это сделать, потому что не знала, как Виола отреагирует на ее предложение. Пока все шло как по маслу, девчонка оказалась доверчивой и покладистой, но ведь может и взбрыкнуть, узнав, что ее обманывают. Если эта студентка вознамерится удрать, придется силой тащить ее к Лоухи и потом ждать, пока хозяйка Похьолы будет вытаскивать из нее песню: по словам ведьмы, сделать это было не так-то просто, для этого требовалось прибегнуть к каким-то варварским истязаниям. Но это еще полбеды – ради своей цели Божена готова была и девчонкой пожертвовать, и подождать, сколько потребуется. Только вот как пересечь Барьер, если девчонка заартачится? Блаватской хотелось сделать это легко и быстро, без шума и пыли. У нее возникла идея – дерзкая, но гениальная – проникнуть в подземелье на этом поезде. Божена была уверена, что решетка в туннеле снова растворится, как это произошло, когда поезд вел настоящий Зарубин. Наверное, поезд обладал специальным магическим полем, которое воздействовало на эту преграду. Конечно, уровень риска зашкаливал, ведь там, внизу, находились люцифлюсы, охранявшие переходы через барьер, однако они знали Зарубина, внешность которого принял Марк, и не должны были сразу заподозрить неладное. Ну, а потом, как только Божена и Марк вместе со своей пленницей окажутся в потустороннем мире, люцифлюсы их уже не достанут – не рискнут сунуться за ними на темную сторону, а если и рискнут, то им же будет хуже. Все должно получиться, главное, чтобы до этого момента Виола верила в рассказанную Боженой легенду. Нужно как можно аккуратнее сообщить Марку план дальнейших действий, чтобы не сболтнуть лишнего и не выдать себя.
– Виктор! – собравшись с духом, Божена окликнула своего подельника. – Можешь ли ты отвезти нас в подземелье прямо сейчас?
Тот вздрогнул и выронил ветошь. На его лице промелькнула тень испуга.
– Разумнее было бы сначала разведать обстановку, – пробормотал Марк, бледнея. – И… хотя бы подготовиться.
– Не думаю, что это как-то увеличит наши шансы на успех, – возразила Блаватская настойчивым тоном. – Наоборот, не стоит откладывать это дело в долгий ящик. Сделаем ставку на эффект внезапности.
– Но Виктора после такого накажут, – вмешалась Виола. – Мы-то уйдем, а он из-за нас пострадает!
– Точно, да-да… – Божена нервно потерла виски, лихорадочно соображая, как выкрутиться. Возникло неприятное ощущение, похожее на то, которое бывает перед неминуемым падением, когда ноги уже потеряли опору, а тело еще парит в воздухе.
– Вообще-то я подумывал уволиться, – нашелся Марк, спасая ситуацию.
Взглянув на него с облегчением и благодарностью, Божена спросила с наигранным недоумением:
– В самом деле? И почему же?
– Ну… если честно, в университете я чувствую себя ущербным. Мне никогда не дорасти до уровня люцифлюсов. Не дано. Я хотел нести добро в этот мир, но в итоге стал простым извозчиком. Лишиться такой работы – невелика потеря, лучше уж я сделаю по-настоящему доброе и полезное дело: помогу этой девочке освободить из плена светлую душу ее матери, которая несправедливо страдает сейчас по воле злой ведьмы. Так что, пожалуй, я отправлюсь за Барьер вместе с вами.
– О, Виктор! Я просто восхищена тобой! – Божена едва удержалась, чтобы не расцеловать Марка, его находчивость действительно приятно поразила ее.
– Спасибо вам огромное! – с трепетом в голосе воскликнула Виола, прижимая руки к груди.
– Не стоит, – ответил Виктор-Марк с таким видом, будто только что спас мир от гибели, чем немало позабавил Божену, собиравшуюся с его помощью устроить всемирную катастрофу, и даже не одну.
– Что ж, в таком случае, вперед! Пожелаем же друг другу удачи! – с торжественной решимостью произнесла Блаватская, вскидывая голову и устремляя взгляд вдаль, в лесную чащу, прорезанную железной дорогой.
Через несколько минут показалась арка тоннеля. Все трое, стоящие в кабине, с ужасом смотрели сквозь огромное стекло на стремительно приближающуюся металлическую решетку в темном проеме. Ни у кого из них не было уверенности в том, что столкновения не произойдет, и, когда поезд пронзил собой толстые прутья, будто их не существовало вовсе, все разом вскрикнули, а затем разразились победными возгласами, радуясь тому, что остались невредимы.
***
Рогатый шлем драугра со звоном врезался в решетку, за которой только что исчез поезд. При этом Руубен, не удержавшись на покрытой доспехами спине своего слуги, кувырком полетел на рельсы и разразился ругательствами.
– Прости, хозяин! – Пункки в недоумении затряс головой. – Никак не ожидал я такой подлости! Проклятые колдуны! Поезд прошел, а мы врезались на всем скаку, это ж надо…
– Да, странное дело. – Руубен, охая, осторожно поднялся на ноги, прислушиваясь к ощущениям – не сломано ли чего. Убедившись, что отделался парой царапин, взглянул на Пункки, продолжавшего упрямо бодать неподвижную решетку. Металлический звон разносился далеко вокруг. – Оставь, еще услышит кто. Нам лишнее внимание ни к чему.
– Погоди, хозяин, я ее вот-вот протараню! – возразил драугр и, рыча от ярости, снова приложился лбом о решетку. Что-то маленькое и круглое отлетело от него далеко в сторону и покатилось по траве, подпрыгивая, точно крошечный резиновый мячик.
– Пункки, кажется, у тебя что-то выпало! – Руубен заковылял к непонятному предмету, нагнулся, разглядывая, и пришел в ужас, сообразив, что видит человеческий глаз. – Пункки! – завопил он дурным голосом. – Немедленно перестань биться головой, пока не вытряс из нее все что можно! У тебя же глаз вылетел!
– А, так ты его нашел? Вот спасибо. Давай сюда, я вставлю его обратно.
– Нет уж, иди за ним сам. – Руубен содрогнулся в приступе брезгливости.
Он понимал, что Пункки мертв и постепенно разлагается, но уже свыкся с этим и даже перестал замечать тлетворную вонь, исходившую от слуги, однако выпавший глаз поверг его в шок. Помимо чувства омерзения Руубен тревожился о том, что не сможет в одиночку найти и защитить Виолу, если Пункки развалится на части.
А ведь они были так близки к цели! Не успели совсем чуть-чуть: поезд выскочил им навстречу сквозь закрытые ворота, возле которых они затаились в ожидании момента, когда можно будет проникнуть на территорию университета. Руубен просчитался, ворота так и не открылись, зато он заметил свою дочь в кабине локомотива рядом с машинистом. Его счастье, что он догадался прихватить с собой фотографию Виолы из дома ее приемных родителей, иначе попросту не узнал бы, ведь он запомнил ее совсем крошкой.
Еще раньше Руубен, сидя в укрытии и наблюдая за воротами, заметил Блаватскую, топтавшуюся у забора, но решил, что она точно так же ищет способ проникнуть внутрь, как и он. Пункки легко мог разделаться с мерзавкой, но пока Руубен собирался с духом, прежде чем отдать ему команду «фас», – все-таки нелегко было решиться взять такой грех на душу, – коварная злодейка в мгновение ока запрыгнула в появившийся поезд и была такова.
Пока Руубен забирался верхом на драугра,
