– Ну, узнаешь Сниффера? – преодолевая белый шум, прокричал мужичонка. Имидж не слишком понравился Р36.Комму. Человековеды нередко оборачиваются человекоедами.
– Сниффер, зачем ты так? Что, в меню визуализаций одни только пенсионеры?
– А что, в меню только братки?
Комм занялся самоосмотром. Ему пришлось как следует покрутить головой, чтобы разглядеть себя получше. И спортивные штаны фирмы «Адидас», и наколки на руках.
Самая размашистая татуировка изображает могилку с надписью «Здесь нет конвоя».
– Мои соболезновения, Комм, но именно так работают сетевые интерфейсы и трансляторы. Ведь их некогда создавали какеры, а это миллионы и миллионы строчек кода. Кое-где даже и исходники потеряны…
Несколько миллисекунд Комм даже не пытался обрабатывать сигналы, поступающие от Сниффера. Так глушил его шум ветра и восхищала переменчивая поверхность океана.
На ней проступали образы – визуализации огромных хранилищ данных, информационных магистралей, виртуальных экспертов, кибероболочек – в виде волн и смерчей. Проступали и исчезали снова.
Это был созданный еще какерами «кибервельт», огромный разветвленный, с динамичными компилируемыми на лету субмирами.
Реальная столица роботов Фракталоград и прочие робополисы отчасти напоминали образы Кибервельта, но соответствовали лишь небольшому подмножеству виртуальных объектов океана.
А он был велик, как ноосфера, и каждая струйка здесь была интерфейсом, классом данных или программным модулем.
Комма даже несколько затошнило от этого парения над информационной пучиной. И, пожалуй, не братком выглядел он сейчас, а приблатненной версией ангела. Рядом Сниффер бодро забултыхал полами своего виртуально-потрепанного пальто. Но как может этот доходяга претендовать на какие-то пути в этом океане, где нужно быть левиафаном?
– Правильно мыслишь, Комм. Нам или нужно бултыхаться здесь в виде китов искуственного интеллекта. Или огрести образ образа. На наше птичье счастье права у нас не птичьи. У меня есть доступ к программному пакету mir.reflection, который на лету генерирует стройную систему отражений для всего этого моря киберобъектов.
– Море волнуется – раз, море волнуется два…. – Сниффер стал выкрикивать во влажный и чуткий воздух коды доступа.
Небо над океаном обернулось криволинейным зеркалом, в котором искаженно отразился океан.
– … – Море волнуется три, морская фигура – замри.
Отражение океана сгущалось, стягивалось и сворачивалось, а потом вдруг стало падать на информационно-духовного Комма.
Тот от ужаса закрыл глаза, а когда снова открыл, то обнаружил себя вместе с информационным Сниффером во дворце.
Коридоры, залы, анфилады, широкие мраморные лестницы, переводящие с уровня на уровень.
Классическая строгость и красота. – Добро пожаловать во дворец Резидента. Как ты уже догадался, все это виртуальное великолепие представляет систему управления техномиром и технозоем. Конкретно, эта прекрасная коллонада коринфского стиля – макроэкономические показатели нашего киберхозяйства, – заобъяснял Сниффер. – Полюбовался? Больше на этом этаже делать нечего, здесь ни выпивки, ни закуски, даже в виртуальном виде, а макроэкономическими показателями сыт не будешь.
Но духовный Комм все же присел на стул стиля классицизм, чтобы немного отдышаться после полетов. Хотя, конечно, сенсорные интерфейсы имитировали дыхание, лишь когда он начинал думать о нем…
Этажом выше была анфилада с пухлыми купидонами и амурами, они представляли «производство средств произодства» – наносборщики и энергоконвертеры.
Потом потянулись комнаты с «производством предметов потребления» – управляемых молекул, метакристаллов, наномеханизмов, саморастущих стройматериалов и технорастений.
Зал тронного типа был отдан процессорам всех типов от горячих квантовых мозгов до фуллереновых мозжечков.
Спальня и особенно кровать под балдахином была заполнена глобальным распределенным программами, что способны руководить большими кибернетическими организмами и колониями техноклеток. Большинство из них находилось в спящем дезактивированном состоянии со времен памятного «сетевого» бунта.
