— Она же не человек!
— А ты уверен, что с той стороны действительно сеть?
— Почти да, — вспомнил я о «Малыше».
— Ну-ка, ну-ка…
— Не сейчас.
Мысли о сети оставил на потом и рассказал Рубану историю про своего Гонконгского
дружка Кольку…
Этот парень был уникален. Родом из Челябинска. Первый срок отбывал по месту
жительства за неосторожное убийство. Четыре года.
Познакомились с ним, когда я встречал из города Копейска вместе с приятелями
одного уголовного авторитета. У того был конфликт с местным положенцем , почему
тогда и собрался жесткий коллектив иркутян.
Челябинскими сторонниками нашего земляка рулил Колька.
Он договорился об освобождении Карпа на день раньше, чтобы избежать бойни прямо
на пороге зоны.
Но силы были неравны, и первые впечатления о Челябинске — это «воровские тропы»
на задворках каких-то предприятий, среди дымящихся труб, и ночевки по шалманам…
Витька Карп (освободившийся иркутянин) и Колька исчезали ночами.
Как выразился последний: «Раздавали долги»…
Добил меня факт, что Коля имел при этом консерваторское образование по классу
флейты. Вот такая гремучая смесь.
Второй раз Николай вышел на меня через мою маму спустя семь лет.
Оказалось, он отсидел еще и в Китае, куда уезжал делать бизнес, и сейчас
трудится в Гонконге вместе с одной из триад. Реализовывает музыкальные
конфисканты.
Ему даже удалось втянуть в эту деятельность меня…
Посылки приходили всегда в 5-30 утра. На пороге стоял китаец, который протягивал
бумажку с цифрой на оплату и сумкой, полной сидюков.
Так у меня и образовалась фирменная коллекция.
В то время, когда фанатики с них сдували пыль, я позволял себе затирать их в
машине, как этот японский панк.
Посылки Колька подбирал тщательно. Еще бы, консерваторское образование…
Мы уже подъезжали к «серпантину» перед поселком Култук, когда пискнул мой
телефон.
«Карта с отметкой точки прибытия в телефоне, — значилось там, — Необходимо
забрать только черный портфель, белый кейс и сотовый телефон в футляре. Больше
ничего не трогать. Особенно оружие».
Глава 13.
Пионерлагерь около поселка Тибельти был укромным местечком.
Забавно, что события, раскрутившиеся со скоростью стальной пружины, снова
забросили меня в знакомые места.
В начале девяностых мы несколько раз сюда выезжали.
Происходило это летом, когда с необычайной высоты обрыва можно было любоваться
величественным Иркутом. Река в том месте делает гигантский поворот и очень
похожа своей неспешностью на пустынную автостраду.
После сообщения про оружие и футляры шутки отбросили в сторону. Походило
предстоит осмотреть следы какой-то бойни и забрать, что сказали.
Дорога к пионерскому лагерю оказалась накатанной. Видимо, даже в зимнюю пору
здесь бывали отдыхающие, а может быть, жили собственники. Так или иначе, я
немного помедлил на отвороте с трассы.
Огляделся.
Сжался до состояния «я на взводе» и нырнул на укатанный проселок.
Здесь оказался неплохой зимник на одну колею. Дорога петляла между деревьев и
вела нас в безжалостную неизвестность.
Пикнула смска Рубана. Саня прочел и повернулся с озадаченной гримасой.
— Нужно чем-нибудь закрыть лица, — напряженно заговорил он.
— Возьми в боковом кармане полотенце и разорви вдоль, — мазнул рукой я.
Саня молча достал тряпицу в ромашках и потянул. Ткань треснула, выпустив облачко
пыли, и в руках остались две полоски с обвисшей бахромой. Одну он протянул мне,
а вторую приладил на лице.
— Давай одевайся, — зловеще бубнил он, из-под повязки надвигая на глаза кепку.
Я остановился и навязал импровизированную маску. Ткань неприятно щекотала шею и
пахла автомобильными внутренностями.
— Шапку надень, — нудил Саня.
— Потом… Мне еще очки снять надо.
— Не заблудишься? — ехидничал Рубан.
Я молчал — в воздухе явно витала опасность.
Вспомнил состояние перед задержанием преступников и когда уже прятался от
милиции сам.
«Догонять… Убегать…» — плыли в голове забытые мысли с эмоциями…
Азарт перед схваткой взял свое и появилось ощущение уверенности.
Большинству милиционеров и преступников это знакомо — переход в иное состояние.
