скован.
Как там было? Враг моего врага?..
– Хм. И как тут развлекаются по вечерам?
– Дай подумать… – раздался короткий хриплый смешок. – Иногда по стене проползает паук. Он латает свою тонкую сеть. Так упорно. И так бессмысленно. Здесь нет ни мух, ни мотыльков. А оседающая пыль со временем снова рвет шелковые нити. Тогда паук приползает вновь. Я все думаю, чем он питается?
– Ужас.
– Да нет. Только скука.
– Кто ты?
– Мы в некотором роде соплеменники.
Я покачала головой, хоть и не надеясь, что он меня увидит; это была типичная ошибка. В результате довольно странной и запутанной цепочки событий я приобрела внешность, типичную для эльдар, что временами приводило к некоторой путанице.
– Понятно. Ты думаешь, что я – эльф. Это не так, только на четверть, остальное – магия.
– Я, видишь ли, тоже не совсем эльф. Мой народ называют иначе. Дроу.
– О как.
Я замолчала, обдумывая услышанное. Темные эльфы, дроу. Служат отвратительной богине-паучихе Лосс, насколько я читала про них в так называемых «пикантных» романах, популярных в столице: смесь ужасов и эротики, как правило. Дроу в Дайсаре в определенных кругах – всегда в моде, есть даже несколько «салонных кружков», пытающихся копировать одежду, прически, украшения и манеры темных.
Но на самом деле, первые ассоциации, приходящие на ум, это кровавые жертвоприношения, постоянные междоусобицы и жестокость, но не безжалостная по-звериному, а насмешливая, неторопливая, с издевкой смакующая каждый крик жертвы. Добавьте еще пристрастие к изощренным пыткам. Хорошая компания, нечего сказать. Именно то существо, с которым просто мечтаешь оказаться в одной камере беспомощно скованной по рукам и ногам. Впрочем, я до сих пор не встречала ни одного из их народа, и невольно заинтересовалась.
– Ну ладно, – впервые за все это время раздался тихий звон металла, – судя по твоей позе, ноги у тебя устанут стоять почти на цыпочках минут за десять, потом ты повиснешь на руках, мышцы напрягутся, сдавливая ребра. Минут через сорок тебе не будет серьезно хватать воздуха, а руки окончательно затекут, а потом омертвение тканей в кистях. Ну, или задохнешься раньше. Или судороги. Так что, если у тебя есть какие-то идеи…
И судя по тону, он с удовольствием понаблюдает за описанным процессом.
– С идеями пока не очень, – признала я,– дай минутку подумать.
– Все время вселенной – твое, – в шепоте проскользнул оттенок насмешки.
– Откуда ты знаешь про «задохнуться»?
Снова раздался тихий шелестящий смешок.
– Как ты думаешь, сколько времени я провел в пыточном святилище за свою жизнь?
Камера показалась мне еще меньше, а темнота еще непрогляднее. Вот только клаустрофобии мне и не хватало.
– Давай без подробностей.
Он не ответил, только снова нарушил тишину едва слышный звон цепей.
Так. И что я могла вообще? Зажечь на конце указательного пальца правой руки маленький огонек. Только что нам это дает? Да ничего. Если бы мне оставили мои украшения и амулеты, я могла бы связаться с друзьями, с тем же Эриком, например. Объяснила бы ситуацию, а дальше бы они все сделали сами. И не говорите, что звать на помощь чуть что, это инфантилизм: именно из-за моих друзей со мной вся эта ерунда и случается. Ладно, в любом случае, колокольчик – артефакт для связи в виде маленькой рубиновой серьги – лежит сейчас где-нибудь в сейфе этого неприятного мужика с бровями-гусеницами. Хреново денек начался, ничего не скажешь.
Попробуем немного подтянуться? Бесполезно, слишком тяжелые оковы. Хотя…
– Из чего цепи, не знаешь? – полюбопытствовала я у невидимого в темноте эльфа.
– Железо, – охотно откликнулся он.
Первая хорошая новость с того момента, как я пришла в себя. Ни серебро и ни какая-то другая экзотика, а значит, можно попробовать повторить то, чему пытался научить нас орочий Шаман: впасть в транс, выйти на границу миров и на короткое время потерять материальность. Слабый шанс, риск не вернуться, сноровки маловато, но ничего другого в голову не приходит. А еще где-то там была Хэль, вот что она со мной сделает, окажись я у нее в гостях без сопровождения… У-у-у…
Впрочем, альтернатива сейчас куда прискорбнее. Что ж, попробуем.
Итак. Есть несколько способов впасть в состояние транса без трав и настоев. Самый качественный – вода. Опускаться с головой в воду, начинать помаленьку задыхаться, пока тебя не вышвырнет к границе, возле мертвых миров. Вода – текучая и плотная стихия, она легко уносит в иное состояние сознания, даже такое неестественное, как пограничье смерти. Второй вариант – по возможности задерживать дыхание, совершать ритмичные движения и монотонно напевать какую-нибудь строку. Ванны поблизости не наблюдается, а двигаться я могу только одним способом – качать головой. Вправо, влево. Вправо, влево. Как марионетка на ниточках.
– Ты помаленьку с ума сходишь? – полюбопытствовала темнота, спустя пару минут наблюдения за моими ухищрениями.
– Не мешай.
– Как скажешь, – могу поспорить, что он пожал бы плечами, если бы мог.
Как я уже говорила, после того, как разум поплывет, можно попробовать попасть к границе мира живых и мертвых. Тело твое при этом потеряет материальность и можно, скажем, пройти сквозь решетку. Фокус в том, что подобное может сделать только орочий шаман или тот, кто уже был за гранью смерти и вернулся назад, вроде меня. А еще надо не переборщить, чтобы не остаться на границе навсегда. Тонкая штука, и жизненные силы отнимает, как десятикилометровая пробежка на хорошей скорости: ничье тело не любит, когда над ним так издеваются.
Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем я увидела знакомый уже серый туман, а окружающий явленный мир стал помаленьку терять реальность. Главное, двигаться небольшими толчками, выталкивать себя из материального. Еще. Еще немного. Голова кружилась, мерзкое, такое, полуобморочное состояние. А потом руки проскользнули сквозь цепи, очень медленно, так что я не успела упасть на каменные плиты камеры. Шаг, будто сквозь густой кисель. Правая нога свободна. Туман еще сгустился, а передо мной замерцал зеленоватым пограничный столб мертвого мира. Еще шаг, и уже левая нога с трудом прошла сквозь оковы. Больше удерживаться на границе было нельзя, и я попыталась вынырнуть обратно. То ли слишком резко, то ли недостаток опыта, но эффект оказался прямо противоположным: пространство вокруг стало еще более густым, а замшелый пограничный столб с зеленым призрачным фонарем казался уже единственным реальным здесь явлением. Плохо. Очень-очень плохо.
В этот момент запульсировало и зазудело левое плечо с орочьим символом на коже, а потом откат швырнул меня обратно в явленный мир – на пол камеры так, что я пребольно ударилась локтями, ссадив кожу. Воздух с хрипом
