Ознакомительная версия.
Такси кружит по Диптауну. Выезжает на стык русского и американского сектора, к исполинской сверкающей арке, чей размах не оставляет сомнения в авторстве. Говорят, склонный к гигантомании скульптор последнее время создаёт свои творения исключительно в глубине…
Мы ныряем в арку и оказываемся на московских улицах.
Не все они прорисованы достаточно хорошо. Это уж как водится. Но иногда сходство с реальностью просто поразительное. Когда мы подъезжаем к Пасечной, я замечаю гаишника, стоящего на том же месте, где он был и в реальности — прошлой ночью. И вздрагиваю.
Нет, так и до дип-психоза недалеко…
У дома номер пять я расплачиваюсь с водителем, выбираюсь из машины. Никого, конечно же, нет. Не ждёт меня здесь Чингиз, да и людей почти не видно. Улица выглядит как настоящая, ну и на том спасибо. Может быть, здесь жил один из программистов, работавших над проектом, вот и постарался…
Я подхожу к тому месту, где парковалась ночью. И замираю.
Ночью, наверное, был дождь. Виртуальный, конечно.
А здесь стояла машина. Прямоугольник асфальта более светлый, основной напор ливня пришёлся на машину.
Нагибаюсь, поднимаю с тротуара размокший окурок. «Милд Севен». Что там курил Чингиз? Нет… не помню…
Бросаю окурок и брезгливо вытираю пальцы платочком.
Ничего необычного! Абсолютно ничего! Погода в виртуальной Москве меняется так же, как и в настоящей. Это обычная поддержка сервера, никаких сложностей. Ну и машины здесь ездят, создают фон. Простое совпадение.
Я же встречалась с Чингизом в реальности!
Ведь так?
Я сказала ему, что войду в глубину. Чингиз предложил встретиться в реальности. Я ответила… как же именно я ответила? Какой-то странной фразой… «на нейтральной территории»… Чингиз согласился, предложил этот адрес и проверил, существует ли он вообще.
Диптаун часто называют «нейтральной территорией»…
У меня вдруг начинает кружиться голова. Будто я смертельно устала. Или думаю не о том, о чём стоит думать…
— Карина?
Оборачиваюсь и смотрю на Чингиза.
На этот раз он приехал один. А машина та же самая. Теперь я могу её разглядеть получше — «ягуар».
— Почему-то так и подумал, что найду тебя здесь. — Чингиз неловко разводит руками. — Вначале поехал к памятнику Спамеру. Не нашёл, двинулся сюда… вот.
— Вас отключили? — спрашиваю я. Хочется спросить другое. Я говорю не о том! Я делаю не то! Но зато я делаю то, что… разрешено?
Кем разрешено?
— Да, — кивает Чингиз. — Все мои способности… они ничего не стоят, когда провайдер отключает тебя от сети. По одной лишь команде из МВД.
— А как ты вошёл? — спрашиваю я.
— По старинке. С телефонной линии. — Чингиз морщится. — Ощущение, будто пересел на «жигули».
— Тоже машина, многие и такой не имеют, — машинально отвечаю я. Иметь машину в глубине — уже роскошь, одно время частный транспорт вообще запрещали. А уж иметь виртуальный «ягуар»… налог на него такой же, как и на настоящий. Так же как на виртуальные «Ролексы» и «Патек Филиппы», на виски сорокалетней выдержки… человеческое тщеславие живо и в глубине…
— Извини, не хотел обидеть, — искренне говорит Чингиз. — Ну… и что там?
— Ничего. У них всё сорвалось, — отвечаю я. И начинаю рассказывать — про водителя, сумевшего вывернуть руль, про убийцу, оживившего лисичку…
Чингиз улыбается всё шире и шире. Мне надо спросить его о другом… совсем о другом. О том, где же мы встречались на самом деле!
Но я продолжаю рассказ.
— Я надеялся на это, — говорит Чингиз. — Честное слово — надеялся.
— Почему? — спрашиваю я.
— Глубина — это больше, чем принято думать, — убеждённо говорит Чингиз. — Это не только среда обитания. Это что-то ещё. Мы — частички глубины. Она становится такой, какой мы хотим её видеть. Если бы все хотели заполнить улицы штампованными дайверами — это бы случилось. Но мы не хотели — и глубина не позволила.
— Ты говоришь так, будто она живая, — замечаю я.
— А я думаю, что так оно и есть. — Чингиз даже не смущается своих слов. — Сеть стала слишком велика. Нельзя связать воедино миллионы компьютеров и ожидать от этого лишь количественных изменений. Мы оставляем в глубине свои следы. Слепки, отпечатки слов, поступков, желаний. Мы… учим её, что ли? Отдаём частицу души… должна же глубина однажды осознать себя.
— Кем? — спрашиваю я. — Растянутой на весь земной шар паутиной проводов и миллионами компьютеров? Электронным Франкенштейном? Монстром, чудовищем, големом, коктейлем из спеси, амбиций, похоти, пустого трёпа, заумного философствования? Ты думаешь, что подобная глубина сможет понять человека? А человек — понять такую глубину?
— Может быть, и не так, — отвечает Чингиз. — Мы ведь не думаем о том, что наш разум — это искорки на паутине синапсов между кашей нейронов. Мы осознаём свою личность, а не уровень гормонов в крови и противоборство древних инстинктов.
Он замолкает, достаёт сигарету из бело-синей пачки «Милд Севен». И прежде чем закурить, добавляет:
— Во всяком случае, у нас всегда есть выбор, кем себя осознавать. Человеком или големом.
— Чингиз, пойдём отсюда, — прошу я. — У тебя есть здесь любимый кабак?
— Но лучше в настоящей Москве. Есть такой уютный ресторанчик… — начинает Чингиз.
Я качаю головой. Мне кажется, что стоит сейчас закрыть веки и посмотреть в темноту — я увижу что-то, чего не хочу видеть. Бесконечную серую муть, кашу нейронов, помаргивающих огоньками синапсов.
И я не закрываю глаз.
— Начинаю бояться, что на самом деле ты… — Чингиз не договаривает.
Я беру его за руку. Рука настоящая, живая и тёплая. Человек, а не голем.
— Чингиз, я не мужик, не малолетка, не старуха и не уродина. Я такая, какой ты меня сейчас видишь. Только такая. Никакой иной Карины не существует.
— Оки, — произносит он после краткой паузы. — Ты извини.
— Да ничего, — садясь в машину, говорю я. — Сегодня такой странный день… представляешь, Томилин решил, что я — проверяющая из другой инстанции, из ФСБ…
— Не произноси этого слова вслух, — шутливо отвечает Чингиз. — А с чего вдруг у подполковника такие тревоги?
— Ну… не смогли пробить мою защиту и проследить канал.
Чингиз кивает. И с уважением признается:
— Я и сам, если честно… попытался отследить тебя. До виртуальной квартиры дошёл — и всё. Замечательная закольцовка, я так и не понял, в чём фокус.
— Это папа, — без колебаний говорю я. — Он хороший программист. Поставил свою защиту.
— Серьёзный папа, — соглашается Чингиз.
«Ягуар» трогается, я откидываю голову. Искоса смотрю на Чингиза.
Как он всё-таки похож на рыцаря с моего старого паззла…
Этой мозаике никогда не сложиться до конца. Я знаю. Знаю, даже не закрывая глаз.
Но этого вовсе не нужно знать рыцарю и принцессе.
Ознакомительная версия.
