делает, он выбрался из мобиля и задёргал роль-штору. Та не поддавалась.
— Твою мать, кто-то застрелил Оссеан! — крикнул он, обращаясь к Амели.
Та флегматично выбила из пачки новую сигарету и вставила в рот. Поднесла зажигалку…
— На хрена было убивать? — подскочив к девушке, Мирон затряс её за плечи, огонёк зажигалки дёрнулся мимо кончика сигареты.
— Так просто их не убьёшь, — сказала Амели, упорно пытаясь прикурить. — Поверь. Я знаю.
В этот момент роль-ставня медленно пошла вверх, Мирон заморгал от яркого света. В солнечных лучах обрисовалась высокая фигура. Она шагнула внутрь контейнера, и Мирон онемел.
Перед мобилем стоял Ясунаро. Живой и невредимый.
— Ну всё, — сказал Мирон и отпустил Амели. — Теперь точно писос.
— Здравствуйте! — клон подошел к Мирону и протянул руку. — Я очень рад, что нам всё удалось. Меня зовут Бен.
Амели зашлась хохотом. Согнувшись пополам, колотя рукой по дверце мобиля, она задыхалась, и никак не могла прийти в себя.
— Я думала, ты обоссышся, — прохрипела девушка между приступами смеха. — Такая рожа…
— Смотри не подавись, — буркнул Мирон, разглядывая клона. Тот был похож на Ясунаро, как отражение в зеркале.
Он попытался найти следы безумия в его тёмных, как маслины, глазах, в складках кожи у губ, у крыльев носа — клон стоял спокойно, излучая доброжелательную уверенность. Руку, которую Мирон не пожал, он опустил. В другой был пистолет. Неестественно раздутое дуло, словно ему предназначалось стрелять огурцами, переходило в гладкую рукоять и будто сливалось с рукой клона.
— Вы убили ту девушку, — сказал Мирон. — Киборга.
— Не убил, — спокойно ответил клон. — Транквилизатор, — он приподнял пистолет.
Мирон заметил, что клон аккуратно старается не направить ствол ни на кого из них.
— У нас есть полчаса, — деловито добавила Амели и вновь тронула ключ зажигания. — Эти киборги дьявольски живучи.
— Если позволите, я хотел бы сесть назад, — сказал клон и подбородком указал на кресло Мирона. — Нужно отогнуть спинку, чтобы я мог пролезть.
Мирон послушался.
— Ну? — прикрикнула Амели, когда клон устроился сзади, а он всё так же стоял рядом.
Ледяной металлический пол холодил ступни через подошвы кроссовок.
— Ты сказала, что там, в терминале на площади — не Платон. Откуда ты знаешь?
— Будь ты повнимательнее, тоже бы это понял, — Амели смотрела на него выжидающе, нетерпеливо поглаживая кнопку стартера.
— И кто это был?
— Садись, и всё узнаешь.
— Нет, — решительно сказал Мирон. — Надоело слушать чужих. Хочу разобраться. Сам.
Он направился к выходу из контейнера. Выглянул — Оссеан нигде не было.
— Это были Сонгоку! — в отчаянии выкрикнула Амели.
Оживив мобиль, она догнала Мирона. Тот шел по середине проезжей части, опасаясь приближаться к тротуарам — асфальт там был особенно сильно покорёжен. Кое-где зияли сквозные дыры, в который проглядывали древние трубы канализации.
— Извини, я не могу поехать с тобой, — сказал Мирон, когда мобиль поравнялся с ним. Девушка смотрела с водительского кресла снизу вверх.
— Они найдут тебя, — предупредила Амели. — Найдут, и перепрошьют мозги. Будешь всем довольным овощем, как другие.
— Я как-нибудь справлюсь, — буркнул Мирон.
Города он не знал, и свернул в боковую улицу наугад. Поперек дороги лежало толстое дерево, его корни вздыбливали асфальт на одной стороне тротуара, а макушка втыкалась в окно первого этажа, разбив стекло и наполовину вырвав раму вместе с решеткой.
Мобиль здесь проехать не мог.
— У меня дневники твоего отца, — прокричала Амели ему в спину.
— Что? — Мирон моргнул. Остановился, медленно повернулся к девушке. — Что ты сказала?
— Дневники твоего отца. Записи — над чем он работал перед смертью. Они хранились у моего деда. Если пойдёшь со мной и согласишься выслушать — они твои.
Мирон моргнул еще раз. На голову будто набросили вуаль, сквозь которую мир виделся мутным и расплывчатым. Щеки стали мокрыми, с подбородка закапало.
Она врёт, — подстегнул он себя. — Не распускай нюни. Она скажет что угодно, лишь бы добиться своего.
— Зачем я тебе нужен? — спросил он, вернувшись к дороге и подойдя к мобилю вплотную. Дождь прекратился, но ветер, пронзительный и холодный, задувал меж домов, как в ущелье. — Почему ты с таким упорством охотишься за мной?
— Не пори чушь, — Амели нетерпеливо посмотрела вдоль по улице. Там, на дальнем её конце, что-то клубилось и становилось всё темнее. Словно туча, которая спустилась с небес на землю. — Я пытаюсь тебя спасти. Всегда пыталась.
— Ты пыталась меня убить, — Мирон тоже смотрел на клубящееся нечто. Он никак не мог понять, что это такое. — В Токио. И тебе это почти удалось. А Ясунаро убил твоего деда. И если бы не Платон, убил бы меня.
— Извините, — подал голос с заднего сиденья клон. — Я попросил бы вас решать побыстрее. Иначе мы умрём.
— С чего бы это? — Мирон непроизвольно начал дрожать. В животе будто запустили генератор, который вырабатывает лёд. — Почему мы должны умереть?
— Наниты, — ответила Амели, указывая на тучу. — Вряд ли они пощадят нас с Беном.
— И ты рискуешь своей жизнью, чтобы меня уговорить? — усмехнулся Мирон. — Что-то не вериться.
— У нас три минуты, — флегматично сказал клон. — Потом будет поздно. Мы не успеем убежать.
— Хочешь посмотреть, как наниты обглодают меня до костей? — глаза Амели сузились, превратившись в щелочки. — Не вопрос. Только отойди подальше. Чтобы не зацепило.
Она убрала руку с джойстика и откинулась на сиденье.
Мирон плюхнулся на сиденье, и захлопнул дверцу. Мобиль сорвался с места.
— Ты дура, — пробурчал Мирон. — Сумасшедшая дура. Думаешь, я поверил в твои бредни?
— Это уже не важно, — сказала Амели и нажала несколько кнопок на приборной панели.
Из-под днища мобиля выехали небольшие крылья. Двигатель загудел, набирая обороты, машинка стремительно прибавляла скорость.
Подпрыгнув на очередном ухабе, мобиль неуклюже взлетел. Крылья удлинились, сзади вылезло сопло турбо-двигателя.
— Ты действительно собиралась пожертвовать собой? — спросил Мирон. В лёгкой пластиковой машинке, похожей на мыльницу, он чувствовал себя, как таракан в спичечном коробке.
— А как же, — она даже бровью не повела. Только наклонила джойстик так, что мобиль заложил крутой вираж над островерхими крышами.
— А дневники? На счёт них ты тоже не соврала?
Амели молча вела авиетку. Мелькнуло красное здание, похожее на собор, затем серая излучина реки, а потом город провалился вниз, накрывшись одеялом из серых туч.
— Значит, всё-таки соврала, — Мирон чувствовал, как в груди, на уровне сердца, открывается дыра, в которую задувает всё тот же ледяной ветер, что и снаружи.
— Извините, — вклинился клон. — Дневники существуют. Я сам видел их у хозяина Такеши.
— Но у вас их нет, — повторил Мирон, словно надеясь, что его опровергнут.
— Мы собираемся их достать, — жестко сказала Амели, глядя в стекло прямо перед собой.
— Но вам-то они зачем?
— Твой отец предсказал ту жопу, что сейчас творится. Буквально по минутам расписал наступление сингулярности. Откуда-то он это знал.
— И был убит за своё знание, — добавил клон. — Мы очень хотим прочесть всё, что он написал.
— Ну как, ты с нами? — Амели кинула на него короткий взгляд и вернулась к управлению авиеткой.
3.7
— Куда мы летим? — спросил Мирон.
Дождь кончился, туча осталась позади, и под днищем расстилались бесконечные пустоши, затянутые неровными квадратами одномолекулярной плёнки. Ветер гнал по ней широкие волны, и казалось, что авиетка летит над серым, подёрнутым рябью океаном.
Белковые фермы, — понял Мирон. — Громадные мелкие болота с водорослями — сырьё, из которого печатают еду для Ульев.
К горлу подкатила тошнота.
— Анклав Париж, — откликнулась Амели. — Место, куда мы летим. Там живёт моя мать.
Мирон прикинул, сколько прошло времени и примерный маршрут…
— Значит это — бывшая Польша? — он посмотрел вниз, на бесконечные серые волны. — Лихо их раскатало.
— После Тридцатидневной войны это был самый лучший выход, — откликнулся клон. — В земле и воде было столько радиации, что выжить могли лишь древние трилобиты. Они буквально «едят» радий, к тому же, являются бесценным источником белка.
— То есть, там не водоросли?
Реклама гласила, что весь белок на фермах добывают из пузырчатки — водоросли с привитой ДНК морских коньков. С этим еще можно было смириться. К тому же, водоросли проходили столько стадий обработки — их превращали в хлеб, в колбасу, в котлеты, пиццу… Но трилобиты? Мелкие твёрдые твари с лапками, похожие на разросшихся вшей?
К горлу опять подкатило, и он отвернулся