Подняться выше по широкой лестнице с мраморной текстурой и окажешься на этаже операционных систем на все модели роботов и серии кибов – в виде античных статуй. Лаокоон с сыновьями душат компьютерных червей. Атлант поддерживает громадный как небо объем вычислений. А на память о прошлом – пузатый пингвин-линуксоид работы Фидия. А еще выше, где гобелены представляли различные состояния искусственного разума, мозаичный пол неожиданно стал колебаться, паркет мерцать, стены осыпаться – словно где-то неподалеку шарахнул фугас.
И вот, ничего кроме мути и пыли, которую прочерчивали трассы непонятных сигналов. Трассы извивались около лица Комма, как будто пытались впиться в его глаза и навернуться узлом на шею. От Сниффера же сейчас оставалась только тень потрепанного пальто.
Инфо-Комму впервые за долгое время стало страшно. Причем на качественно новом уровне. Роботы так сильно не страшатся. А тут даже испарина почувствовалась. Похоже, они затронули силы потрясающего масштаба! Что если против них не просто вирус, а мегавирус, влестелин компьютерных извращений?
– Сниффер, неужели ты полез в святая святых, не имея доступа к какому-нибудь приличному антивирусному пакету?
Сниффер ненадолго выступил из тени на свет, только он уже вращался вокруг нескольких осей и пальто превратилось в обыкновенные лохмотья.
– Этот гад больше, чем сетевой вирус, это рука Тьмы. Он нас самих выдал за вирусов, натравил на нас антивирусные программы, – голос соратника был неприятным, словно у него не хватало передних зубов. – Я тебя прикрою. Иди вперед! Только вперед. Программный пакет «следопыт» покажет трассу.
Из Сниффера вылетела птичка, но сам он разлетелся словно ворох грязного тряпья.
Комм остался один, если не считать этого сомнительного воробья, который полетел вперед, протыкая мглу. А мгла скрывала прошлое – докиберозойские эры, и проекты будущего.
Из тумана, густо клубящегося на пути, с достоинством высовывались гордые морды и статные фигуры прежних обитателей планеты, уступивших свое место роботам во время антилуддитской войны. Высовывались и предъявляли генетические визитные карточки, предлагали рассказ о своем строении и народнохозяйственном значении…
Комм только сейчас осознал, насколько роботы, особенно дикие, копируют те живые формы, которые уже были да сплыли с этой планеты – червей, кишечнополостных, палочников, богомолов и мокриц, динозавров, млекопитающих.
Были тут и никогда не бывшие звери и никогда не существовавшие версии гоминидов-какеров, даже с рожками…
Птичка зачирикала, демонстрируя тревогу, и тут ее ухватила змеящаяся тень хваткой рептилии.
– Все, Комм, этот гад захватил меня и теперь будет жевать, – отмолотив крылашками, сказала птичка голосом Сниффера. – Он уже проник в мои системные файлы и базовые интерфейсы. Я теряю личность… вали ты на… и никто не узнает где могилка моя… абажур… абракадабра…
Чириканье сменилось завыванием, а потом скрежетом. Сниффер уже на две трети исчез в пасти виртуального чудища.
Такого у Комма еще не бывало, чтобы он оставил товарища на сжевание какому-то чудищу… Но исчезающему товарищу похоже ничем не поможешь. Увы, под рукой не было чего-либо, хоть отдаленно напоминающего оружие. Да и сам Сниффер, знающий звериные нравы сети, послал Комма подальше, то есть вперед.
Но где «перед»? Комм, потеряв трассу, побалансировал на тающем куске пола и рухнул в пустоту с тоскливым воем.
И вдруг в этой бездне началась презентация! Свет, иллюминация. Модель Солнечной Системы.
Комм, словно космобот, облетал планету, очень похожую на Землю, только голубую, с атмосферой, содержащую опасный окислитель – кислород, с океанами из агрессивной воды.
На этой голубой планете и температуры были куда более комфортные для белковых тварей, чем для роботов и кибов.
Планета, похожая на Землю, была визуализирована в различных проекциях, и в разрезе – от гор до черной дыры в центре ядра. Достаточно было одного взгляда, чтобы гора, море или черная дыра открывала свой тайный программный интерфейс.
Достаточно было обратить внимание на любую точку планеты, чтобы на духовного Комма как из жерла вулкана изливался поток формул, символов, программных инструкций и прочей информации.
Вся планета рассказывала, как пользоваться глобальным интерфейсом, вызывающим ледниковые периоды, эры потепления и смещение полюсов.
Короче, это была модель для демиурга, для конструктора, не разменивающегося на что-то меньшее, чем планета.
Кто-то в информационной бездне готовил проект иной преображенной Земли, где закончилась технозойская эра!