Позже с удивлением вспоминаешь, мол, надо же… я ли это был?
Ворота лагеря оказались прикрыты.
С ходу развернулся на пятачке перед въездом.
— Не шумел бы… — недовольно протянул Саня.
— Там только покойники… — куда-то в воздух проговорил я.
— А на фиг тогда это? — теребил Рубан свой кусок полотенца.
— Я думаю, от ихних телефонов.
Снег скрипнул под ногами, и мы пошли к воротам.
Глушить машину не стал. Отстегнул сигналку и закрыл с кнопки.
«Крузак» булькал «плюясь» синим выхлопом в окружающее пространство.
— За воротами поляна. За ней главный корпус, — шепнул я Сане, — Пойду первым.
— А я?
— Стой здесь. Там двоим пока нечего делать. Держи, — и я протянул ему брелок
сигнализации.
Ворота скрипнули.
Раньше здесь стояли другие, веселые и пионерские, из деревянного бруска —
прозрачные насквозь, но сменилась эпоха, и на смену пришли железные створки, и
сплошной забор.
Я просунул голову внутрь.
Около главного корпуса стояли три внедорожника. Сотый «Крузак», «Хариер» и «Гранд
Чероки» последней модели…
«Непростые ребята собрались», — оценил я, пересекая расстояние, отделяющее от
дверей.
Рубана пока не звал. Соображения просты: если все уже покойники, то двоим
светиться ни к чему. Беру то, что приказано, и до свиданья.
Первый труп я увидел, только-только приоткрыл двери.
Он лежал почти у самого порога и выглядел совсем не как турист. Я бы даже сказал,
не по-русски.
Зализанные назад черные волосы еще хранили следы былого ухода. Дорогой темный
костюм в тонкую полоску не соответствовал дешевому линолеуму, на котором нашел
последнее пристанище странный персонаж.
Крови оказалось мало. Единственное ранение виднелось на шее — аккуратное входное
отверстие от пули.
Снизу натекла небольшая лужица красной жидкости.
Оружия или кейсов не оказалось.
Я аккуратно переступил через тело и пошел в основной коридор.
Происходящее сильно напоминало компьютерную игрушку «ходилку-стрелялку».
Второй покойник наполовину вывалился в коридор из комнаты с надписью «Бильярд».
Это оказался здоровенный детина, бритый наголо и одетый в джинсовую куртку. В
его судорожно сжатой руке я увидел силуэт пистолета с глушителем.
«Хлопки, — вспомнил я сообщение «Малыша», — Какие-то хлопки и много крови…»
Похоже, детина последним выстрелом попал в моего первого «знакомого» у входа и
после умер сам, завершив непонятную бойню…
Неожиданно я поймал себя на мысли, что нахожусь в нескольких плоскостях…
Один Я еще рассматривал открывшуюся картину, второй прислушивался к какому-то
шуму в конце коридора, а третий обдумывал дальнейшее.
Шум напоминал слабую возню или бормотание радиоприемника.
Окончательно оценить происходящее помешал слабый хлопок входной двери.
Быстро переместился в комнату, откуда вывалился детина.
Неожиданно понял, что меня беспокоило все время. Запах. Крови… Свежей крови… В
комнате он оказался тошнотворным…
Окинув взглядом разбросанные там и сям похожие на куклы тела, я приник к щели
между тыльной стороной двери и косяком.
Осторожные шаги приблизились, и в коридоре появился Рубан.
Высунулся и замаячил ему: мол, давай сюда. Молча.
Глаза у Сани остались спокойными, будто он всю свою жизнь только и делал, что
разгребал завалы окровавленных трупов, разыскивая там чемоданы и кейсы…
Хотел было уточнить диспозицию, но Сашка молча перескочил через лужу крови,
натекшую из детины на входе, и прошел ко мне за спину.
Я обернулся.
Напарник нагнулся над одним из тел. Что он там делал, я не видел, но когда Рубан
поднялся, то в руках у него оказался алюминиевый кейс…
Черный портфель выглядывал из-под трупа. Чтобы забрать его, пришлось
переворачивать тело и разжимать руку.
Сделал это я. Судя по взгляду партнера, моя решительность ему нравилась.
Подал Сане портфель и замаячил, мол, давай вали в машину…
Рубан вопросительно дернул головой, но я напомнил ему жестом о «вражеских»
телефонах и махнул еще раз: иди, мол, иди…
Оставшись один, осмотрелся.
Стрелявшие друг в друга не были одной командой. Здесь происходило что-то вроде
