Стивен Хант - Небесный суд

— Целый город, Первый Страж. Настала пора, чтобы голос народа был снова услышан.

Хоггстон поднял чашку.

— За народ, коммьюнистский пес!

— За народ, рабовладелец-пурист!

Оливер одобрительно кивнул и сунул в кобуру оба пистолета. Хоггстон посмотрел на него.

— Стрелок, это судьбоносный момент! Куда ты собрался?

— Куда еще можно уйти, когда власть переходит к безумцам? Пойду проведаю, как там дела в сумасшедшем доме.

Молли уже пожалела о том, что не выпила больше воды, когда у нее была такая возможность. С каждым часом жара становилась все более нестерпимой, она утомляла, отнимала последние силы. Единственное, что поддерживало Молли, что подпитывало ее и вселяло надежду — близость Гексмашины. Она пыталась ехать верхом на спине Слоустэка, но его металлический корпус раскалился как горячая сковородка. Молли подумала, что при желании она могла бы поджарить на нем яичницу.

Где-то рядом была вода, поступавшая по невидимым охладительным трубам чимеков. Близость воды угадывалась по легкой туманной дымке, висевшей в подземных залах. Кристаллы, обеспечивавшие охлаждение, здесь, в глубине, наверняка изношены куда сильнее, нежели те, что располагались на более высоких уровнях Глубин Дуицилопочтли. Некоторые из них расплавились, другие треснули, не выдержав испытания жарой, и стали похожи на скорлупу яиц, из которых только что вылупились цыплята. Полы тоннелей, по которым шли беглецы, были густо усеяны осколками.

Молли замедлила шаг. На каменной стене тоннеля были вырезаны какие-то рисунки — овалы, а в середине каменные круги. Она почему-то подумала, что стена отделяет их от подземного резервуара с водой, такой же чистой и холодной, как и вода в ирригационной системе верхних уровней, орошавшая поля с растениями-людьми и поступавшая в города.

— Давай сделаем передышку, Слоустэк, нужно напиться, иначе мы вот-вот рухнем без сил, — сказала она и постучала по стене.

Паровик подошел к ней ближе; его труба раскалилась так, что светилась оранжевым светом.

— Мы понимаем тебя, мягкотелая Молли, но мы должны идти дальше. Осталось недалеко.

— Но ведь там вода! — Она вновь стукнула кулаком по стене.

— Нет, Молли, — возразил паровик и провел рукой-манипулятором по выгравированным на стене знакам. — Это не охладительная труба. Это отвод для давления магмы, которой в этих глубинах наполнено тело земли, жидкий огонь, мягкотелая Молли. Вот почему в разных местах устроены специальные каналы — на тот случай, если давления магмы будет грозить взрывом.

Молли простонала и опустилась на колени.

— Не понимаю, как только чимеки жили в таком пекле?

— Их охладительный механизм ничуть не пострадал от того, что тысячу лет за ним никто не следил, мягкотелая Молли. К тому же от жары была польза, причем немалая. В самые суровые годы глобального похолодания тепло можно было подавать наверх, тем самым ставя в зависимость обитавшие на поверхности народы. Ведь чтобы выжить, нужен был скот — и как рабская сила, и как пища.

Молли нехотя поплелась вслед за паровиком. Пещеры, через которые они шли, сделались заметно меньше в размерах, некоторые зиккураты и башни были брошены недостроенными — это произошло, судя по всему, в те годы, когда империя чимеков начала клониться к закату. Закату, который навлек на них один из ее далеких предков. Все чаще и чаще они натыкались на тупики — то где-то, не выдержав давления магмы, обрушились стены, то туннель приводил их в незаконченную пещеру.

В одной из таких тупиковых пещер они увидели груду костей, таких древних, что при первом же прикосновении те обратились в прах. Беглецы не обнаружили рядом с костями никакого оружия, никаких украшений или полуистлевших одежд, как то обычно бывало в подобных случаях, зато обнаружились звенья древних кандалов.

— Каторжники, — сделала вывод Молли. — Копали новый город для своих новых хозяев.

— Мы подозреваем, что нет, — возразил Слоустэк. — Вперед прохода нет, нам нужно вернуться назад.

И он развернулся на гусеницах. Молли ничего не оставалось, как последовать за ним.

— Но ведь там цепи.

— Лишь верхние города возводились при помощи рабской силы, мягкотелая Молли. Тогда на поверхности земли обитало гораздо больше людей, и миллионы были брошены на рытье пещер. Кости, которые ты видела, не принадлежат строителям подземных ходов. Они — ритуальная дань, жертвенная пища, минералы в их теле служили лакомством для белой грызи, выведенной чимекскими магами. Белая грызь прокладывала туннели. А эти бедные мягкотелые — своего рода деликатес, принесенный ей в жертву.

