В комнате сразу стало похолодало градусов на десять – Иван явственно почувствовал, что если до этого момента девушки относились к нему по большей части как к помехе, и в них преобладало любопытство, то теперь они стали его… ненавидеть, что ли?
Нумасуга медленно поднялась со своего места рядом с привинченным к полу металлическим стулом, поправляя переднюю часть юбки, и отошла в сторону. Заглянув со злобой в глаза Ивана, Широйнеко отняла от его горла нож и тоже отошла на пару шагов, любуясь пленником.
– Никите мы его отдавать не будем, – решила Линда.
– Я его сама на полоски нарежу, – согласилась Куройнеко.
– А вдруг он не участвовал в Чистилище? – с сомнением в голосе предположила Нумасуга.
– А ты его спроси – соврёт как миленький, – кивнула на него Широйнеко.
– Ну так? – Нумасуга выжидающе посмотрела на Ивана.
– Участвовал, – ответил милиционер, презрительно сжав губы. Нумасуга со всей силы резко врезала ему в переносицу и он потерял сознание. Из рассечённой переносицы потекла кровь.
– Ну, Линда, только ты ещё не врезала ему по роже, – злорадно заметила Широйнеко.
– Ты глупа, Ширка, – заметила в ответ Линда, сохраняя спокойствие.
– Почему?
– Потому что ты тоже участвовала в Чистилище, – охотно ответила Линда.
– Но я…
– А вот как именно он участвовал в Чистилище – спросишь у него, когда он очнётся.
Все замолчали, переваривая только что сказанное Линдой. Вроде она складно всё сказала.
– Уже поздно, идёмте спать.
– А этот? – Широйнеко указала на милиционера, привязанного к стулу.
– А «этот» будет здесь, – ответила Линда. – У нас только один металлический стул, прикрученный к полу – как раз в твоей комнате… О, да мы в твоей комнате! – разыграла удивление Линда, широко раскрывая глаза.
– Я не буду спать в одной комнате с солдатом! – испуганно прошептала Широйнеко.
– Поспишь в комнате для гостей.
– Но там спит Никита…
– В зале?
– Вот ещё! – возмутилась Широйнеко.
– Никиту я возьму к себе, – остановила препирательства Куройнеко. – А ты поспишь у него. Но за ним всё равно надо приглядывать, – женщина имела ввиду милиционера.
– Вколю ему двойную дозу и все дела, – вновь осмелела Широйнеко.
– Давай, хоть на что-то твой герыч годится…
Комсомольск-на-Амуре, пригород, временный военный городок ВВГ-31/14, казармы, 7 декабря 2057 год, 02:41РМ
Сидеть было больно – весь низ живота саднил и болел тупой болью, накатывающейся волнами и обжигающей внутри, а ноги сводило судорогами. Лежать тоже было больно: хоть на попе, хоть на животе. А на боку, если подтянуть к груди колени, сжавшись и свернувшись эмбрионом, когда мышцы ног и промежности натягивались, боль становилась совсем невыносимой. Глаза были опухшими, но плакать уже не получалось – то ли слёзы кончились, то ли это накрывало своим саваном милосердное безразличие.
Было больно, но приходилось сидеть на попе, баюкая голову сестрёнки, так как Широйнеко было ещё хуже: разметав в стороны ножки и ручки, она с перекошенным лицом билась в кратких и вялых судорогах, закатив глаза и открывая и закрывая рот. На её локтях чётко выделялись тёмные дырочки от иголок.
– Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо, – непрестанно шептала Куройнеко, оглаживая спутанные волосы сестрёнки и ритмично покачиваясь телом в такт словам.
В кладовке, где их держали третий день, было маленькое и высокое окошко, забранное решёткой. На бетонопластиковом полу валялись два хороших матраца с тёплыми и мохнатыми одеялами и такими же подушками. В углу были свалены оставленные без внимания игрушки, принесённые солдатами.
Теперь у Куройнеко в крови было стойкое отвращение к игрушкам: каждая игрушка, валявшаяся в углу, была подарена каким-нибудь солдатом после того, как тот делал ей больно.
Куройнеко передёрнуло и она быстро отвернулась от горы игрушек, жмуря глаза. Слезинка, скатившись с её носа, упала на лицо сестрёнки.
– Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хо…, – девочка не выдержала и заплакала, не пряча лица, а просто закрыв глаза и стараясь громко не всхлипывать – вчера за это ей сделали больно. Очень больно.
Владивосток, столица Российской территории Земли, район Нео-Токио, жилые кварталы, жилой модуль, 16 сентября 2072 года, 04:42АМ
Куройнеко проснулась и, сев в кровати, обхватила голову руками.
