Из-за плотного смога метрах в пяти уже видимость была нулевая, но все-таки мимо ресторана не проскочили. Разуться у входа? Много чести для забегаловки, где нет даже голограммы с предупреждением, что поганым модифам и грязным кибо (чистым тоже!) вход воспрещен. Братья гордо прошествовали мимо традиционных циновок и заняли оборону в дальнем углу за гайдзинским столиком. И уставились в окно с видом на Топь, скрытую в промышленном оранжево-фиолетовом тумане.
<Надо поговорить.>
<Верно. Разговорчивых принимают за своих.>
– Выспался?
– Нет. А ты?
– И я.
Отец учил, что зевать в присутствии чужих нельзя, но раньше у близнецов не было повода следить за собой – чужих рядом не наблюдалось. Отец говорил, что, коль почувствовал ты желание зевнуть, надо снизу провести ладонью вверх по лбу и облизать губы, не открывая рта. Чихать тоже предпочтительно в уединении. Икки и Мура – воспитанные юноши, они быстрее вскроют себе животы, чем высморкаются на глазах у клиентов забегаловки.
– Что вам угодно? – Лицо официанта скрыто деревянной маской, кисти изуродованы шрамами ожогов.
– Такояки и порцию якисоба[12].
– А мне… – Мура долго изучает иероглифы меню. – Мне, пожалуй, сябу-сябу и горшочек гедза[13]. Только денег у нас нет.
Расплачиваться сроком эксплуатации уже стало привычкой.
Официант вернулся с полным подносом. Братья оформили трансферт и приступили к трапезе. Однако насладиться пищей им помещал высокий господин, бесцеремонно – без приглашения! – подсевший к ним за стол. Гость был так груб, что даже не поздоровался.
– Дорогие мои, почему у вас нет усов? – спросил он. – Вам обязательно надо отрастить усы. Как же так, без усов?!
– Простите? – Икки наморщил лоб, одновременно прикоснувшись к затылку. Шлем-кабуто лежал на столешнице. В шлеме неудобно есть.
Чужак выглядел так, будто он не от Мира сего. Кимоно из черного шелка, на поясе две кобуры с огнестрельными игрушками, кольтами или наганами. Или стечкиными. А может, и с обычными консольниками, высверленными из пилонов подбитых файтеров. Икки и Мура плохо разбирались в отрыгивающих сталь раритетах. Другое дело – современные энергетики-фантомы. Или классика вроде сюрикэнов и композитных луков.
Два уголька-глаза сверкнули из тени под широкополой шляпой:
– Убив самурая, враги отрезают его нос и уши. Вместе с носом отрезают усы. Разве отец вам не рассказывал? Странно, да уж, странно! А коль усов нет, череп могут вышвырнуть в Китамаэ. Ведь подумают: голова-то женская. А женская – не мужская, это вы сами должны понимать. Чтобы ваши головы не выкинули, нужны усы!
– Спасибо за совет, – кивнул Мура. – Мы обязательно отрастим усы. Спасибо!
– Да-да, обязательно! – Икки проверил застежку подкожного кармана и тронул мизинцем гарду меча. Ему хотелось чихнуть и прекратить разговор росчерком лезвия – от ключицы до подмышки, так, чтобы не задеть шляпу. Но он сдерживался, прилагая неимоверные усилия. – Обязательно отрастим. Спасибо.
В ресторане было десятка два столиков, и половина их них пустовала. Посетители громко разговаривали, играли в маджонг и сеги, заливаясь пивом «Asahi» и закусывая копчеными угрями.
Сквозь шум иногда доносились обрывки бесед:
– Секта Лотосовой Сутры… Запугивать людей… Сейчас, когда каждый буси мнит себя…
– А вот скажите, почтеннейший, что вы думаете… Слишком расхваливают, подозрительно… Вот старые подземки…
– Каждое утро: умыться, побрить лоб, смазать волосы, остричь ногти…
– Это понятно! И оружие… Энергетики нынче не те, что полсотни лет назад, уж поверьте мне, я знаю, о чем…
– Фантомы атаковали внезапно, просочились сквозь ядро планеты… А ведь защита была самая надежная, мы…
Икки захотелось поговорить с Мурой так, как только они умеют:
<Отец учил: «Если человек каждое утро умывается водой – после того как его убьют, выражение его лица не изменится». И что надо служить так, будто тело твое уже умерло. А насчет усов ничего не было. Забыл, наверное…>
В знак согласия с братом Мура закрыл глаза:
<Отец говорил, что военные хирурги разделяют лекарства на средства инь и примочки ян. Стандартный походно-полевой госпиталь укомплектован таблетками специально для мужчин и отдельно для женщин, ибо женщина отличается от воина даже пульсом, что уж говорить о прочих недостатках. Однако существует ложное поверье, будто бы женской припаркой от боли в позвоночнике можно излечить буси, что нет разницы между инь и ян, потому как дух воинский ослабел. Как бы то ни было, женщины не теряют таланты…>
У ног посетителей шмыгали крысоподобные модифы-уборщики, работающие, что называется, за подножный корм. Низшая каста общества Цуба-Сити. Попрошайки, глупые твари, не ведающие элементарных правил приличия. Странный господин в шляпе, который так и не оставил братьев в покое, ничуть не лучше. Щелчком пальцев он подозвал согнутого в вечном поклоне официанта – казалось, выпрямить хребет можно лишь под прессом.
