Ознакомительная версия.
— Саша! Сашка! — закричали из толпы.
Глеб вспомнил: фронтменшу группы зовут Саша Че. «Че» — Чума? Нет, это раньше в ротации был какой-то «Вова Чума»… Точнее, какой-то Иракли… Какая-то херь… «Расточительный взгляд, стильный-модный заряд, у него э-ге-гей, искусительный змей, Во-во-во-во-во-ва Чума!..»
Глеб снова приложился к вискарю.
— Такая шутка у богов, — с чувством запела Саша Че. — Нам в руки, как игрушку, дать любовь. Её ломаем мы, и будто ни при чём…
Танцпол взвыл, узнавая песню.
Каждому, бля, по потребностям, размышлял Глеб. Ему, Глебу, — HLEB, «Хлебу» — «Муха», танцполу — Саша Че в сапогах, клиентам — вискарь «Джонни Уокер»… Москве — стробоскопы и фаерболлы ночных клубов, темноту ноября и чуму, идущую по заснеженным улицам. «Зажжём огни, нальём бокалы, утопим весело умы — и, заварив пиры да балы, восславим царствие Чумы!» Понятно, это не Иракли. И даже не Саша Че. Это Пушкин, всё тот же «Пир во время чумы».
Почему меня атакуют чумные кошмары? — думал Глеб, закуривая. — Потому что моя жизнь — пир? Да, я живу для своего удовольствия. У меня нет ни жены, ни детей, ни любви, ни великого дела. Моя работа — обслуживание пустопорожних сервисов. А где-то рядом настоящее горе и подлинная боль. Ну а что — я? Я не страдалец за народ, не ВПЗР, не правозащитник, не святой, даже толком не журналист… Я немолодой хипстер, читатель «Афиши» и «GQ», небольшой начальник в интернет-компании «ДиКСи». Я здесь не потому, что украл у нищего последнюю копейку, а потому что меня дома апатия замучила.
В этом городе можно спастись. Да, по большей части его страсти — бесталанные и мелкие. Но не надо всё понимать буквально. «Царица грозная, Чума, теперь идёт на нас сама»… Дескать, Москва — пир, а вокруг погибель, и демоны смерти пошли войной на благополучных…
Я, Глеб Тяженко, не отвечаю за благополучие пирующей Москвы. Не отвечаю за тех, кто сбежал сюда от чумы. И не отвечаю за тех, кто остался в зачумлённых городах. Мы скорбящие, но не лохи. Почему же чумной морок напал именно на меня? «Ужасный демон приснился мне: весь чёрный, белоглазый… Он звал меня в свою тележку. В ней лежали мёртвые — и лепетали ужасную, неведомую речь»… Пушкин!
— Гоголь «Мертвых душ» спалил секрет, — весело пела Саша Че. — Google нам не сможет дать ответ. Продолженья ждали, только вот сиквела не будет: Гоголь жжот!
Или же нет никаких демонов? — подумал Глеб. — Есть авитаминоз, усталость и филологическое образование… Как там у Нашего Всего: «Есть упоение в бою, и бездны мрачной на краю, и в разъярённом океане, средь грозных волн и бурной тьмы, и в дуновении Чумы»… Ага, «бездны мрачной на краю»… Если долго глядеть в бездну, бездна поглядит в тебя… Начав с Абракадабры, Глеб что-то загрузился темой чумы… Вот демоны и явились: на Глеба посмотрела сама бездна.
Он допил виски. Что дальше? Дальше он выпьет ещё алкоголя и склеит какую-нибудь девчонку, чтобы увезти к себе домой. Ночевать сегодня в одиночку Глеб не рискнёт. Филология — авитаминозом, но ему всё равно дома будет страшно. Да и с Кабучей ничего же не получилось, так что и без дженериков найдётся порох в пороховницах.
Глеб осмотрелся. Толпа мельтешила у колонн танцпола, у бара все столики были заняты — в основном компаниями. Подальше был ещё один большой зал и другой зал поменьше, с бильярдом. Сидя в углу, девчонку не подцепишь, вздохнул Глеб и принялся выбираться.
Он никогда не был клубным завсегдатаем и не наловчился играючи снимать тёлок на ночь. В науку пикапа он не верил: считал, что самовлюблённые хлыщи выдают экстерьер за интерфейс, чтобы выглядеть ещё и умниками. Сейчас он надеялся немножко на удачу, немножко на выпивку, немножко на деньги, немножко на возраст.
Он подошёл к стойке. Вот эти две девицы вроде бы ждали клиентов. Глеб посмотрел на увесистые задницы, выложенные на барных стульях, но рядом с ними свободного стула не имелось. Глеб прислонился к стойке, отделённый от девиц двумя юношами в очках и с хвостиками. Юноши сидели с кружками Heineken и спорили так, чтобы их спор слышали тёлки: а вдруг чего обломится?..
— Бэк эти гитарасты вообще не снимают.
— А ты от них гранжа ждёшь? Это отчаянные домохозяйки, хуле.
— Попсарня, Тимоха.
— Надо было на «Психею» идти. Там нормальные мазафакеры.
Тёлки равнодушно слушали спор и делали вид, что пьют коктейль, ожидая непонятно чего. Обе не походили на стерв и обе же были крашеными блондинками — видимо, для удобства идентификации.
