с синдромом молнии, живот сводило от голода, а скулы – от натянутой дружелюбной улыбки.
Как хорошо, что я заранее приказала слугам подать ужин на пятерых человек и одного кота в малую столовую, расположенную над моими покоями.
– Мне нужно вам кое-что рассказать. – Когда с ужином было покончено, я легонько стукнула кубком о стол, обращая на себя внимание соратников. – Около двухсот лет назад на землю возле этого дворца опустился огромный Небесный червь…
Думаю, пришла пора посвятить их в мои планы. Не единолично же мне искать, где именно спрятан корабль.
– И почему ты так уверена, что то чудовище не хотело сожрать Винченце Моста? – От кого от кого, а от Антонио я не ожидала такого глупого вопроса.
– Винченце Моста сделал такой жест, правильно?
Я подняла вверх руки, повернув их открытыми ладонями к Антонио.
– Да.
– Отлично. А теперь представь, что у меня есть круглое пушистое брюшко, ещё шесть ног и восемь глаз.
На лицах присутствующих отразилось непонимание. Я тяжело вздохнула, соображая, как ещё объяснить им то, что казалось мне совершенно очевидным, но Женевьева, до того задумчиво разглядывающая собственные ногти, подняла на меня взгляд.
– Ты хочешь сказать, что паук повторил жест дожа?
– Именно. Хотя, окажись я там на месте Винченце Моста – тоже не сразу осознала бы, что меня не собираются жрать. Опять же, Новая Венеция всегда страдала от монстров, пусть и пришедших другим путём. Эта встреча не могла закончиться по-другому.
– Хорошо. Допустим, ты права. Но почему ты не допускаешь, что сородичи убитого желают отомстить? С чего бы им прощать убийцу своего собрата?
– Уже отомстили бы.
Не ожидала от Хлодвиге такой сообразительности. А от Антонио такой заторможенности.
– В земной науке есть понятие о некоем пределе технологий, который не может достичь цивилизация… – я замялась, соображая, как лучше объяснить собравшимся эту теорию. – Цивилизация, которая подвержена междоусобицам и в целом не особо ценит жизни разумных существ. И полёты в дальний космос как раз находятся за этим пределом. Ну, то есть, цивилизация, не сумевшая преодолеть собственную агрессивность, уничтожит себя ещё до того, как достигнет необходимых скоростей. Тем более, как я подозреваю, эти пауки и установили некий барьер, который отсекает часть магии. А это – совершенно безумные технологии. Я даже не могу себе представить, как они это сделали без магии.
– Понятно. Если бы и хотели отомстить, то отомстили бы самому Винченце или одному его потомку.
– Но зачем тогда они лишили нас магии?
– А мы точно сможем управлять их повозкой?
– Что мы будем делать, если это не они? Или если они поставили барьер и улетели?
Вопросы, которые наперебой задавали мои соратники, волновали и меня. И ответов у меня, честно говоря, не было.
– Всё это сейчас неважно. Для начала надо укрепить власть Светы в Сеньории. Иначе, вернувшись, мы дружно окажемся в тюрьме. Вы же не думаете, что этим прожжённым интриганам нужен кто-то из нас?
Я благодарно улыбнулась Хлодвиге: а этот бенанданти действительно умён. И снова я обратила внимание на его резкие, но соразмерные черты лица и ленивую уверенность движений. Очень интересный мужчина, хоть и не лишённый свойственных местным недостатков.
– Вообще-то, мы – представители не самых последних семейств Венеции. Не посмеют. – Лучиана вздёрнула острый подбородок, тряхнула тяжёлыми тёмными косами, и в этот момент я почти поверила, что эту гордую красавицу действительно никто не посмеет тронуть.
– Ага. А Флавий Септими пять лет назад умер не потому, что отец Балдассаро не имел законной возможности оспорить контракт на строительство Университас в Ульсперанце, а просто подавился вином. Которое почему-то пил в компании вышеупомянутого Фредерика Анафесто. – Женевьева фыркнула, с вызовом глядя на Лучиану.
– Давайте обсудим это завтра? Мы все устали. – Антонио встал из-за стола и широко зевнул.
– Конечно, Антонио. Ты абсолютно прав. – Лучиана улыбнулась и, изящно поднявшись из-за стола, покинула столовую. Удивительно.
Женевьева улыбнулась мне и тоже ушла, поддерживаемая под локоть братом.
– Шива, если тебе не трудно, полетай, пожалуйста, по городу. Мне очень хотелось бы понять, говорят ли горожане о том, о чём сегодня сообщила мне та дама из Совета.
– Её зовут Агостина Марки. Она может быть верным союзником или опасным противником. Как повезёт. – Хлодвиге проводил взглядом вылетающего в окно Шиву, затем обернулся ко мне. – Света, я провожу тебя?
– Проводи.
Мы шли по коридорам Дворца Совета, и Хлодвиге осторожно придерживал меня за плечи, а я лениво размышляла о том, что и с ним меня тоже не устроил бы обычный секс. А вот развлечения в том же формате, что и с Балдассаро – более чем.
– А ведь ты солгала. – Я напряглась, ожидая атаки, но Хлодвиге спокойно продолжал идти вперёд, рассуждая, словно сам с собой. – В то, что Доменике могли убить вероломным ударом в спину, я с трудом, но могу поверить. Но зачем Фредерике Моста отдавал Балдассаро Анафесто палачам, вот в чём вопрос? Он с лёгкостью мог обвинить во всём Доменике, а тебя и племянника оставить невинными жертвами. Никто не возмутился бы.
– Хочешь узнать правду? – Я усмехнулась. Заодно и посмотрим, как Хлодвиге отнесётся к нашим с Балдассаро развлечениям.
– Хочу.
И я подробно рассказала обо всём, начиная с того момента, как предатель оказался привязанным к кровати, и заканчивая его последним наказанием. И только о Марио Тьеполи я всё-таки предпочла умолчать.
– Теперь понимаю. Ну что ж, кесарю – кесарево.
Мы уже почти дошли до моей комнаты, когда Хлодвиге задумчиво, с деланной небрежностью, проговорил.
– Знаешь, я никогда не пробовал такой способ заниматься любовью, о котором ты говорила. Это на самом деле так интересно?
– Хочешь попробовать?
– Сейчас?
– Сейчас я устала. Следующей ночью.
Мы как раз дошли до моей комнаты, и я, не дожидаясь ответа, скользнула внутрь, закрыв за собой дверь. Если решится – найдёт способ сообщить. Заодно и узнаем, как у моего возможного раба обстоит дело с фантазией.
Государственные дела нашли меня уже следующим утром. Хорошо, что я, позавтракав, сначала отправилась в рабочий кабинет дожа, а не в Чьямонту, как собиралась. Выглядели эти государственные дела, как шестеро человек, толпящиеся у дверей моего кабинета. И как минимум двое из них принадлежали к аристократии: я видела их на Празднике Обручения.
– Господа, доброе утро. Чем обязана столь раннему визиту?
– Простите, догаресса, нашу возможную бестактность. Мы привыкли к тому, что многоуважаемый Фредерике Моста с раннего утра приступал к заботам о нуждах Венеции. – Коренастая короткостриженная женщина с холодными серыми глазами говорила учтиво, и даже слегка склонила голову в конце, но учтивость
