Он оказался прав. Не прошло и пары веков, как люди стали истинно бессмертными.
— Меня не испугать кучкой вечных человечков, — рассмеялась Она. — Элита долгожителей заняла почётное место на верхушке социальной лестницы. А низы ещё долго будут подниматься.
А в этом Она была права. Бессмертие стоило огромных денег. И ни какие заслуги, ни какие подвиги, ни какая популярность, ни какие связи не могли помочь стать вечным. Только деньги.
— Все люди на планете могут жить вечно, — сказал Он.
Атаназ в первую секунду испугался, не каждый день в твоей комнате на двухсотом этаже небоскреба появляется странный незнакомец.
— Кто ты? — спросил Атаназ у человека, непохожего на других.
— Я — вечность, — ответил Он. — А ты вечный паразит, что сидит на плечах смертных… Города будут процветать… люди обретут счастье и наконец-то… найдут смысл, но ты этому препятствуешь.
— О, нет, — засмеялся Атаназ. — Я строю новую экономику, мир, основанный на времени. Была, кажется, такая фантастика в древности. А теперь всё реальность. Но есть нюанс.
— Какой же, смерть за жизнь? — Он начал злится, раздражаясь такой самоуверенности обычного человека, только бессмертного.
— Нет. "Смерть за жизнь" — это нечто поэтичное, возвышенное. А я политик, стихов не читаю. А дело в том, что люди не смогу жить единой массой. Социальное расслоение должно быть всегда, иначе рабочие не будут работать, иначе певички не захотят трясти телами перед камерами, иначе ученым не о чем будет мыслить. Это закон природы, который нарушить нельзя.
— Ты нарушил один из законов природы. Ты лишил себя смерти… Можно нарушить и другой.
— Нет, нет, нет, — замотал головой Атаназ. — Смерть победить можно, жизнь — никогда. А потом, ведь мы не сидим, сложа руки, мы управляем миром, процветающим и счастливым. Да, люди умирают, болеют, страдают, этого не отнять. Но государство функционируют как нельзя лучше. Ведь это цель. Создать идеальную страну, союз стран, которые смогут обеспечить своим гражданам достойную жизнь.
— И чем достойней жизнь, тем дороже бессмертие.
— Не в бессмертии дело, друг мой. Вечность такой же инструмент, как деньги, как знания. Я разработал программу совершенной жизни в нашем мире, но если я умру, она перестанет работать. Пока я жив — живо моё государство. История не раз доказывала, что я прав. Как только погибал правитель, менялась экономика, политика, жизнь. А эти скачки плохо влияют на простых граждан. Беды, голод, безработица — кому это нужно? Никому. И смертные это однажды поймут.
— Ну, а ученые? Сколько может сделать человек за свою вечность? — спросил Он.
— Наука привередлива, она не терпит застоев, так же как и искусство. Да есть гении, достойные вечности. Но как только они получат бессмертие, они сдуются, не захотят ничего делать, или попросту потеряются, впадут в депрессию и застрянут в глубоком кризисе. К тому же, есть программа продления жизни для особых случаев, ну и для поднятия духа смертных. Видишь ли, если один и них получит хоть долю бессмертия, остальные загорятся надеждой и начнут активнее шевелиться. Прогресс движется, мир живёт, люди счастливы.
— Ты всё же не прав, — сказал Он. — И твоя вечность кончится быстрее, чем жизнь простого смертного.
Три века спустя Атаназ умер. Его зарезали обычным кухонным ножом. Смертные люди так и не смогли смириться с бессмертным правителем. Поднялась революция, за ней вспыхнула война.
— Это последнее жертвоприношение тебе, сестра, — сказал Он, когда уже догорали очаги страшных боёв.
— Впереди ещё много времени, брат, — ответила Она.
Прошли долгие века, прежде чем бессмертие расползлось по всей планете. Теперь человеческая жизнь не знала конца, счастье длилось целую вечность, а горе забывалось в один миг. Наконец-то наступила эпоха расцвета человеческой цивилизации и последняя глава её истории. В эти светлые времена Он влюбился.
Закат заливал парк сочными красками, тысячи праздных горожан наслаждались прохладой летнего вечера, влюблённые мило ворковали, студенты бурно обсуждали новости, рабочие брели по домам.
В кустах художник рисовал старый дуб, сверкающий в лучах алого солнца. А рядом на скамейке сидела девушка. Она с печалью наблюдала за жизнью парка, за художником, за птицами, за солнцем.
— Сегодня слишком хороший день, чтобы грустить, — сказал Он, усаживаясь рядом. Незнакомка не испугалась, теперь все люди разные.
— Мы добились, — произнесла девушка. — Мы добились вечного счастья… Но почему же его тогда нет?
— Может быть потому, что вы и не знали, каким должно быть это счастье.
— Нет, просто времена счастья прошли.
— Когда же успели? — усмехнулся Он.
— Совсем недавно. Сегодня всё просто, понятно. Человеку остаётся только жить. Но ради чего? Ради чего просыпаться по утрам? Ради чего куда-то идти? Ради чего творить?
В этот момент художник вскочил и швырнул свою ещё не дописанную картину в дерево, а потом сложил краски и кисти, взял в руки складной стульчик и ушёл, низко опустив голову.
— Мы потеряли смысл, — сказала девушка. — Нам некуда больше идти. Теперь дар вечной жизни превращается в проклятье.
— Но вы же так долго искали, столько времени было потрачено, — возмутился Он. — Чтобы теперь великая мечта разбилась вдребезги.
— Нет. Она ещё держится. Есть ещё люди, которые до сих пор желают остаться в вечности.
— Кто же они?
— Тот художник, поэты, как я, писатели, музыканты, танцоры и многие другие. Только все мы хотим не вечной жизни, мы хотим вечной памяти.
— Но это же невозможно? — воскликнул Он, ведь никогда в голову Ему не приходила мысль, что человек может желать чего-то настолько абсурдного и настолько прекрасного. И Он рассмеялся.
— А ведь уже столько людей умерло бессмертными.
— Да, а мы всё живем в забвении, — подхватила девушка.
Её звали Анастасия, она с детства сочиняла стихи и искала смысл своих слов. Девушка терпеть не могла обыденности и пестрой романтики, но и буря страстей её не привлекала. Анастасия была наблюдателем в этом мире, оценивая его, переосмысливая, превращала жизнь в строки. Как и все творцы, любила похвалу, иногда даже задирала нос, но совсем ненадолго. Жизнь раскрывалась перед Анастасией как бутон цветка, лепесток за лепестком, и прошлые слова уже не имели значения. Анастасия всегда шла только вперёд, забывая вчерашние стихи.
— А знаешь, — сказала Анастасия однажды, гладя на усыпанное звездами небо. — Бессмертие лишь инструмент.
— Очень давно я это уже слышал, — расстроился Он. — Но что хочешь добыть ты с помощью своей вечности?
— Нет, не я. Люди. Теперь мы можем проложить путь к другим планетам. Не смотри так на меня.
Он опять удивился, какой простой может быть мысль, и какой сложной мечта. Он искал тех, кто поймет Его, Он искал богов, а нашёл человека, который
