Анна слышала голос Киа, доносящийся из ближайшего компьютера. Техники напряженно вслушивались в каждое слово, настраивая компьютеры в соответствии с получаемой информацией.
– У нас прекрасный звук от всего переднего плана, – докладывала Киа. – Аналоговая последовательность тояф мне кажется абсолютно удовлетворительной. Но все еще ест” фоновая интерференция – проверьте программу в файле ОЗж.
Анна слушала, улыбалась и чувствовала странную, словно отраженные лучи чужой славы, гордость за Киа. За свою Киа, пребывающую на переднем крае новейшей технологической разработки.
Шесть месяцев назад, узнав, что Киа собирается вмонтировать в череп этот нейроимплантат, Анна очень расстраивалась и не находила себе места от беспокойства. Операция представлялась ей гротескным вариантом хирургии Франкенштейна. Этот Мантони собирается использовать Киа просто как живой инструмент. Киа заявила, что Анна мыслит примитивно и старомодно. Она терпеливо, шаг за шагом объяснила ей весь процесс и необходимость его проведения.
Киа будет первым из сотрудников Мантони, кто подвергнется внедрению имплантата, хотя два инженера из КиберТек уже проделали эту операцию. Сисси Найджерия была одной из них. Киа призвала ее на помощь, чтобы доказать Анне, что операция имеет стопроцентную гарантию безопасности. Анна позволила себя убедить с большой неохотой.
Имплантат даст Киа возможность работать намного успешнее, облегчит и ускорит программирование виртуальной реальности Мантони. Киа обсудила вопрос с Найджерией, изучила проблему нано-церебральных интерфейсов, познакомилась с программным обеспечением и аппаратурой и с нетерпением ждала операции.
К своему огромному облегчению, Анна увидела, что жен* щина, появившаяся из операционной, была все тем же уве* ренным в себе экстравертом, что и до хирургического вмешательства. Исчезновение великолепного водопада черных кудрей оказалось единственным различием. Голова Киа была теперь чисто выбрита и покрыта сложной сетью серебряной мозаики, проволочек и входных контактов. С тех пор Анне частенько приходилось заставать подругу у большого настенного зеркала. Та, словно какое-то модное украшение, восхищенно разглядывала сверкающую инкрустацию у себя на черепе.
– Вы регистрируете интерференцию в Первом? – спрашивала теперь Киа. – Кажется, идет потеря сигнала. Ну-ка, проверь, Родригес, будь добра.
Родригес, маленькая женщина, прикованная к компьютеру наушниками и микрофоном, напряженно вглядывалась в экран и что-то быстро говорила в приемное устройство. Она подняла глаза и махнула рукой парню с серебристыми Волосами, который сидел в дальнем конце зала.
– Боб, ты следишь? Это ведь не аномалия программы, правда? Кэрол, ты отвечаешь за подсистему на этой поляне. Ну-ка, скажи, дело не в программной ошибке, так?
Еще одна женщина подняла голову от монитора:
– Проверила. Ошибки нет, Мария. Никогда не видела ничего подобного.
Анна почувствовала, как растет напряжение. В наступившей тишине инженеры переглянулись, в глазах их читалось недоумение.
Техник в дальнем конце зала наконец произнес:
– Есть аномалия в месте присутствия! Засек ее! Проверьте процедуру! Там что-то не так.
– О господи! – воскликнула Родригес. – Это отказала |система безопасности! Я-то считала, что эта чертова штука Закрыта! Боб, в чем, черт подери, дело?
– Это не аномалия, Мария, – отозвался Боб. – Там определенно что-то происходит.
– Что у нас там? – Родригес обратилась сразу ко всем инженерам. – Ответ мне нужен через минуту! Вирус в программе? Какой-то одинокий хакер? Сбой системы? Отвечайте, быстрее!
У Анны вспотели ладони, она отчаянно жалела, что не понимает ни слова из происходящего.
Она снова перевела взгляд на экран. Там, в виртуальном мире, Киа стояла на коленях в траве и смотрела вдаль со странным выражением на лице.
– Родригес, Боб… – проговорила Киа. – В моем поле зрения визуальный образ, которого, черт возьми, не должно здесь быть! Может мне кто-нибудь сказать, что тут, черт возьми, делается?!
Анна резко поднялась, расплескав кофе по столешнице.
Все произошло так внезапно, что Анна не поверила собственным глазам. Она смотрела на экран, на свою стоящую на коленях возлюбленную. Вдруг на горизонте она заметила крошечную искру, просто точку на фоне неба. Буквально за долю секунды точка выросла и расширилась, и Анна поняла, что видит нечто вроде животного, бизона или быка, но только со сверкающими серебристым металлом боками. Существо мчалось к плоскости экрана, и Анна услышала, как Киа вскрикнула, метнулась с дорожки в сторону и пропала из виду.
