Наконец солнце сникло, и Сережа снова вперил взгляд в салон любви, прикрытый тонированными стеклами. Похоже, что внутри никакой двигательной активности. Шрагин вывалился из бака и подобрался вплотную к «фольксвагену».
В салоне и в самом деле ничто не двигалось. Вика опустила голову на руль, юнец откинулся на сиденье, рот приоткрыт, струйка слюны ползет по подбородку. Что они там, скончались от радости, что ли? Или просто все иначе: вовсе они не любовнички, по крайней мере, в данный момент не было никакого сеанса секс-просвещения для быстро подрастающего поколения, они – два товарища-наркомана. Ширнулись и отдыхают себе, мечтают о чем то.
Или, точнее, они – два сильно запутавшихся человека, которые, однако, доверяют друг другу.
Нет, в этой истории ему одному не разобраться. Пожалуй, надо вписать в эти наркотическо-романтические отношения Сашину маму, госпожу Шерман.
Шерманы проживали, конечно же, в приличном доме. Могучая сталинская семиэтажка, где некогда рисовали и лепили на радость жителям коммуналок народные живописцы и скульпторы. В результате капитального ремонта социализм удачно соединился с капитализмом – сталинка обзавелась теплоизоляционным покрытием и моноблочными рамами по евростандарту. На крепкой бронированной двери парадной – переговорник и глазок видеокамеры. Но, кстати, мог бы финансист со своим семейством и в собственный особнячок перебраться, чтобы и колючка была, и полоса отчуждения, и собачки зубастые, и пара топтунов на посту. А здесь местечко, скорее, для заправил помельче.
Шрагин нажал на кнопку интеркома. Только через минуту раздался какой-то сдавленный и вымученный женский голос.
– Да.
Это явно Рита, вдова Андрея Шермана. Шрагин вдруг осознал, что она должна сейчас ненавидеть весь мир и его окрестности.
– Я хотел бы поговорить с вами о вашем сыне.
– А что вы такое, черт возьми? С какой стати мне с вами разговаривать даже о мусорном бачке, не то что о собственном сыне?
Голос уже не был сдавленным, он с готовностью обрел агрессивные, даже высоконачальственные нотки. Да, Рите надо было срочно разрядиться на ком-то, выместить бессильную ярость.
– Я нечто такое, что работает у вашего мужа (или надо было сказать «вашего бывшего мужа»?). Но я не просто подчиненный. Я с Андреем в школе вместе учился, в семнадцатой средней школе города Одессы.
– Ваша фамилия?– Голос как будто выровнялся.
– Меня зовут Шрагин. Сергей Шрагин.
– Я ничего о вас не знаю, не знаю, кто вы такой и что вам надо. Попрошу меня больше не беспокоить, иначе я вызову милицию.
Все, обрыв связи. Коротко и ясно. С милицией ему лучше не встречаться. Скорее всего, слыхала уже госпожа Шерман о господине Шрагине когда-то, но это отнюдь не вызвало у нее желания пообщаться.
Сверхнапряжение последних трех часов спадало, оставляя после себя мутное озеро горечи. В этом озере он, конечно, жить не сможет. Выход только один, с белой тряпкой в руках сдаваться психиатрам, аллигаторам, всем тем, кто может быстро положить конец мучениям.
– А что это вы тут высматриваете?
Шрагин вздрогнул и обернулся. Поджарая старушка породы «вечный живчик» поблескивала въедливыми глазами-бусинками и подозревала его в чем то.
– Обидно, – сказал Шрагин. – Когда я говорю тихо, меня не слышат. Когда я говорю громко, все затыкают уши.
– Кто затыкает уши?– деловито спросила старушка.
– Да дамочка одна.
– Я знаю, кого вы имеете в виду. Я ее свекровь.
Так это ж мама Андрея и Анина бабушка!
– Видите, молодой человек, за автостоянкой скверик крохотный есть? Там как раз есть пара скамеек. Идите туда первый. Встретимся через две минуты.
Бабушка явно была опытным конспиратором, оставалось только подчиниться. Как это сразу бросалось в глаза, потрясения последних недель и дней не сломили ее. Или другой вариант: она уже покрылась крепкой корочкой старческого маразма, которая надежно отгораживала ее от всякого горя.
Старушка, устроившись на скамейке, заговорила обстоятельно и деловито:
– Андрюша в морге. Рита ездила на опознание. Ее можно понять. К тому же последние две недели, с тех пор, как украли Аню, ей не раз звонили разные люди, как будто хотели помочь. Но все сводилось к одному – дай сперва денег.
– Мне не нужно денег. Я хорошо зарабатываю. Я работаю… работал у вашего сына.
– Да, вы внушаете доверие. Но выглядите как-то странно, – вежливо сказала старушка.
