Гибсон фыркнул от смеха и вновь вывел меня из транса. А он хорош. Аккуратно применил заклинание и чары снимал осторожно. Конечно, мощью Бруно он не обладал, это дано немногим, но зато Гибсону была присуща плавность, а она многое компенсировала.
— Умно.
Он усмехнулся мне, и проказливое выражение его лица сменилось маской смерти.
— Благодарю. И я такого же мнения.
— Представляю, как она разнервничалась.
— Еще бы.
Я даже не скрывала удовлетворения. Гибсон покачал головой и хмыкнул.
— Вы отпраздновали день рождения подружки, а потом?
— Потом был ужин в «Ешь и пой».
Слова сами слетели с моих губ. Что? Я этого факта не помнила,хотя меня не покидала уверенность, что я говорила правду.
— Что-нибудь еще?
Я попыталась расслабиться. Вдруг теперь информация гладко потечет через меня? Но нет. Пребывая во власти чар, я не могла притворяться. Я надеялась, что заклинание что-нибудь вытянет из моего разума. Увы, вскоре везение закончилось.
— Вот как? — разочарованно проговорил Гибсон.
Я и сама была в отчаянии.
Гибсон надолго задержал на мне взгляд. Я чувствовала, что он оценивает меня по какой-то только ему ведомой шкале. Возможно, он определял, не лгу ли я, невзирая на магию. Большинство людей врут. Одни — намеренно, поскольку хотят запутать копов, другие — чисто по привычке или просто из-за забывчивости. Но Гибсон серьезно меня обработал, кроме того, я надеялась, что треклятый кровосос не успел влезть мне в голову.
— Насколько сильно вам хочется вспомнить?
— Мне не хочется, — процедила я сквозь зубы. — Мне необходимо.
Гибсон протянул руку к диктофону и резко нажал клавишу остановки записи. Крошечные колесики, толкавшие магнитофонную пленку, замерли.
— Сколько у вас денег при себе?
Вопрос меня озадачил. Алекс невероятно прямолинейна, честна и благородна. Неужели Гибсон оказался взяточником? Почему бы и нет: он вел себя весьма подозрительно. Старательно подбирая слова, я спокойно произнесла:
— Немного, но в паре кварталов отсюда — мой офис. Там я могу взять еще. Но зачем?
Гибсон на миг хитро улыбнулся и опять посерьезнел.
— Как полицейскому, мне не позволено прибегать к услугам ясновидящих для того, чтобы заглянуть в прошлое. Также мне нельзя нанимать мага или гипнотизера. Ведь ваши воспоминания о нападении могут оказаться мучительными и способны вызвать повреждение головного мозга, — с горечью объяснил он. — Но если вы как частное лицо решите обратиться к помощи одного из вышеуказанных специалистов и разрешитемне присутствовать…
— Тогда вы нарушите правила, детектив Гибсон, — констатировала я.
Мы оба знали, что подобные показания неохотно принимаются в суде. Магия существует, от нее не отмахнешься, но ею легко манипулировать. То же самое касается и технических новшеств — вот почему Гибсон и камеру выключил. В данный момент на ней не горели огоньки.
— Мисс Грейвз, — Гибсон снял очки и потер переносицу большим и указательным пальцами. — Прессе мы сообщаем далеко не все факты. Иначе люди запаникуют, и тогда ситуация ухудшится.
Я кивнула. Мысль вполне здравая. Однажды я оказалась в самой гуще толпы и до смерти перепугалась. К счастью, не мне нужно было останавливать людей. Такая обязанность выпадает полицейским. Они встречают опасность лицом к лицу, а потом их распинают — вне зависимости от полученного результата.
В общем, я понимала важность конфиденциальности.
— Мне требуется ваша помощь, — добавил Гибсон, — и я поделюсь с вами интересными данными. Но с уговором: вы ничего не слышали.
— Я вас не подведу, — заверила я его.
— Отлично. Нельзя допускать утечку информации. Но я готов немного прогнуться, лишь бы только расследование продвинулось вперед.
— Договорились.
Гибсон наклонился к столу и прошептал:
— В том переулке применили особое заклятие, так называемую анафему. Противник уничтожил живую и мертвую материю вплоть до клеточного уровня. Даже бактерии исчезли. У вас есть какие-нибудь идеи?
Я мысленно вернулась к занятиям в колледже и процитировала:
— «В Средние века католическая церковь объявила анафему магии, основанной на демоническом колдовстве, — то есть на таком, которое способны произвести демон или получеловеческое-полубесовское отродье. Любого человека, участвовавшего в магии такого типа, немедленно отлучали от церкви».
