещаю. Найду и верну. А ты разберись с мальчишкой и его рыжей девкой.
Я не мстил, о нет. Тут все было сложнее – и печальнее.
Наши обычаи гласят, что от своей пары гулять нельзя. Когда Вечный Зверь соединяет – он связывает души. Изменивший не сможет обернуться и навек останется ходить на двух ногах. Это страшно.
Сейчас этого обычая так жестко не придерживаются. Оборотни иногда нарушают старый закон. И еще один – тоже.
Он гласит, что оборотню до совершеннолетия ни с кем нельзя разделять ложе. Вообще.
Увы, наша молодежь такого требования не признает. Слишком горячая кровь, слишком сильны инстинкты, часто молодняк теряет девственность во время первого весеннего гона. Потом даже и не помнят, где и с кем. Бывает…
За это не осуждают, но Райшен встречался с моей дочерью.
Ухаживал, дарил цветы, плел венки, говорил о соединении судеб. Он приручил ее душу – и кинул об землю. Так нельзя.
Либо не давай надежду, либо исполняй сказанное. И Лайса тоже это знала. И гуляла с парнем, который собирался связать жизнь с другой, Собственно, Зая и Рай до сих пор не были парой только потому, что Зая поступала как все женщины в семье Калайи. До семнадцати лет она ни с кем не должна была спариваться. Потом – свобода, но до того – никаких гулянок. Мне, кстати, пришлось ждать Калайю до ее семнадцати, и ее деду пришлось ждать ее бабку, и младшую дочь мы так же гоняем… Это правильно. Да и ребята знают, что оторву все торчащее и стоящее. И это будет вовсе не хвост.
Если предки так завещали – может, и не зря?
– Р-разберусь, – рыкнула Калайя, выпуская и втягивая когти. – Р-разорву.
– Калайя…
Жена опустила глаза.
– Я все понимаю. Но моя девочка там одна… Да, для семьи позор, что она – заяц, слабый зверь, добыча для любого, но она моя дочь!
– И моя тоже. Я найду ее, обещаю. Не зверствуй, как-никак мальчишка выгнал Лайсу…
– Чтобы не быть изгнанным самому, нет?
Я фыркнул, вспоминая это представление. Лайса решила заявиться к любовнику домой, но куда там. Райшен объявил, что они виноваты и поэтому встречаться больше не будут. Вернется к нему Зая, не вернется – неважно, но Лайсу он больше видеть не должен, в наказание. И выставил рыжуху за дверь. А Шварра, его мать, еще и парой гнилых картофелин в нахалку кинула. Ну и попала, конечно.
Воплей и шума было на все селение, все смотреть сбежались…
– Даже если и так – не убивай его. Не надо. Он просто глупый щенок.
– А мой щенок где-то там… Рев, там люди! Они опасные злые твари! Они могут обидеть мое дитя! Они охотятся на оборотней! Найди ее, прошу тебя!!!
Жена прижалась ко мне. Ничего, вот закончится полнолуние, и мы с Марси пойдем по следам дочки. И обязательно ее найдем. Я точно знаю…
Я сидела в хижине совершенно одна. Пойти к остальным девушкам?
Нет, не могу. Засмеют.
Зайка, добыча проклятая, все из-за тебя!
Из-за тебя Райшен выкинул меня за дверь своего дома, из-за тебя его мать кинула в меня гнилой картофелиной. Из-за тебя надо мной смеются все парни и я вынуждена прятаться.
Гнусная крольчиха!!!
Зайку я терпеть не могла с детства! За то, что она дочь вожака, за внешность, за… За Райшена..
Они с этой соплюшкой дружили, он за нее заступался, а я… Я умирала без него. Райшен нужен был мне весь, от кончиков когтей до кончиков волос. Он мой! И никому я его не отдам! Тем более этой бледной немочи!
Просто он сам пока не понял, что он – мой! А потом, когда у нас начало что-то получаться…
Какой лесной дух принес эту крольчиху к его дому?!
Да и принес – невелика беда! Посмотрела бы – и порвала все отношения с Раем. А она вместо этого сбежать удумала!
Стерва, гадина, дрянь белесая!!!
Можно подумать, я не знаю, что Райшен ее хочет! Еще как хочет – из-за ее непохожести на всех! Просто эта дурочка блюдет себя до свадьбы, до семнадцати лет, когда личина оборотня полностью устанавливается даже у самых слабых. Сильные вроде меня могут и не хранить целомудрие, но это не случай белобрысой твари!
А теперь на меня все смотрят как на врага! И Райшен ходит словно в воду опущенный…
О нет, из деревни меня не выгонят, но жить всеобщим посмешищем? Это не для меня.
Я заслуживаю большего! И все это обязательно поймут.
Что же делать, что делать?..
Определенно, Зайку вернут домой. Ее папаша и мамаша собираются отправиться за этой… ушастой гадиной! И с ними еще несколько старых оборотней. Но… после полнолуния!
Я прислонилась лбом к стене хижины.
После полнолуния.
А я ведь сильная лиса. Я могу пережить полнолуние и одна. Спокойно могу.
А еще могу…
Все мои проблемы из-за этой дряни. И если она вернется – отнимет у меня Райшена. Уже навсегда. А этого я не вынесу.
Но если этой тупой крольчихи не станет – проблемы тоже не будет.
Лисы охотятся на зайцев, так ведь?
Далеко эта дурочка уйти не могла, я знаю. Я легко догоню ее. А там…
Райшена я ей не отдам!
Любой ценой.
Полнолуние…
Колин спал, ровно дыша. Если бы зайцы могли говорить – я бы подсказала Шарку, что сидеть рядом с парнем занятие бесполезное. Сам очнется примерно через сутки. Жив-трава средство сильное, оно лечит все, но и тянет силы из тела. А лучше всего это происходит во сне. Во сне летают дети, во сне лечатся раны, во сне…
Я скользнула в темноту.
Во сне я была громадной черной волчицей. Хищной и стремительной, мощной и опасной. В реальности же…
Я срываюсь в стремительный бег по лесу. Быстрый, легкий, беззвучный.
Трава чуть приминается под ногами, запахи дурманят голову, но даже сейчас я осторожна. Я – заяц, и в лесу опасностей для меня хватает. Уши чутко ловят песнь полнолуния. Я прижимаюсь к земле, когда раздается уханье совы, пережидаю – и опять срываюсь в бег-полет.
А потом замираю под раскидистым дубом и смотрю на луну. Главная минута ночи для меня.
