наручный «будильник». Теперь пружина почти распрямилась, вот они и начали слегка тормозить. Значит, скоро совсем остановятся. Он глянул на секундную стрелку часов и отметил, что она совсем не замедлилась. Бежит по кругу так же уверенно, как и вчера, при полном заводе.
Глеб засёк время по быстро мелькающим цифрам миникомпьютера. Подождал ровно минуту и сверил его показания с небольшим циферблатом. На первый взгляд ему показалось, что наручные часы больше не врут.
На всякий случай, парень проверил пружину и убедился, что она в полном порядке, закручена так, как положено, для данного времени суток. Так что, вчера он не забыл её завести.
— «Но почему они отстали так сильно?» — вновь спросил себя Глеб: — «Куда делся целый астрономический час? Не мог же я просто заснуть, держа иглы в руках? Или всё-таки мог?» — подумал парень испуганно.
— «Например, когда я укололся, то впал в некое подобие ступора. Выпал из реальности и находился в таком состоянии какое-то время. С другой стороны, меня никогда не пугал вид льющейся крови, ни своей ни чужой. Её я в Чечне насмотрелся на сто лет вперёд. Выходит, здесь что-то другое».
На пару секунд он задумался, и тут мелькнула другая тревожная мысль: — «Я где-то читал, что есть такая болезнь — нарколепсия». — секунду спустя, в памяти услужливо всплыли детали давней журнальной статьи.
Насколько он помнил, в ней говорилось: — «Люди, что заболели этим удивительным недугом, вдруг засыпают на какое-то время, а потом, просыпаются и даже не помнят, о том, что они отключались».
— «Выходит,» — опечалился Глеб: — «нужно за собой последить повнимательней. Если это опять повториться, то придётся немедленно отправляться к врачу. Пусть выпишет мне нужных таблеток.
Не то болезнь разовьётся в полную силу, а это очень опасно. Особенно, когда бродишь по улицам, расположенным возле оживлённых дорог. Вот так войдёшь в состоянье сомнамбулы. Шагнёшь на проезжую часть и попадёшь под грузовик, мчащийся на полном ходу. Хорошо, если сразу погибнешь, а то искалечит всего на многие годы вперёд…»
Как-то раз, Прохор пришёл доложить господину о выполнении какой-то слесарной работы, которую тот ему поручил. Вошёл в кабинет и случайно услышал, как Яков Брюс что-то уныло бормочет. Механик невольно прислушался и выяснил, что барин повторяет какую-то цифру в рублях.
Из дальнейшего монолога хозяина, холоп неожиданно понял, что вельможа размышляет о покупке какого-то драгоценного дерева. Причём, сам себя убеждает, в необходимости такого поступка.
Сумма оказалась настолько огромной, что сначала, Прохор не смог в это даже поверить. Потом, когда помощник всё осознал, он решил, что нужно, во чтобы ни стало, остановить разоренье сановника. Не то влезет в несусветно большие долги.
Придут кредиторы и пустят с молотка всё имущество барина. Ну, а там неизвестно, чем всё обернётся для простых крепостных? Могут ведь и семьи разбить при продаже. Жену возьмёт один покупатель, мужа — другой, детей — третий помещик. Что прикажете тогда делать несчастным холопам?
Он вспомнил, что находится на особом положении «придворного» мастера. Может выразить своё мнение по поводу постройки какой-либо машины, и осторожно спросил: — Нельзя ли мой господин, сделать её чуть поменьше, чтобы не платить такие большие деньжищи?
— Я не дурнее тебя! — взбеленился грозный хозяин: — С чего ты решил, что мне охота бросать такие суммы на ветер? Или ты, как все горожане в Москве представляешь себе всякую дурь? Мол, я делаю золото из простого свинца? Так нет же, каждый талер своим горбом зарабатываю. Жизни своей за царя не жалею. Голову под пушечные ядра сую…
Много чего он после кричал, про свою тяжёлую долю, а потом вдруг подумал: — «Зачем это я перед каким-то слугой распинаюсь? Что ему до моих огромных проблем? Его дело помочь мне изладить устройство алхимиков». — барин слегка успокоился и объяснил помощнику то, что тот должен был знать.
То есть то, что во всех манускриптах описаны машины только такого большого размера. Ни больше и не меньше. Причём, все они имеют форму восьмиугольника и чем это вызвано, нигде ни слова не сказано.
Под все эти запросы отлично подходит просторная «Рапирная зала», размещенная на пятом ярусе Сухарёвских казарм. Так что, экспериментировать с этим не стоит. Не то и драгоценное дерево загубишь без толку и нужный тебе результат не получишь.
После того разговора, господин отослал в Европу письмо и заказал драгоценное заморское дерево в необходимых для работы количествах. Воистину оно стоило почти, как чистое золото. В самом удачном случае, оно могло бы пойти на вес серебра. Поэтому, каждое короткое бревнышко оказывалась на особом счету.
Зато, благодаря непомерно высокой цене, тик не пользовался большим спросом у европейских краснодеревщиков. Поэтому, его запасов в Голландии оказалось достаточно для постройки таинственной волшебной машины.
Полгода спустя, драгоценный товар успешно прибыл в Россию. Везли его на больших кораблях. Сначала морем до города Санкт-Петербурга. Оттуда плоскодонными баржами по рекам, озёрам и волокам, соединявшими одну водную систему с другой.
Доставив в первопрестольную, погрузили в простые телеги и доставили в Сухарёвскую башню. Подняли в просторную «Рапирную залу» и, наконец, хорошо рассмотрели. Немедленно выяснилось, что это на удивление плотная, прочная и весьма твёрдая древесина.
Она была чуть мягче хорошего морёного дуба. Зато оказалась значительно лучше его в готовых изделиях. Имела очень приятный для глаза золотисто-коричневый цвет, и обладала более красивой текстурой.
Вместе с товаром, голландский поставщик прислал большое письмо. В нём он сообщил, что тик почти не гниёт. Содержит много эфирного масла в волокнах, что значительно затруднит обработку и быстро затупит стальной инструмент.
Пришлось Брюсу вызвать своего управляющего из имения Глинки и дать ему строгий наказ: — Срочно искать «добрых резчиков», мастеров по обработке очень твёрдых пород.
К счастью хозяина, в те времена, с подобным народом в России проблем не имелось. Ведь именно из такой древесины делали не только мебель для сановных вельмож, но и построили все русские военно-морские суда. А флот в те давние годы был довольно большой.
Слуга быстро съездил в Санкт-Петербург, на знаменитые Петровские верфи. Договорился там, с кем было нужно. Нашёл и купил трёх крепостных мужиков, обладавших нужной сноровкой. Привёз их в Москву и показал господину.
Яков Брюс осмотрел дорогую покупку и остался доволен новыми слугами. Все трое оказались, как на подбор. Матёрые, почти в одних с ним годах. Мужики, хоть и старые с виду, но ещё достаточно крепкие.
Про себя барин