— Скажи, а тебе приходилось видеть это создание в твою бытность Сильвером Уанстэком?

— Все самые лучшие копатели туннелей — особи женского пола, мягкотелая Молли. Перед тем как умереть, они делятся надвое. Старая половина умирает, а ее дочь продолжает начатое матерью дело. Но ты не бойся, Гексмашина отловила почти их всех ради своей возлюбленной, земли.

— Почти всех?

— Известен случай, когда уцелевшая белая грызь напала на Гримхоуп — она старая и хитрая, и потому сумела улизнуть от Гексмашины. Считается, что когда-то эта особа принадлежала к чимекской знати, однако за свое преступление — она убила собственную семью — была приговорена к превращению в червя-камнеточца. Согласно легендам изгоев, эта тварь почему-то возомнила себя бессмертной; ее постоянно мучил голод, и она решила, что переживет империю и все творения чимеков.

Молли рукавом рваного платья вытерла капли влаги со зрительной пластины паровика.

— Голод — ужасная вещь, мягкотелая Молли. Голодное существо забывает про разум, про мораль, про богов. В своем отчаянии голодное существо способно практически на все. Когда-то чимеки почти ничем не отличались от вас, людей. Такая жизнь вызывает только жалость. Массовый голод вынудил их совершить мерзкие преступления, заставил возносить молитвы гнуснейшим существам.

— Когда Гексмашина показала тебе, как можно сплавить вместе два ваших тела, думаю, она оставила в вас капельку себя, Слоустэк.

— Она была с нами, мягкотелая Молли. Даже в те дни, когда мы были Сильвером Уанстэком, позором рода паровиков, прокаженным среди металлических людей. Теперь же мы позор вдвойне, и она по-прежнему внутри нас. Если мы переживем это испытание, металлический народ нам не поверит. Где это видано, чтобы святейшая из всех машин сделала осквернителя нашего племени своим инструментом!

— Вам поверят! — возразила Молли. — Я найму какого-нибудь щелкопера с Док-стрит, чтобы он написал про нас в бульварном листке, и потом отправил копии Королю-Пару. Вот увидишь, после этого в твою честь будут слагаться гимны.

— И как ты назовешь свое произведение?

— Ужас хрустальных пещер, — ответила Молли. — Только меня все равно неправильно поймут. Народ решит, что я такая храбрая, такая бесстрашная. Что ничего не боялась, не ведала усталости, а ведь, если сказать честно, ради глотка холодной воды я сейчас готова на все что угодно, даже махнуть рукой на наше с тобой дело. Все, о чем я расскажу в этой истории, будет происходить, потому что мне так захотелось, а не потому, что у меня не было иного выбора.

— У тебя был выбор, мягкотелая Молли, — ответил паровик, — и ты шла по своему пути, и оставалась ему верна. И нет в мире большего мужества, нежели это. Гексмашина позволила нам краешком глаза взглянуть на мир, в котором ты была иной, этот мир являл собой темное, холодное, мрачное место. Иногда судьба целой страны зависит от обыкновенных поступков самого обыкновенного человека.

— Я не уверена, Слоустэк, что я — самый удачный выбор. Почему именно я из всех людей, что живут в Шакалии, почему не кто-то другой, более достойный? Ведь я никто, подкидыш из работного дома. Все только и делали, что говорили, что я, мол, плохо кончу, буду слоняться по улицам, якшаться с городским отребьем. Уж лучше бы эта миссия выпала кому-нибудь вроде Эмили Харш или пилота аэростата. У меня нет родных, у меня нет занятия, чтобы зарабатывать на жизнь. Так почему из всех людей именно я?

— Так уж сплетены нити великого узора жизни, что таково твое место в нем, мягкотелая Молли, — ответил паровик. — В таких жилах бежит кровь Виндекса, причем не только в буквальном смысле — ты истинная наследница его дела. Из всех его потомков, в чьих жилах кровь поет свою песню, лишь ты одна достойна того, чтобы быть с нами рядом.

Последнее слово паровика неожиданно заглушил жуткий вой, эхом разнесшийся по тоннелю.

— Это явно глотка мягкотелого, — сделал вывод Слоустэк.

— И не обычного представителя людского племени, — добавила Молли. — Этих существ оседлали дурные Лоа.

Молли обострила все свои чувства и тотчас уловила движение Гексмашины сквозь магму. Кстати, их с паровиком отделял от Гексмашины примерно час пути.