Ознакомительная версия.
Гвидон выглянул в окно и увидел ясное небо. В древности точность метеорологических прогнозов оставляла желать лучшего.
На втором канале шел фильм. Полицейские во главе с эмоционально неуравновешенной пожилой женщиной пытались арестовать сумасшедшего доктора, проводившего аморальные эксперименты над людьми, но никак не могли собрать доказательства. Тяжело приходилось полицейским до появления антикрайма.
На третьем канале другая пожилая женщина сильно страдала по поводу того, что городская жизнь сильно отличается от сельской. На четвертом канале молодая, но уже замученная жизнью женщина решала какие-то неясные проблемы и никак не могла их решить.
Далее Гвидон увидел, как олимпийские спортсмены бегают и прыгают, как какие-то люди старательно пугаются плохо нарисованных монстров, как за детьми гоняется урод с обожженным лицом и ножами вместо пальцев на правой руке, как старик в черной хламиде и с гигантским крестом на груди проповедует смирение, как толпа придурков строит дом из подручных материалов и никак не может построить, как воскрешенные мертвецы гоняются за визжащими подростками, как молодые юноши и девушки с глупыми лицами поют дурными голосами под примитивную электронную музыку. В конце концов Гвидон нашел на одном канале исторический фильм про путешествие Колумба, но этот фильм все время прерывался рекламой. Почти вся реклама была психотропной, законы о рекламе в 2004 году еще не успели принять.
Гвидон сидел перед телевизором и щелкал пультом, тщетно пытаясь найти хотя бы на одном из четырнадцати каналов хоть что-то достойное просмотра. Он увидел куски еще двух полицейских сериалов и одного армейского, репортаж о том, как плохо живется людям на Крайнем Севере (непонятно, почему они не уезжают в места, более пригодные для проживания) и четыре выпуска новостей, один из которых был полностью посвящен новостям преступного мира. Также Гвидон увидел троих придурков, отвечающих в прямом эфире на телефонные звонки других придурков, два художественных фильма — одну занудную историю, в которой ничего не происходило, и один кровавый триллер, музыкальную программу, посвященную древним вальсам, занудного пожилого мужчину, философствующего непонятно о чем, мускулистых женщин, качающихся на турнике и прыгающих через бревна, азартную игру в прямом эфире, эротический сериал с голыми женщинами, бегающими туда-сюда по пляжу (интимные места почему-то были прикрыты маленькими тряпочками), и еще гигантское количество рекламы. Если верить историческим книгам, в двадцать первом веке люди смотрели телевизор часами. Что там смотреть? Гвидон никак не мог понять это.
Сидя перед телевизором, Гвидон регулярно прикладывался к пиву и через некоторое время понял, что начал пьянеть. Раньше Гвидон никогда не пьянел от пива — для этого существуют наркотики. Впрочем, в это время лекарства от наркомании еще не изобрели и все наркотики, кроме алкоголя и табака, были запрещены. Бедные люди!
Около полуночи в коридоре засуетился Максим, он вытаскивал с антресолей раскладную кровать. Гвидон немного подумал и решил, что пора спать, на сегодня хватит.
6.
Весь следующий день Максим показывал Гвидону достопримечательности Москвы. Они прокатились на метро, погуляли по центру, поели в «Макдональдсе», посмотрели в кинотеатре «Ночной дозор», а потом Максим заметил, что Гвидон загрустил.
— Этого следовало ожидать, — сказал Гвидон в ответ на вопрос Максима. — Прошлое кажется романтичным только издали, а вблизи…
Гвидон замялся, он явно боялся обидеть Максима, высказав все, что думает о времени, в котором находился.
— Отстой? — предположил Максим.
— Вроде того, — сказал Гвидон, пожав плечами. — Но все равно, спасибо тебе за прекрасное приключение. Такого приключения еще ни у кого не было, все мои друзья от зависти полопаются. Отвезешь меня обратно?
Они вернулись домой к Максиму, погрузились в БМВ и поехали к точке перехода. Когда машина остановилась на обочине, Гвидон начал было прощаться и очень удивился, когда понял, что Максим тоже собирается идти к идолу.
— Я думал, что ты прежде всего захочешь продать этот ноутбук, — сказал Гвидон. — Там содержится много информации о новых технологиях. Ты можешь заработать колоссальные деньги.
— Могу, — согласился Максим, — и скорее всего, заработаю. Только перед этим я хочу еще раз побывать в будущем.
— Зря, — сказал Гвидон. — Я полагаю, в нашем времени этот район уже оцеплен.
