ревматически поскрипывала под моим весом, но вполне надежна на вид еще была. Комнатка тут была малюсенькая и с косыми стенами. Дед для меня гамак вешал и я тут очень любил спать, когда приезжал. Надо же — даже крюки в стенах сохранились.
Еще тут был выход на балкон. Жалобно звякнув стеклами, дверь поддалась на мои уговоры. Сверху все почему-то еще более знакомым показалось. И как-то сразу я в соседний двор заглянул. По привычке будто.
Раньше между нашим и соседним двором только заборчик стоял штакетный, больше декоративного значения. С соседями и дед с бабушкой и отец с мамой крепко дружили. Ходили запросто друг к другу, совместные приемы пищи в порядке вещей были. У них была девочка моего возраста и, конечно, же нас еще в детстве “обженили”. Я ее не помнил совсем, но мама фотки показывала — голенастое создание с льняными, смешными косичками.
Теперь того заборчика не было. Самый обычный из металлопрофиля ограждал частную жизнь от старых воспоминаний. И двор соседский совсем не тот был. Клумбы, дорожки и освещение — не бедные люди живут. Хотя на данный момент никого видно и не было. Как-то загрустил я от этой картины. Вот ведь! Думал ничего не помню, а приехал и как-то навалилось все разом. И дедушка с бабушкой и воспоминания какие-то смутные, но солнечные, всплывали будто сами по себе.
Платон загавкал, и я очнулся будто. Я то думал он за мной в дом вошел, а он на улице оказывается! Где он я не видел и поспешил спуститься вниз. Дверь распахнута осталась, вот он и побежал на улицу, обормот. Только вышел во двор, опять его лай услышал, но что-то слишком далеко. Неужели со двора сбежал?! Я ринулся вперед, но своего неугомонного пса нигде не увидел. Пошел по улице, подзывая его к себе, но он, как сквозь землю провалился! Собаки отзывались, но из-за заборов. Я уже не на шутку встревожился и пробежался вдоль улицы туда и сюда — Платона нигде не было!
Вернулся во двор, но пса там не было. Опять поспешил на улицу, соседние улицы обошел — собака, как сквозь землю провалилась! Люди, что мне встречались, его тоже не видели.
Время уже поджимало, нужно было ехать, иначе мог не успеть в аэропорт к прилету родителей. Я искал и звал Платона до самого упора, но он так и не отозвался и не прибежал ко мне. Пришлось уехать. Я кинул записку в соседский ящик почтовый с просьбой — если собака прибежит, то позвонить мне. Но в доме было темно, не понять живут тут сейчас или только летом.
В аэропорт я еле успел, встряв в пробке. Маме на радостях все болтала и болтала, соскучившись, а отец сразу понял, что со мной что-то не так. Сказал ему, когда мама не слышала.
— Поищем. Он умный. Не переживай так.
Маме я сказал, что к другу загород пока Платона отвез.
На следующий день мы поехали с отцом в поселок. Мама хотела снарядить нас за продуктами, но я заказал доставку. Пришлось еще подождать пока все привезут. Мама хоть и скептически сначала отнеслась к идее доставки, но потом придирчиво осмотрев, все что привезли, осталась довольна качеством продуктов и дала нам с отцом увольнительную.
— Эк тут все поменялось, — заметил он, когда мы к поселку подъехали. — Не узнать ничего.
Мы обошли поселок вдоль и поперек. Спрашивали у всех, кого встретили — Платона никто не видел. Пришлось возвращаться не солоно хлебавши.
Хотя настроения совсем не было для веселья, пришлось вечером ехать на корпоратив моей фирмы. Как генеральный директор, я ни мог на нем не появиться. Пробыл там недолго, хотя меня упорно не хотели отпускать. Еле отговорился тем, что родители приехали в гости.
На следующий день было тридцать первое декабря. Гости, подарки, вкусняшки от мамы. Вроде бы все хорошо, но про Платона я, конечно, не забывал. Только на поиски выбраться удалось лишь второго января. Отец вместе со мной опять поехал.
Едва въехали в поселок, женщину пожилую увидели. Я притормозил, отец опустил стекло со своей стороны.
— С наступившим! Скажите, пожалуйста. Собаку, бело-рыжый спаниель, не видели вы тут?
— Ой! Так это ваша собачка была? Так ее машина сбила.
Ехать дальше смысла не было...
Я развернулся и вернувшись на трассу, гнал не видя дороги. Отец положил руку мне на плечо.
— Давай маме не будем говорить. Не будем портить ей праздник. Потом, я сам скажу.
Блестят на елке бусы,
Хлопушки и звезда.
Мы любим нашу елку,
Да, да, да!
Вот привязалась дурацкая, детская песенка. Никогда, слышите, силы небесные, никогда больше не соглашусь быть Снегурочкой на детских утренниках, — размышляла я, сидя за рулем своей мазды цвета хамелеон. Основной цвет — лаванда, переходящий от розового к зеленому. Фетиш у меня такой по лаванде.
Ну, а что? Я — пепельная блондинка с длинной косой и голубыми глазами, вот и угораздило меня в этом году согласиться на уговоры моего администратора детских развивающих центров “Кенгуру” подменить одну из заболевших актрис и самой исполнить главную роль. И тут, как бы, мечта детства сбылась - стала я и артисткой, и певицей. Только одного не учла, что я до такой степени наразвлекала народ, что самой уже праздник был не праздник. Побыстрее бы добраться до дома и до приезда гостей забыть о существовании бизнеса, налоговой и детишек.
Нет, детей я люблю и образование у меня педагогическое. Сразу после универа я поняла, как работают детские развивающие центры и организовала свой. Оказалась, что у меня это неплохо получается и я открыла еще несколько филиалов. Теперь планирую открыть детский сад, в котором будет система правильного питания.
Но! Все должно быть в меру. А то, что моя мера уже закончилась, я поняла после второго утренника, на котором парочка малышей, увидев Деда Мороза, кричала как резаная. Мне пришлось проводить утренник то, вклиниваясь в паузы между ором, чтобы все могли услышать заветные слова главной гостьи, то самой визжать белугой. Никаких денег больше не пожалею для артистов, а сама буду стоять в сторонке и наслаждаться красотой праздника и мастерством профессионалов.
Ну, как говориться: “Ум тоже покупается”, вот и я приобрела бесценный опыт. Теперь я точно знаю, что быть артисткой не моё. Поэтому впадать в депрессию и жалеть себя, я не стала, ведь меня