Та Киа, что находилась в сосуде со студенистой жидкостью, отчаянно попыталась сесть, срывая с конечностей электроды и выдергивая контакты из черепных гнезд интерфейса. Вот она встала во весь рост, подобная черной Венере, рожденной из желатинового океана; струйки желе липли к ее стройным ногам и гибкому телу, словно пытаясь утянуть ее в прежнюю среду.
Девушку быстро окружили сотрудники. Кто-то подал ей халат, и она, величественно, как примадонна, недовольная реакцией публики, завернулась в него и поплыла из зала к маленькой боковой комнатке.
Анна бросилась следом. Мария Родригес была уже там, в помещении для переодевания.
– Я желаю знать, что, черт подери, происходит! – выкрикнула Киа. Она вошла в душевую кабину и с треском захлопнула защитный экран. – Что за дьявольщина! Кто это все устроил?!
Родригес покосилась на Анну.
– С тобой все нормально, Киа?
– Нормально, нормально, но вы здесь ни при чем. Что это было, черт подери?
Лицо Родригес исказилось, будто от боли, она снова взглянула на Анну и развела руками.
– Мы сейчас разбираемся. Боб подозревает инфильтрацию, нечто вроде вторжения.
– Вторжение? Не вирекс-бригада?
– Мы не знаем. Не уверены. Думаем, нам могли ввести вирус…
– Вирус? – эхом отозвалась Киа. – Господи! Как это могло случиться?! Я-то считала, мы хорошо защищены, – пробормотала Киа и включила сушилку. Сквозь матовое стекло дверцы Анна видела смутный высокий силуэт своей возлюбленной.
– Мы и правда хорошо защищены… – начала Родригес. – Я имею в виду – были защищены. Дай мне пару часов, и мы разберемся, что именно произошло. И мне бы хотелось проверить твой имплантат, Киа.
– Это ты можешь сделать утром, – возразила Киа. – На сегодня с меня хватит. Где-то я здесь видела Анну, правда?
– Я тут, Киа, – откликнулась Анна.
Киа выглянула в щелку над дверью и нашла глазами Анну.
– Забери меня отсюда, ma cherie! Унеси в волшебную страну кофе и сливок!
– Ты уверена, что с тобой все о'кей?
– Уверена, уверена. Не разыгрывай из себя обеспокоенную мамашу. Все, что мне нужно, это кофе и приятный собеседник.
– Увидимся завтра, Киа, – сказала Родригес и быстро вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.
Киа выплыла из сушилки, величественная в своей наготе, как статуя. Они обнялись. Голова Анны едва доставала до серповидных шрамов на груди Киа – следов двойной мастектомии. На раннем этапе их взаимоотношений Киа беспокоилась, очевидно, не менее Анны, что возникшее между ними чувство обусловлено одной лишь чувственностью. В те дни она шутила, что единственное место, где они действительно полностью совместимы, – это постель. Позже, когда их союз доказал свою жизнеспособность, продержавшись целый год, Анне нравилось напоминать Киа об этих словах и заставлять ту устыдиться.
Киа быстро оделась, натянув розовые леггинсы, кружевную блузку и пеструю вязаную куртку.
– Ну пошли, девушка. Где там наш кофе?
Они вышли из раздевалки и быстро двинулись к выходу из зала. Инженеры собрались вокруг компьютеров и что-то горячо обсуждали. Мария Родригес подняла взгляд, хотела к ним обратиться, но, видно, передумала. У Анны, выходящей следом за Киа из зала, возникло ребяческое ощущение, будто она увела с вечеринки самую красивую девушку.
В принадлежащем Киа алом побитом “кадиллаке” они добрались до кафе рядом с Бродвеем, где подавали божественные пирожные. Киа рухнула в кресло возле столика у окна, а Анна тем временем отправилась к стойке, сделала заказ и принесла на подносе еду.
– Что там случилось, Киа? – спросила она, вспомнив, как Киа говорила про “вирекс-бригаду”. – Вирекс-бригада, это что?
– Что-то вроде луддитов, группа психов, которые борются с развитием виртуальной реальности, вот и все. Время от времени они пытаются как-нибудь навредить, расстроить систему.
Киа недовольно покачала головой. Без сомнения, она – самая яркая женщина на нью-йоркской сцене. Анна всегда стремилась не придавать внешности большого значения, но от красоты Киа у нее буквально перехватывало дыхание: длинное кенийское лицо, острые скулы, полные, словно припухшие губы.