— Какие проблемы? — улыбнулся Максим. — Явимся на сутки раньше и все дела. Но я имел ввиду не твое будущее. Я хочу посмотреть, во что превратится Земля, когда первая цифра станет девяткой. Пойдешь со мной?
Гвидон отрицательно помотал головой.
— Нет, — сказал он, — не пойду. Я и так провел у вас слишком много времени.
— Время — не проблема. Мы всегда можем отодвинуть часы на сутки или на неделю назад, ты можешь вернуться в свое время раньше, чем ушел оттуда. Хочешь поговорить сам с собой?
Гвидон нахмурился.
— Парадоксов не боишься? — спросил он. — Или в ваше время еще не было фантастики про машину времени?
— Была, — улыбнулся Максим. — В огромном количестве и по большей части дрянная. Я знаю, что такое парадоксы времени. А ты их разве боишься? Если ты их боишься, тебе не стоило отправляться в прошлое.
— Наверное, не стоило, — согласился Гвидон. — Но я так хотел… И москомп не возражал. Нет, мне пора возвращаться. Там жена, работа…
— Хорошо тебе, — сказал Максим, — у тебя есть жена и интересная работа. А я, пожалуй, прогуляюсь по времени еще разок.
Они подошли к идолу, Максим нагнулся над электронными часами и двумя быстрыми движениями превратил первую цифру из семерки в девятку. После этого он пожал руку Гвидону и ушел, не оборачиваясь.
7.
Сообщение, высветившееся на коммуникаторе Леонида, было предельно лаконичным. Оно гласило: вы уволены.
Леонид не поверил своим глазам. Он всегда был хорошим администратором, он не сделал ничего такого, за что его стоило бы увольнять. Леонид выругался и нажал кнопу связи с москомпом.
— Слушаю, — сказал москомп.
— Что за глупые шутки! — закричал в трубку Леонид. — Я только что получил сообщение, что уволен.
— Это не шутки, — печально произнес москомп. — Вы действительно уволены, я только что получил распоряжение непосредственно от Юрия Шароновича.
Юрий Шаронович Толмачев был главным администратором московского региона и непосредственным начальником Леонида.
— За что? — взвыл Леонид. — Я все делал правильно! Неужели… этот Соколов, он что, действительно путешественник во времени?
— Действительно, — подтвердил москомп. — Из-за вашего разгильдяйства мы чуть было не лишились ценнейшей информации. Если бы господин Алиханов не перехватил Соколова на выходе из здания, тот мог вернуться обратно в прошлое и мы бы так и не узнали о существовании межвременного портала.
Леонид готов был рвать на себе волосы от досады. Он совсем забыл про этого сумасшедшего ремблера, потому что через час после того, как Соколов покинул кабинет Леонида, москомп сообщил, что киргизские хакеры пытаются подсадить вирус в сеть городского управления начальных школ, Леонид начал разбираться с этим делом, а ремблер совсем вылетел из его головы.
— Это была просто случайность! — воскликнул Леонид.
Он уже понимал, что поздно что-либо исправлять, что он ведет себя глупо, но ничего не мог с собой поделать, да и наплевать ему было, честно говоря.
— Это была случайность! — продолжал Леонид. — Я был уверен, что этот Соколов надо мной издевается. Я хотел сбить его с толку и посмотреть, что он будет делать, я же не виноват, что эти чертовы киргизы…
Москомп не стал выслушивать Леонида до конца. Это было удивительно, ведь обычно москомп разговаривает вежливо и подобострастно даже с самыми бестолковыми наркоманами.
— В результате, — перебил Леонида москомп, — Соколов чуть было не ускользнул из нашего поля зрения. Если бы не Алиханов, информация, которую он принес, была бы потеряна. Ваши действия, Леонид, классифицированы как преступная небрежность, чреватая тяжкими последствиями. Однако, учитывая смягчающие обстоятельства, я рекомендовал не заводить уголовное дело, а просто уволить вас. Юрий Шаронович согласился с моей рекомендацией.
Леониду показалось, что он ослышался.
— Уголовное дело?! — заорал он. — Из-за какого-то паршивого ремблера — уголовное дело?!
Москомп тяжело вздохнул. Если говорить точнее, модем москомпа имитировал человеческий вздох, выражающий сожаление.
— Ваше последнее высказывание неопровержимо свидетельствует о вашей профнепригодности, — сообщил москомп. — Дальнейший разговор я считаю бессмысленным. Прощайте.
Ознакомительная версия.