— Что-то хотите? — дружески спросил бармен.
— Повторите, — попросил Глеб, придвигая стакан.
Юноши отгородили Глеба от девок, а девки не обратили внимания на клиента, для которого бармен наливал виски, булькая дозатором. Глеб замялся, не зная, как подкатить к тёлкам. Не торчали бы тут эти дрочилы с хвостами — было бы легче… Бармен понял заморочку Глеба и опустил голову, но Глеб успел заметить усмешку. Это его разозлило. Он надевал пиджак Ketroy цвета «арабика» и брал виски «Джонни Уокер» не затем, чтобы вот так вот жаться на отшибе с потной попой.
Н-да, куда проще звонить по номеру службы досуга или выйти на сайт «Красавица», поставить флажки в нужных окошках, настучать адрес и кликнуть «Сейчас»! Всё-таки телеком избавил от множества неприятных личных контактов. Глеб ещё раз посмотрел на блондинок и отошёл от стойки. «Ненавижу волос шотландских эту желтизну», — вспомнил он. Фраза была опять из пушкинского «Пира».
Группа «Муха» уже долбила Глебу в мозг: как-то быстро «Мухи» стало слишком много. Морщась, словно это помогало приглушать звук, Глеб заглянул в большой зал. Здесь, сдвинув столы, кучами сидели несколько молодых компаний. Все галдели, перекрикивая друг друга и музыку, пили пиво, ржали, обнимались. Можно ли здесь найти такую тёлку, которая согласится поменять свою тусу на незнакомого мужика? И стоит ли связываться с тёлкой, которая не нужна даже здесь?..
Блин, подумал Глеб, сколько всего лишнего, неточного… Телеком убирает этот мусор судьбы, выявляет главное — то, что запрашиваешь. Телеком — новое качество жизни, новый стандарт. И дело не в бабках, ведь тот же навигатор ведёт кратчайшим путём и богатого, и бедного. Наверное, был бы жив Гурвич, то придумал бы программу, скажем, «Рандеву»: набиваешь параметры — и получаешь желаемую встречу. Глеб настучал бы: «Я в клубе HLEB, мне нужна тёлка на ночь». И айфон бы через секунду выбросил фотку: ищи вот эту, она где-то здесь…
В зале было два яруса, и за перилами верхнего яруса Глеб вдруг увидел Орли. Она сидела с друзьями, но держалась чуть отстранённо. Одета она была так же, как и в первую встречу с Глебом: толстый белый свитер и джинсы. Глеб подумал, что Орли, конечно, он на ночь к себе не затащит, — но можно поболтать с ней и убить время. Авось через двадцать минут подрулить к тёлкам у барной стойки ему станет сподручнее, чем сейчас? В худшем случае Глеб будет немного пьянее — значит, немного смелее. И это тоже плюс пять копеек.
Глеб достал айфон, порылся в органайзере и нашёл номер Орли. Потом написал SMS: «Сказать вам, Орли, о чём вы думаете?» SMS улетела, а Глеб залпом допил виски и вернулся к барной стойке. Тёлки никуда не делись. Юноши тоже.
— Телеги у них вообще кривые.
— Я от такого сладкого саунда к стулу прилипаю…
Глеб уже не глядел на тёлок, ожидая виски. Звякнула SMS. Орли ответила: «Глеб, вы телепат? Ну и?» Глеб подождал припева у хита «Мухи» и набрал цитату: «Не жалей о них, и на место одного будет сто других». SMS улетела. Бармен поставил на стойку стакан с виски.
Глеб переместился обратно в зал и встал в тени бетонного столба, наблюдая, как на верхнем ярусе в гуще компании Орли наклонилась над айфоном, читая послание. Да, телеком есть телеком. Вживую Глеб не смог даже переговорить со шлюшками, что тёрлись возле бара, поджидая клиента вроде него. А с айфоном он вдруг законнектился прямо с Орли, к которой не подъедешь поддатый и невпопад!
Виски воодушевляло уже вполне серьёзно. Глеб закурил и опять припомнил Пушкина: «Итак, хвала тебе, Чума! Нам не страшна могилы тьма, нас не смутит твоё призванье! Бокалы пеним дружно мы и девы-розы пьём дыханье, — быть может… полное Чумы!»
Айфон звякнул. Орли, похоже, не нашла, что сказать, и прислала самый простой ответ: «???» Глеб посмотрел в другой конец зала, на верхний ярус. Орли там в это время заслонил тип, сидевший рядом. «Спуститесь вниз к входу в зал, я у колонны», — набрал Глеб.
SMS улетела. Глеб ещё добавил вискаря, отодвинулся в тень и глубоко затянулся сигаретой. Подойдёт или нет? — гадал он. Толкаясь плечами в проёме, мимо туда-обратно перемещались какие-то люди, на Глеба никто не смотрел. В зале был полумрак, лампы освещали только пространство над столами. Гомон заглушал тугую пульсацию лаунжевых частот, которая за углом встряхивала топочущий танцпол.
Орли появилась из-за столба и остановилась перед Глебом против света. Глеб видел её тёмные глаза с дрожащей искрой от стробоскопа, её тёмные кудри и тёмные губы. Глеб улыбнулся.
Ознакомительная версия.