— Ага, — подтвердил Гибсон. — Заклятия включены в Нюрнбергский Кодекс. Они считаются преступлением против человечности и поводом для передачи дела в международный трибунал. Демоническое колдовство приравнивается к военным преступлениям даже в мирное время.
Я впала в отчаяние, потому что почти вспомнила… звук свистка, мигающие огни… но в отрыве от контекста кусочки мозаики не имели смысла.
Гибсон помолчал. Несколько секунд мы сидели и пили кофе. Наконец, овладев эмоциями, я нарушила тишину:
— Выходит, здесь замешаны как минимум полудемоны.
Гибсон зарычал и шикнул на меня.
— Помалкивайте. В Анахейме вот-вот начнутся матчи Мировой серии! [7]
Я прикусила губу, а Гибсон нацепил очки и откинулся на спинку стула. Потом достал из кармана маленький блокнот и прочел:
— Первыми на место преступления прибыли офицеры Коннер и Уотсон. Они были там через пятнадцать минут после звонка мисс Лэндингэм. Полицейские обнаружили двух мертвых взрослых мужчин на земле, у подножия черной лестницы, рядом с мусорными баками, а также кучу дымящейся золы. Они сочли ее останками сожженных вампиров. Коннер и Уотсон по рации вызвали подкрепление и двинулись в глубь переулка. Когда Уотсон осветил фонариком трупы, он почувствовал… — Гибсон растерялся, но продолжил говорить отвлеченным тоном судмедэксперта: — зуд и покалывание. Он велел своему напарнику отойти и вызвать магическое подкрепление.
Гибсон умолк. Его шея побагровела, и я догадалась, что он еле сдерживает гнев.
— Менее чем через две минуты трупы начали испаряться, — бубнил он, уставившись в блокнот. — Помимо прочего, исчез рукав хлопчатобумажной рубашки Уотсона и рука полицейского.
Гибсон сделала паузу и вперил в меня взор.
— Началось с кончиков пальцев, потом поползло вверх. Плоть Уотсона рассыпалась в тончайшую пыль. Коннер бросился к машине, схватил стандартный набор для борьбы с вампирами и топор… — Гибсон вздохнул и оборвал себя на полуслове.
Я терпеливо ждала. Меня затошнило, но это не имело никакого отношения к запаху, исходящему от Гибсона.
— Сотрудника службы внутренней безопасности вырвало, когда он смотрел видеозапись с камеры, установленной на приборной панели автомобиля. Привезли священника. Он благословил офицеров и окропил пленку святой водой для полной дезактивации. Уотсон и Коннер пока живы. Врачи считают, что смогут магически изменить их воспоминания. Офицеров выпишут из психиатрической клиники через месяц.
Глаза Гибсона впились в меня как лучи лазера.
— Я найду ублюдков, которые это сделали. С демонами пускай разбираются священники, но ведь тварей явно вызвали люди. Стало быть, они с ними заодно. Я пальцем не шевельну для того, чтобы какой-нибудь ловкий адвокатишка их отмазал.
Я согласилась с Гибсоном. А больше всего меня порадовало то, что к моменту происшествия я окончательно отрубилась. Не хотелось бы мне наблюдать, как один коп отрубает топором руку своему напарнику. И тут меня осенило.
— Детектив Гибсон, моя лучшая подруга — ясновидящая девятого уровня. Не навестить ли нам ее?
Гибсон покачал головой.
— Нет. Вики Купер — пациентка Берчвудз. Сведения, полученные с ее помощью, будут отвергнуты.
Он прав. Паршивая складывалась ситуация. Но Вики — самая лучшая, и я ей доверяла на все сто.
— Что же вы предлагаете?
— Не что,мисс Грейвз. А кого.
Дороти Симмонс оказалась круглолицей старушкой с пушистыми седыми волосами. Она встретила нас у двери одного из краснокирпичных дюплексов в районе, специально отведенном для пожилых людей. Строительство субсидировали власти нашего прекрасного города. На Дороти был сиреневый спортивный костюм, майка и белые туфли, которые обычно предлагают в магазинах медсестрам. Она приветливо пригласила нас в дом. Дороти шла медленно, поскольку передвигалась с помощью алюминиевых ходунков, на передних ножках которых красовались теннисные мячики.
Мы приехали сюда, поскольку миссис Симмонс являлась профи. Мне следовало вручить ей пятьдесят долларов наличными, потому что доход старушки был фиксированным, а в деньгах она нуждалась. На мой взгляд, цена невелика — лишь бы Дороти помогла мне все вспомнить.
По предложению Гибсона я немного отстала и задержалась в тени, отбрасываемой зарослями шпалерных роз. Гибсон не хотел, чтобы моя внешность напугала старушку. Конечно, я его не винила.