– Чего изволите?
Стрелок в черном кимоно заказал стакан рашен водки и нарезку сурими.
Он сказал:
– Дорогие мои, я в курсе вашей беды. У вас отобрали кое-что ценное. Вы хотите вернуть это и отомстить. Вам надо на Сушу. Я готов помочь. – Голос у него был уверенный, с хрипотцой. Сделав паузу, он добавил: – За скромное вознаграждение, разумеется.
* * *
Каждый мужчина, если он буси, должен найти себя, отыскать душу, украденную прекраснолицыми ведьмами. Значит, призвание мужчины – это путь по трясине из крови и разрубленных тел. И тому, кто не убоится пройти до конца и победить, доверят ме́ха, громадного боевого робота. Престижнее должности для самурая нет: быть симбионтом боевой машины – предел мечтаний любого воина.
Икки и Мура зачарованно наблюдали за бесшумно-плавной поступью двух Combat 300IQ, пересекающих проспект в строго определенном месте. Точность движений роботов обеспечивалась великолепной пневматикой приводов. В отличие от древних меха «трехсотые айкьюшки» способны перемещаться так, что обе нижние конечности отрываются от горизонтали – «комбаты» отлично бегают по пересеченной местности, прыгают по ступеням зиккуратов и крутят сальто не хуже циркачей. Если же боевой робот таки упадет, автоматика сделает все, чтобы ущерб был минимальным. А ведь есть еще флай-режим – меха взмывает в атмосферу с помощью антигравов, сыпля направо и налево тепловыми ракетами и постановщиками помех.
Вестибулярный аппарат у роботов на зависть людям. Два десятка сенсоров – ультразвуковые и инфракрасные датчики – ощупывают пространство вокруг. Ультразвуком определяется расстояние до вертикальных преград на пути, а инфракрасные лучи фиксируют горизонтальные перепады высот.
Тела андроидов состоят из сотен тысяч полых композитных камер, пронизанных миллионами нитиноловых нервов. Сплав титана с никелем, как известно, обладает эффектом памяти. Также нитинол служит мускулами меха: нагреваясь электротоком, расширяется и, остывая до первоначального состояния, сокращается.
– Да уж, меха – заветная мечта для самурая. И особенно, дорогие мои, для юного самурая из провинции. Или для двух самураев.
Парни кивнули, согласившись с человеком в широкополой шляпе: о да, мечта.
– Прогулка у них. Резвятся, что клоны малые. Сменились красавцы наши и гордость, отчалили от защитного периметра, теперь вот расслабляются. Рядом пруд-отстойник есть, грязный и «горячий». И комаров, понятно, полчища. Народ местный жалуется, что насекомые кусают, болезни переносят. А роботам в самый раз. Деликатес! В болотах командиры следят, чтобы меха, не дай Аматэрасу, не обожрались, а после смены кто ж за ними бегать-то будет?
Широко раскинув сегментные руки-лапы, ощетинившись патрубками, антеннами и локаторами, дисками циркулярок и глушителями гранатометов, андроиды замерли посреди проспекта. Они мешали движению, мощными стопами перегородив сразу четыре полосы. Стирая покрышки о бетон, с визгом затормозило такси. Вмиг образовалась пробка от края до края проспекта. Обнаженные по пояс рикши беззлобно ругались, дымя опиумными трубками и почесывая прыщи на мускулистых ляжках. Беззлобно – потому что понимали: так надо, героям никак без отдыха.
Меж тем воздух наполнился комарами и мухами, слепнями и стрекозами. Народ спешно покидал прилежащие к проспекту дома. Люди оставляли свои пневмокары, бросали рикшамобили и бежали прочь. Окна и витрины задраивались жалюзи с резиновыми уплотнителями. Редкие зеваки, оставшиеся поглазеть на роботов, затыкали ноздри ароматическими фильтрами.
– Зачем это?
– Своеобразный запах, – ответил мужчина в шляпе. – На любителя.
О да, вонь была еще та! Братьев, привыкших к экзотическим ароматам Топи, едва не вывернуло. Поры андроидов источали смердящую слизь – так «айкьюшки» приманивали насекомых, они ведь обвешаны батареями микробных топливных элементов, конвертирующих биомассу в электроэнергию. Все многообразие Insecta – лишь топливо для боевых роботов. Конечно, подзаряжаться от электростанций куда проще, но в условиях партизанской войны и длительных автономок в Китамаэ на ядерные реакторы рассчитывать не приходится.
