Шутка об ЛСД пришлась по нраву, гости захохотали, напряжение спало окончательно.
Когда каждый из гостей был экипирован, Виктор надел свою пару очков и воздел руки:
— Да свершиться таинство, сучки!! Папочка хочет сказку!
Свет погас. Девушки взвизгнули, кто-то захихикал, в темноте послышались шорох и возня. А потом все покрыла мертвая тишина.
* * *
У Виктора застыло сердце, а по спине скользнул холодок.
Очень медленно в середине танцпола разгорался огонек. Гости поспешно отступили, кто-то ахнул от неожиданности. Огонек превратился в пламя костра. Теперь его света хватало, чтобы различить ближайших к нему людей. Снова послышались охи, на этот раз громче. Виктор и сам едва сдержался, хорошо, что восторгом перехватило горло.
Три девушки, минуту назад бывшие фотомоделями, сейчас превратились в дриад. Абсолютно обнаженные женщины с рогами, коровьими хвостами и козлиными ногами. А два парня рядом стали синюшными, недельной давности трупами. Виктор отчетливо различил пожелтевшие глазные яблоки и телесные жидкости, сочащиеся из носов и ртов.
Огонь постепенно взвивался все выше. Теперь стало видно, что этот хрестоматийный костер, на котором в средние века оканчивали жизни ведьмы и колдуны. Видны мощные бревна у его основания, выше — метровой толщины слой хвороста. Можно даже различить толстенное бревно в его центре, поставленное стоймя. На цепях вокруг бревна пляшут веселые блики.
Виктор поднял голову, его губы сами собой растянулись в довольной, чуть сумасшедшей улыбке.
Очки исказили облик всего. Теперь потолок, которого доставали языки пламени, стал сложенным из каменных необработанных плит. Видны черные в свете костра плеши мха, наросты ядовитых грибов, спящие вниз головой летучие мыши.
Из созерцания Виктора вывел всеобщий вздох удивления, смех и взаимные подкалывания. Он перевел взгляд на толпу, заржал счастливо.
Теперь стало видно всех его гостей. Люди обернулись волколаками, кровопийцами и лютой нечистью. Причем вампиры отнюдь не из фильма «Сумерки» или по притягательному образу книги Брэма Стокера. То были мерзкие твари, упыри. Их разжиревшие желтые туши покрыты зелеными пятнами. Между пальцев видны перепонки, а уши гипертрофированно вытянулись.
Девушки — одна другой «прекрасней». Тут и злобные старухи ведьмы, и чудовищные твари с телом змей, и вавилонские блудницы с зашитыми ртами и с сифилитическими язвами на руках.
Виктор обернулся, его сегодняшняя девушка превратилась в анатомируемый труп. Он ощутил тошноту при взгляде на посиневшее и чуть опухшее голое тело с биркой на большом пальце правой ноги; при взгляде на вскрытый живот, где среди внутренностей блестят оставленные хирургические инструменты, желудок вздрогнул.
«Ну уж нет! — пронеслось у него в голове. — С тобой, красотка, папочка трахаться не станет!»
— Итак, — завопил он, срывая голос от восторга, — да начнется веселье!
Ответом был довольный вой гостей, так хорошо напомнивший скулеж нечисти. На миг пронеслась мысль, что неведомые художники весьма органично подобрали образы.
Виктор уступил место диджею. Заметил с удовольствием, что теперь сценическое возвышение превратилось в трибуну из костей, собранную на испачканных сырой землей гробах. Сам диджей стал мумией.
«Надо бы найти зеркало, — подумал Виктор, — интересно, в кого превратился я?»
И тут снова грянула музыка. Роб Зомби взвыл литургию о доме с тысячей трупов…
* * *
Следующий час превратился в одну сплошную череду ночных кошмаров.
Очки дополненной реальности перестали ощущаться через пару минут, и Виктор полностью погрузился в созданный для него мир. А, благодаря экстэзи, он еще и истово поверил в реальность происходящего.
Продираясь сквозь марихуановый дым, он обходил свой «новый» пентхауз.
На лестнице, ставшей каменной, видны потеки крови. Стены крыты надписями из сажи, но, сколько он ни пытался прочесть, — не смог. Единственное, что понял — надписи сделаны на латыни.
На полу часто валяются отрезанные пальцы, бинты, кости; меж каменных плит пробиваются мухоморы. В воздухе парят обрывки жирного пепла, а на стенах дрожит под сквозняками старая, пропитанная пылью паутина.
Проходя по кабинету, ставшему склепом с десятком усыпальниц, Виктора едва не вырвало. Прямо на дыбе (кажется, это была раньше тахта) сношаются его гости: дряхлый старик с третьей рукой, растущей прямо из позвоночника, поставил в позу пьющего оленя покрытую пауками и червями католическую монашку!
Вздрогнув, Виктор поспешно отвернулся.
Не слыша шагов за громом музыки, он вошел спальню. Там есть зеркало, можно утолить любопытство, а гостям туда путь заказам…
* * *
Пару секунд он с интересом рассматривал старую новую комнату.
Потом до измученного наркотиками мозга дошла информация об увиденном, и память отрыгнула воспоминания.
— Это же… — перехваченным горлом прошептал он. — Но…
Спальня исчезла. На ее месте теперь кусок знакомой улочки из спального района Москвы. Вместо пола — асфальт; вместо стены с картинами — покрытая дешевым кафелем стена шестнадцатиэтажного дома. Вдалеке можно различить парковку с автомобилями, детскую площадку и газон.
Холодея, Виктор взглянул под ноги. Тут же отскочил из лужи крови, из горла вырвался тонкий визг.
На асфальте (на середине комнаты?!) лежит искореженный страшным ударом труп. Сквозь пелену проступило понимание, что это тело того самого гика, которого он месяц назад приказал загнать, а тот кретин сбросился с крыши! Кажется, что причиной «загона» послужили такие же очки, что сейчас открыли эту картину ему…
Неясное движение заставило его оторвать взгляд от трупа. Из четырех углов невидимой комнаты вдруг шагнули тени. Сердце Виктора остановилось, а в живот будто опустили глыбу льда.
Черные призраки шагнули к нему, окружая. Разгорелись на черных лицах багровые огоньки глаз.
Виктор услышал гневный хрип:
— Ну, здравствуй, мразь!
— Не-ет!
Завопив, он сорвал очки с переносицы. Страшное видение исчезло, он снова очутился в своем пентхаузе. Снова в укрытой ночью спальне!
На миг пришло облегчение, но кровь опять застыла в жилах. Призраки рядом! Только теперь он их не видит! Он без очков беспомощен!
Больно ударив дужкой по переносице, он рывком надел очки. Тени разразились сатанинским хохотом.
— Кто вы!?
Виктору показалось, что ощутил на шее холодное дуновение, оно донесло слова:
— Мы те, от кого ты нигде не скроешься, в наших силах достать тебя даже из ада! Мы те, кто пришел мстить. И сегодня ты умрешь…
Слова странным образом перекрывали бушующую внизу музыку. Почему-то это поразило Виктора больше всего. Но спустя миг он вспомнил, что в дужки очков вмонтированы динамики. Вместе с этой мыслью пришло и понимание — этого ничего нет! На самом деле теней нет в его доме! И они ничего не смогут сделать…
Новый взрыв сатанинского хохота разрушил все надежды. А в следующую секунду что-то изменилось. Виктор не понял что именно. Все его тело вдруг сотрясла дикая дрожь, а душу наполнила паника. Он завопил в страхе, и его крик раздробил в пыль мысли. Ужас завладел им, странный, животный, беспощадный ужас, которому, казалось, просто неоткуда взяться.
Не прекращая визжать, Виктор заметался по комнате. Натыкаясь на невидимые предметы обстановки он не чувствовал боли. А споткнувшись, сразу взметнулся на ноги. Раздирая на себе одежду, а вместе с ней и расчесывая до мяса кожу, он метался, как животное в лесном пожаре. Везде была смерть. Он не видел ее, не понимал, но чувствовал ее присутствие. Зажимая ладонями уши, что режет до самого мозга дикий скрежет, Виктор кричал так, что скоро горлом пошла кровь.
В непонятном, но страшном безумии он метался по комнате, видя лишь «московскую улочку». Судорожно пытался вырваться из окружения теней, однако, их будто становилось только больше. И все кричат, хохочут, ругают его!!
Потом все поглотил скрежет. Уже не было ничего. Размытые очертания перед глазами, и дикий, дикий ужас. Бесконечный, бездонный, неуклюжий и всепоглощающий. Виктор будто растворился в нем, и это причиняло невыносимую боль.
Через пару минут, показавшихся ему вечностью, посредине «московской улочки» вдруг появилось окно. Просто повисло прямо в воздухе.
На раздумья и сомнения уже не было сил. Ужасающий скрежет выжег нервы, до основания разрушил его личность, все, что было в нем от человека.
Нужно было прекратить это безумие!!!
— Хватит!!! Пожалуйста!!!
И, не прекращая хрипеть, Виктор рванулся к окну.
Стеклянный звон принес резкую боль, на миг давшую странное облегчение. Почти такое же, какое подарил ударивший в лицо ветер…
