А Ольга неоднократно, еще, будучи здоровой, говорила, что если бы в безнадежных случаях была возможна эвтаназия, это было бы правильно. Но что-то его удерживало от окончательного решения, может быть понимание того, что он совершит этот грех, прежде всего, чтобы сделать свою жизнь легче, и за это придется все равно заплатить. Он прошел уже много километров, не встретив ни человека, ни зверя. Вдруг на лесной дороге, он увидел какое-то животное. Издали ему показалось, что это норка. Беня бросилась вперед, но через несколько метров в замешательстве затормозила всеми четырьмя лапами. Подойдя ближе, Паша с удивлением увидел Муську, сидевшую на обочине. Он точно помнил, что уходя из дома, видел, как Тимофей и кошка лежали по бокам его исхудавшей жены, и мурлыкали изо всех сил, как будто пытаясь заглушить своими вибрациями боль хозяйки. Как Муська могла так быстро оказаться за несколько километров от дома, было совсем неясно. Мужчина хотел схватить кошку, чтобы унести домой, но она побежала по едва заметной тропинке, среди зарослей малины и засохшей крапивы. Паша и Беня бросились за ней. Через несколько минут они услышали какие-то странные звуки. Выбравшись из кустов, человек и собака оказались на поляне, возле небольшого озерца, скорее всего какого-то карьера. Вода была удивительно голубой, а отвесные белесые скалы, сверкали на солнце пиритовыми жилами. В нескольких метрах от них стояла хижина, наподобие эвенского чума, у костерка сидел человек в лохмотьях и играл на варгане. Подойдя ближе, Паша понял, что это старуха. Когда она подняла глаза, его сердце упало куда-то вниз живота, перед ним сидела Нельванна.
– Ну что, приперся наконец-то, – сказала она, подмигивая зеленым глазом, – совсем все худо?
– Хуже не бывает, – ответил Паша.
Нельванна сняла с костра медный чайник, разлила по кружкам травяной чай. Они выпили по глотку. В это время Беня ощерилась и подбежала к ногам хозяина. Из чума вышел Варяг, но Беня не узнавала его и тряслась всем телом. Нельванна скомандовала что-то на непонятном языке, и послушный пес удалился, чтобы не смущать пришельцев.
– Вот что Паха, я тебе помогу, но и ты мне должен помочь.
– Все что угодно, все, чем смогу.
– Сможешь. Помнишь, мы на Таганай ходили, а потом в речке остужались?
– Помню.
– Так вот. Бери Ольку, вези туда. Пройдете метров пятьсот от нашей стоянки до заводи. Там пусть она раздевается догола и лезет в воду, и лежит в ней с головой.
– Ноябрь месяц, в какую воду? – занервничал Паша.
– У нее что, другой вариант есть?
– Нет вариантов.
– Тогда молчи и слушай. Ехать надо прямо сейчас, времени у вас в обрез. И еще, от стоянки в заповеднике до реки она должна дойти сама.
– Неля, она по дому уже не ходит, как ей два километра осилить?
– Ничего. Осилит.
– А я что должен сделать?
– А ты принесешь мне книгу, Ольга знает какую. А теперь уходи быстро.
– Куда нести-то? Сюда?
– Домой ко мне, в деревню приезжай, – крикнула вслед Нельванна
Паша с собакой уже бежали по тропинке сквозь кусты, выбравшись, они неожиданно оказались у самого входа в свой поселок. Ворвавшись в дом, ничего не объясняя, мужчина схватил жену, кое-как одел ее в спортивный костюм, побросал в сумку плед, полотенце, начатую бутылку коньяка, оставшуюся с лучших времен. Уложив ничего не понимающую, злящуюся Ольгу на заднее сиденье, он погнал машину в сторону Златоуста. По дороге он рассказал о своей знаменательной встрече, у супругов затеплилась надежда. Ольгу рвало на части от боли, но она терпела, сжав зубы, и настраиваясь на то, что она должна сделать невозможное, пройти два километра. Часа через полтора они приехали в заповедник. «Ну, Боженька, помоги!» – сказал Павел, вытаскивая жену из машины. Очень медленно они двинулись в сторону реки. Ольгу тошнило, несколько раз она падала, запинаясь о корни деревьев, и мужу, казалось, что она уже не встанет, последние двести метров, она буквально ползла. У реки Паша снял с жены всю одежду, истощенное тело Ольги пронизывал холодный ветер, но ей было уже все равно. Она опустилась в ледяную воду, казалось, ее проткнул миллион стальных иголок, шея не могла удерживать голову, воздуха не хватало. Но неожиданно боль отступила, как будто кто-то произвел анестезию всего тела, перед глазами поплыли радужные круги. «Вот она, смерть!» – подумала женщина, остатком ускользающего рассудка. Потом она увидела свое тело, распростертое в реке, сверху, из воды торчал только заострившийся, как у покойника, нос. Рядом Паша с остановившимся взглядом безуспешно пытался зажечь сигарету трясущимися руками. Вдруг ее тело стало прозрачным, она увидела все органы, нервы, кровеносные сосуды как в анатомическом атласе. А вот и маленькая опухоль, которая лишала ее жизненных сил, она выделялась черной точкой на алом фоне. Но постепенно эта точка стала светлеть, пока не превратилась в ледяной шарик и не распалась на крохотные частички. Неожиданно Ольгу пронзил внутренний жар, и она увидела, как через кожу черным дымком вышла какая-то субстанция, наверное, ее болезнь. Женщина выскочила из реки, как будто из ванны с кипятком. Паша растер ее полотенцем, закутал в плед, влил в рот несколько глотков коньяка, подхватил на руки и понес к машине. Ольге было необыкновенно хорошо, ведь боль, терзавшая ее много недель, отпустила, в блаженной дреме она доехала до дома. Потом она три дня только спала, ела и пила красное вино. Впервые в жизни ее не волновало, где муж достает продукты и откуда берет деньги, впервые в жизни она позволила себе быть безответственной. Но постепенно она вернулась к жизни, с ее мелкими и крупными проблемами, неприятностями и повседневными делами, и все-таки она была так рада, что может побыть в этом мире еще какое-то время. Радостей в этой жизни теперь у всех было мало, а у нее много. У нее ничего не болело, муж и близкие люди были рядом, домашние звери были здоровы, сейчас она понимала, как это много!
Через несколько дней после чудесного исцеления, Паша сказал: «Ну что ж, пора вернуть долг». Ольга достала книгу, которую нашла в доме покойной подруги, подумала, сняла перо, висевшее у нее на шее, на золотой тесемке, и вложила его между страницами. Паша поехал в Тыелгу, но приехал в какое-то странное село. Он прекрасно знал дорогу, на въезде стоял указатель с надписью «Тыелга», но здесь не было привычных дачных домов, не было и дома Вовки и Нельванны. Вдоль грязевой колеи ютились избушки, уходящие в землю почти по самые окна, однако на каждом была телевизионная