– Просто я сегодня утром сбежал из машины скорой психиатрической помощи. То есть это была всего лишь разборка с соседкой. Мы с ней не ладим. Я сбежал, чтобы распутать это дело.
– Вас как зовут?
– Сергей Шрагин. Или Сережа.
– А меня – Розалия Самуиловна. И с чего вы взяли, Сережа, что можете распутать это дело?
– Я не могу ответить на этот вопрос. Но кое-какая информация у меня уже имеется. Например, о странных отношениях вашего Саши и Вики Каширской, секретарши Андрея Арьевича.
– Ага, они трахаются, – старушка употребила далеко не старорежимное слово, впрочем отлично подходящее к автомобильному сексу, – я об этом подозревала.
– Нет, они вместе ширялись. По крайней мере, при мне. А что вы знаете о Вике Каширской?
– Это Риточка предложила Андрею взять Викторию на работу – чтобы от «падения» ее спасти. Андрей не стал возражать, он вообще брал на работу кого ни попадя.
Как и любая еврейская бабушка, Розалия Самуиловна отличалась безразмерным любопытством и совала свой «алтер шнобель» во все дырки на свете.
– Почему это ее надо было спасать?
– У Вики очень нехорошее склеротическое заболевание нервных клеток, какой-то там ген дефектный. Но на интеллекте оно как будто не отражается. Раньше эта хворь смертельной была, а сейчас с ней и до пенсии дотянешь. Если, конечно, регулярно лечиться. Но из-за своей болезни Вика всегда была такой взбалмошной, такой капризной, если не сказать большего.
– Наркота входила в число ее капризов?
– Насколько мне известно – да. Конкретно, «колеса».
Розалия Самуиловна поняла, что настало время объяснить свою осведомленность, и сказала не без смущения:
– Андрей ведь такой простофиля, поэтому мне непременно надо знать о его делах. Для этого и подслушивать приходится.
А в Вике вновь высветилась другая ее сторона. Не охотница и не хищница, а жертва. К красоте добавилась хроническая болезнь и связанная с ней хроническая уязвимость. Постоянная потребность в дорогостоящих лекарствах плюс зависимость от «колес» – синтетических наркотиков. Опять-таки фармацевтика. Колеса, если отбросить в сторону всякую дешевую пакость, все-таки более высокий уровень, чем бухалово или, скажем, игла. Алкоголь давно бы испортил Вику как женщину – ноги бы стали палками, морда синей. Игла же – это низкопробные друзья, инфекции, досрочная смерть.
А колеса – это, как правило, сфера интересов молодых интеллигентных экспериментаторов.
Возможно, Шуля таскал Вике дроп дримс, рапчер и тому подобную муть. Типа на побегушках был, чтобы дамочке самой не светиться. Компанию составлял. А может, и спонсировал это дело. Мальчик-то он при деньжатах.
– Вика была подружкой вашей невестки?
– Наверное, когда-то. У них по молодости какие-то совместные приключения случались. Андрей Вику тоже давно знает, это как бы одна компашка была. Но Рита все-таки ученый, доктор наук. А у Вики даже высшего образования нет.
– Рита не боялась?.. Ну, вы понимаете… что рядом с ее мужем расположилась красивая и наглая бабенка.
– Да нет, она в Андрюше уверена. Они оба очень серьезные, очень подходящие друг другу люди. Он экономист, она – биохимик.
Знаем мы этих серьезных людей. Но не исключено, что Рита сама предложила Викторию на роль официальной секретарши – так было бы легче этих «давних знакомых» контролировать.
И тут Сережа понял, отчего у него заныло сердце. От этой манеры Розалии Самуиловны говорить об Андрее в настоящем времени.
Да и не какой-то там экономист он был последние лет десять, а делец – и это разные вещи. Постойте-ка, Рита – биохимик! Биохимия сейчас зациклена на фармацевтике, особенно на лекарствах, спасающих от старости и импотенции. Не приложила ли она руку по праву «первой леди» к проекту «Патоцид»?
Ну что ж, пора делать бабушке неприличное предложение.
– Простите, Розалия Самуиловна, вы бы не могли, так сказать, по…
– Пошмонать?– быстро догадалась старушка.
– В общем, да. На компьютере Саши, когда его не будет дома.
Шрагин протянул дискету со «взломщиком».
– Не бойтесь, Сережа, давайте. Или можете бояться, но все равно давайте. Я же математик по профессии, экс-доцент Одесского университета. А ваше хакерство-какерство не бог весть какая математика. Саша на тусовку ушел, ролевая игра называется. Он вообще гулена. В тот день, когда украли Аню, я приболела, и Саша должен был забрать ее после продленки; Анина школа, в принципе, в двух шагах от дома. А он взял и свалил на эту проклятую игру… Ну, встретимся здесь через два часа…