– Что такое? – с другого края кровати подал голос Никита.
– Ничего. Спи, – сделав глоток воды из стакана, взятого с ночного столика у кровати, женщина встала и вышла на балкон, оправляя майку защитного цвета хаки.
Холодный ветер ударил в лицо, мгновенно остудив пот, выступивший на спине и груди во сне. Вцепившись в перила, Куройнеко невидящим взглядом обратилась к огням ночного города. На её спокойном лице невозможно было прочесть ни одной мысли.
Проведя руками по грудям и двинувшись ниже по животу, она остановила их на трусиках и медленно опустилась на колени, уперевшись лбом в металлические перила балкона. Её плечи задрожали от беззвучных рыданий.
Владивосток, столица Российской территории Земли, Старый город, Управление внутренних дел, Второй отдел, Кабинет начальника второго отдела национальной милиции России во Владивостоке, 16 сентября 2072 года, 10:31АМ
-… а его машину нашли только утром, – закончил рапортовать Демонег. – Он не активировал систему наблюдения машины и не установил канал связи ни со мной, ни с бортовым компьютером машины.
– Чёрт, куда он мог подеваться? – русское ругательство из уст начальника второго отдела звучало как-то неестественно: насколько помнил Демонег, шеф всегда ругался только по-японски.
– Я просмотрел те команды, которые Иван вводил в бортовой компьютер машины и обнаружил, что он, перед тем, как покинуть бар, где произошёл взрыв, вызвал на лобовое стекло машины карту района и наложил на неё сетку перемещений подозреваемой.
– И?
– Ромашев и его группа анализируют…
– Иван в одиночку что-то там углядел, а вы группу целую на это дело бросили, – презрительно скривился Николай-сама. Его робот-секретарь подала ему чашку горячего белого чая и он сделал глоток.
– Дело в том, что из памяти машины были стёрты данные о её перемещениях по городу, – осторожно заметил Демонег, сидящий напротив шефа на диване. Позади него прямо на полу устроился вечно флегматичный Антеус. Капитан Ишикава Риокхан-Скаратова сейчас была в больнице, а Иван пропал. Совещание шло в урезанном составе. Процентов так на пятьдесят.
– Умно, – начальник второго отдела сделал ударение на последнем слоге, отпивая новый глоток и задумчиво опустив глаза на столешницу своего рабочего стола. – Кто же они такие?
Владивосток, столица Российской территории Земли, район Нео-Токио, жилые кварталы, жилой модуль, 17 сентября 2072 года, 11:02АМ
– Очнулся? Есть хочешь? – перед глазами маячило чьё-то расплывающееся лицо. – Хотя нет, ты, скорее всего, жуть как хочешь пить!
Какой противный резкий голос… – Иван с силой зажмурился, словно это могло помочь избавиться от назойливого говоруна.
В губы уткнулось что-то твёрдое и холодное. Открыв глаза, Иван обнаружил, что в лицо ему уткнулся край стеклянного стакана, наполненного чем-то прозрачным.
– Пей, дурак. Это обычная вода. Ну… с глюкозой в общем, – голос вроде принадлежал какому-то мальчишке… Никита, что б его, мучитель хренов…
– Пей! – Никита запрокинул голову не сопротивляющемуся милиционеру, дёрнув того за короткие волосы на макушке и влил ему в рот немного воды. Тот поперхнулся, закашлявшись, выплюнув большую часть воды на себя.
– Мда… Хотя никто не говорил, что это будет легко, – философски заметил Никита и повторил попытку напоить служителя закона. Растратив в общей сложности стакана три воды и разбив всего один, он сумел влить в него столько, сколько ему показалось достаточным:
– Живой? Ну и славно. Вот бы писец был, если бы ты окочурился…
– Что со мной? – язык у Ивана ворочался плохо, всё было туманным и каким-то неестественным.
– Отходняк, что же ещё? – по-детски быстро пожал плечами подросток. – Двойная доза, ёпт. Полтора суток в отключке… Хотя Линда и сомневалась, что после двойного сотрясения ты выдержишь двойную дозу… Хе-хе. А ты сильный, – уважительно заметил Никита. – Многие, наверное, и после полудозы коньки отбросили бы, а ты вон – живой.
– Зачем меня…
– А хрен знает. Девчонки тебя сперва о чём-то спросить хотят, я не вдавался в подробности, – Никита упал на кровать Куройнеко, раскинув руки в стороны. Немного помолчав, он заметил:
