Кто уж там кому не дал, бог весть.
Главное, без последствий.
– Это он, пап. Который обещал сломать мне руки. Я же вижу. Зашел под новым ником, косит под женщину. Тролль чертов…
– А вдруг не он?
– Он. Без вариантов.
Я с сочувствием кивнул. Пусть Антошка думает, что это ублюдок. Какая разница? А новосибирский стервец-то скис. Аккурат после моего пьяного демарша на форуме. Затаился, помалкивает. Во все свои пять ников помалкивает. Похоже, крепко я его достал.
И не жалею.
– Пришли, пап. Я в раздевалку.
– Ну, беги. Встретимся здесь, у входа.
– Ты как всегда? В пинг-понг?
– Ага. Разомну старые кости.
– Не ври, ты совсем не старый. А насчет собаки подумай.
– Ладно.
– Я помогу. Ну что ты смеешься? Я честно…
– Хорошо. Подумаю.
Соплюшки на роликах неслись обратно. Голые пупки, сиськи пляшут под топиком. Мы с сыном синхронно вздохнули и переглянулись. С пониманием. Вырос мальчик. Штаны жмут. А ты, отец, педофил. Лучше обзаведись терьером. Черным. Побегаешь с ним наперегонки, глядишь, попустит.
А стаффорд все балдел в траве. Аж завидно.
Пинг-понг.
– Плечи! Плечи разворачивай! Замах!
Зеленый стол, белый мячик. Тук-тук, кто-там? Это я, правый топ-спин. Меня придумали японцы в 61-м. Коварные самураи. Вместо катаны – ракетка "пером". Гоп-стоп, Ихара, засунь им мячик под ребро. А старый козел Золотарь меня только портит. Потому что не японец. И бьет "в лоб".
Где у мячика лоб? То-то.
Тук-тук-бымц.
– Кистью! Резче!
Теннисные столы расставили на балконе. С трех сторон он нависал над бывшим гимнастическим залом. Сейчас зал арендовали все, кому не лень. Легкоатлеты, йоги, фитнес. Сегодня там пыхтели боксеры. Огородили пару рингов, и давай груши околачивать.
Шмяк-шмяк.
Кто по груше, кто по морде.
– Что ж ты лупишь, как Сидор козу? Вали к боксявкам!
– Я не луплю.
– А то я не слышу! Мяч должен шуршать…
По внешнему краю балкон огородили сетчатыми панелями. Для безопасности. Кое-где панели отсутствовали. Случалось, мячики летели вниз. Назад они не возвращались. Их растаптывали в блин. Пинали в угол. Пытались забросить обратно, и быстро обламывались. Спускаться за ними? – дурных нет.
Коробки с "запаской" имелись в ассортименте.
– Плечи! Плечи, блин! И с ноги на ногу…
Додик Френерман – для своих Тренерман – был местной достопримечательностью. Слоняра толще Карлсона, в очках с жуткими линзами, он готов был учить каждого желающего. Увы, никто не желал. Тут собирались постучать для удовольствия. Косо, криво, с дворовыми ухватками – за свои кровные.
Не на чемпионат готовимся!
Согласился один Золотарь. Он играл в школе, и даже в институте кое-как тарахтел за сборную факультета. С годами все забылось. И вот – опять. Молодеем, значит. Издевательства садиста Тренермана усугубляли радость. Ишь, туша! Стоит, не шевелится, моргает рыбьими глазищами. Только рука мелькает – туда-сюда.
Бац-бац.
Шарик, словно приклеенный, падает в одно и то же место.
– Правый топ-спин! И еще разик!
Блямц.
Вместо правого Золотарь, не пойми зачем, соорудил левый. Обижен до глубины своей целлулоидной души, мячик завертелся юлой – и улетел к боксерам. Уж лучше перчаткой по глянцевому боку, чем ракеткой не в ту степь!
– Что ты лепишь, менингит? Я ж тебе живым языком…
– Не шуми, Додик. Сейчас возьму новый.
Он шагнул к ограждению – проследить за судьбой мячика. На обоих рингах дрались. Молодые лупцевали груши, кое-кто работал на лапах. Остальные качались. Мячик сгинул. Ну и ладно. Золотарь прошел в подсобку, взял запасной. Вернувшись, он не спешил продолжить. Тренерман угрожающе сверкал линзами – нет, ученик опять вернулся к краю балкона.
Что-то мешало, как соринка в глазу.
Делая вид, что восстанавливает дыхание, Золотарь смотрел на угловой ринг. Два битюга в шлемах рубились в полный рост. Один был существенно тяжелей. Да и мастеровитей, если честно. Второй брал на характер. Бил тяжелого, как в последний раз. Огребал по полной, вставал – и снова шел в бешеную, прямолинейную атаку.
Шлем мешал разглядеть лицо. Но очень скоро Золотарь уверился – вторым был Чистильщик. Вадим Петрович с пользой проводил время. Он бил, и его били. Он – злее, его – больше.
Все честно.
– Бокс входит в пятиборье?
– Чокнулся?
Додик повертел у виска сарделькой, заменявшей ему палец.
– А что входит?
– Стрельба. Фехтование. Бег. Плавание. И конкур.
– А бокс? Я думал…
– Индюк тоже думал. Иди на место.
– Обожди.
Из Чистильщика делали отбивную. Отбивная зверски огрызалась. Никто не спешил разнять боксеров. Чувствовалось, что бой идет по договоренности. Что остальным не впервой видеть эту Куликовскую битву. Каждый развлекается в меру сил. Купил абонемент – милости просим.
Чего изволите?
– Мы играем, или глазки строим? – рявкнул Додик.
Золотарь встал к столу. В конце концов, разве я сторож шефу моему? Ну, пятиборец. Ну, полюбил бокс с уклоном в мазохизм. Ах, как на склоне наших дней нежней мы любим и суеверней… Мы – свободные люди. Я бью по мячику, ты бьешь по роже.
– Резче! Замах!
Через полчаса они закончили.
В холле Золотарь опять заметил Чистильщика. Тот стоял у стеклянных дверей, ведущих в фехтовальный зал. Там, на неведомых дорожках, скакали атосы с арамисами. Все в белом. За каждым тянулся длинный хвост.
Дзынь-дзынь.
Укол.
Лицо Чистильщика было – краше в гроб кладут. Дичайшая, прединфарктная тоска читалась на нем. Так мнется грешник у ворот рая, зная: вход заказан. Не будь Вадим Петрович поглощен зрелищем, он наверняка заметил бы Золотаря. Но рухни ему на голову потолок – он бы и этого не заметил.
– Бедолага, – шепнула Золотарю вахтерша, с которой он успел сойтись накоротке. – Смотрит, а в зал ни ногой. Его уж и звали, и просили… Нет, и все. Чего тогда смотреть? Вы знакомы, да?
– По работе.
– Ага, по работе. Вон ваш мальчик, уже идет…
Вечерний парк шелестел под ветром.
ДЕНЬ ВТОРОЙ
ПАРАД НУЖНИКОВ
Явления Deus ex machina разнообразием не отличались. Шеф сверзился нам на головы, скользнув по шесту. Рано он сегодня! Обычно снисходит к половине одиннадцатого. А тут – 10:05.
Значит, жди новостей.
– Доброе утро!
– Если оно действительно доброе… – ворчит Умат.
Чистильщик оставляет его нытье без внимания.
– Прошу всех выключить машины. "Авгикон" привлекают к новому проекту. Сейчас буду давать вводные.
Бросаю косой взгляд на дисплей, где заваривается очередная буча. Воняет, но терпимо. Успею еще разгрести. "Новый проект" – это последствия вчерашнего разговора? Вряд ли. Слишком мало времени прошло. Пока "наверху" переварят доклад, пока решат, стоит ли проводить операцию, пока разработают план, спустят указания…
"Завершить сеанс работы Windows…"
– С сегодняшнего дня мы начинаем работу по проекту "Слив засчитан". И нечего ржать. Проект серьезный. Я бы сказал, рискованный.
Чистильщик старательно избегает встречаться со мной взглядом. Черт! Неужели? Ничего себе оперативность у внешников!
– …достоверно установлены факты вброса в сеть инициирующих пакетов так называемого "черного шума" и выброса аналогичных пакетов из сети в сознание импицируемых. С целью детального изучения этого явления и поиска путей противодействия руководством разработана операция "Слив засчитан".
Как по бумажке шпарит!
– Для точной локализации виртуального возбудителя, а также точки и времени вброса, по предложению охотника Золотаря…
Все глаза на меня!
Сижу, как под лучами прожекторов. Жарко, неуютно…
– …будет проводиться "ловля на живца". А именно…
Дальше я слушаю в пол-уха. Лох ты, брат Золотарь. Натуральный! Выходит, Чистильщик, когда тебя вызывал, уже знал про "Слив"! И развел дурака по полной. Я изобрел такой же "велосипед", как и Шиза. Ну, может, пару мелких нюансов подсказал.
"Наверху" все просчитали заранее. И план с "подсадной уткой" разработали. Иначе – откуда такая ошеломляющая оперативность? Чистильщику спустили директиву: найти добровольца. Он воспользовался своей замечательной интуицией – и она указала на меня. Дальше – дело техники. Подвести клиента к очевидной мысли. Пусть он, с криком "Эврика!", в восторге от собственной гениальности, сам вызовется на роль жертвы.
Элементарно, Ватсон!
– …перед нашей группой поставлена задача: отобрать ряд перспективных нет-площадок для проведения операции. С высоким фоновым уровнем агрессии и наличием потенциальных вирт-возбудителей. В отечественном секторе сети. Если операция будет международной, возникнут дополнительные сложности. Приступайте. "Рыбные места" вы знаете, после обеда жду улов. Удачи! Не буду вам мешать.
И – поминай, как звали. Просочился сквозь потолок – только крышка хлопнула. А мы остались вариться в "нижнем котле".
– Это правда ты предложил? – разворачивается ко мне Карлсон. – Насчет живца?
