— Можно еще проще… — увлекшись, я тратил уже третий лист. — Если нет времени клепать железо на вагоны, то можно бронировать вагоны железнодорожными шпалами. И лист котельного железа устанавливать между ними. Пуля не пробьет. А пушки ставить полевые. Но это от безысходности. Еще можно тюки хлопка по бортам ставить — в них пуля вязнет.
— Сам возьмешься, такое сделать? — заинтересованно спросил генерал. — На настоящем заводе.
— Нет, ваше превосходительство, я не инженер. А тут надо нагрузки рассчитывать, чтобы вагон при выстреле орудия с рельс не сошел. Это выше моего разумения.
— И так тебе такое в голову пришло, — спросил Вахрумка, очень удивленный.
— Не поверите… Но во сне приснилось, что я на таком от врага отбиваюсь. Там еще, в лагере под арестом, — а что я еще мог сказать?
— Под каким еще арестом? — удивленно спросил генерал.
Вахрумка смутившись, рассказал мою эпопею с ротным и про часы трофейные. И как они с комбатом обвели ротного вокруг пальца.
— Давай свое предписание, — приказал генерал.
Я вытащил из планшетки бумаги, которые мне вручил комбат и положил их на стол.
Генерал их внимательно просмотрел и сказал Вахрумке.
— Дураки вы с комбатом. Мало каши ели для серьезных интриг. Вольфберг — вотчина старшей линии Тортфортов.
— Не знал… — протянул инженер. — Но только там Имперская школа унтер — офицеров инженерных войск. Не могли же мы его послать учиться в другие войска. К тому же внутри инженерных войск выбор специальностей богатый, так что он к нам бы обратно не попал.
— Зато Торфорты могли возобновить там против него судебное преследование прямо в унтер — офицерской школе. Они мстительные…
Генерал задумался, постучал пальцами по столешнице. Потом спросил меня.
— А еще бредовые идеи у тебя есть?
— Будут, ваше превосходительство. Мне часто дурные сны снятся.
— Вот как… И с какого времени тебе снятся ТАКИЕ сны?
— А с тех пор, как я переночевал в лесу на том месте, откуда из нашего мира ушли боги, — погнал я пургу на голубом глазу.
— Это где такое место? — заинтересовался генерал.
— На горе Бадон, — ответил я честно.
— Фантастика! — воскликнул Вахрумка. — Горские легенды это что‑то…
— Да какая разница, где он получил свой дар, — отмахнулся от инженера генерал. — Главное, что блиндированный шпалами поезд мы можем сделать за несколько дней. И не один. А там Кобчику еще что‑нибудь приснится полезного.
И припечатал ладонью по столешнице.
— Приказывать я тебе не могу, сапер. Но у меня есть для тебя предложение. Вкусное такое… Вот Вахрумка, к примеру, опять переводится из имперской армии в королевскую. Могу и тебя пропустить тем же приказом. Соглашайся… а унтер — офицера я тебе присвою и сам, без школы. Рекомендация такое инженера как Вахрумка, как я уже говорил, дорого стоит.
— Осмелюсь спросить, ваше превосходительство, чем я буду тут заниматься?
— Тем же что и стройбате — командовать чертежниками. И по возможности видеть полезные для нас сны. Почаще.
Я подумал, что от такого перевода ничего не теряю, так как рецким патриотизмом не обременен.
— Еще один вопрос, ваше превосходительство…
— Задавай, сапер, не стесняйся.
— Я знаю только рецкий язык и немного имперский… вашего языка я не знаю… Как мне командовать людьми, которые говорят на непонятном не языке?
Генерал повернулся к Вахрумке.
— За сколько времени он с тобой имперский выучил?
— За месяц где‑то, экселенц.
— Талант… — протянул генерал. — И с таким талантом к языкам он еще и прибедняется…
И резко повернулся от инженера ко мне.
— Ну, ты и нахал, сапер. Выучил имперский… Выучишь и нашу мову за то же время. А командовать чертежниками будешь пока на имперском…
Сделал паузу и лукаво спросил.
— Так каков будет твой положительный ответ?
Вечером, когда я начистился, наблистился и уже гладил через мокрую тряпку тяжеленным чугунным утюгом на угольном нагреве парадку перед наведением на нее последнего лоска, появились в дортуаре довольные лесовики в парадной форме 'с иголочки', которая сидела на них как хороший фрак на денди из английского кино. Даже завидно стало… У меня‑то стандартный фабричный крой, даже не индпошив, а у них формы от гвардейских кутюрье. Не хухры — мухры…
Довольные сослуживцы по секрету сообщили мне, то, что начальство от нас утаило, решив видимо сделать сюрприз. Но что можно утаить от гарнизонных портных? Вот и мне лесовики шепчут сразу в два уха.
— Завтра, Савва у нас аудиенция у самого ольмюцкого короля Бисера Восемнадцатого. Говорят, нас награждать будут, типа того, что мы первые герои на земле королевства в этой войне.
— Чем награждать‑то? — не понял я. — В любом случае я бы предпочел деньгами.
Ну, как не понял. Понял. Хотелось конкретики.
— Это только ушедшие боги знают, чем наградят. А ты сам‑то как? Потом с нами дальше едешь?
— Нет, — просветил я товарищей по поводу моих дальнейших планов. — Я оформил перевод в ольмюцкую армию. Буду тут теперь при штабе груши околачивать. С Вахрумкой.
— Тю — ю–ю — ю–ю… — разочарованно протянул Йозе. — Это не интересно. Никакой тебе героики… Никаких трофеев… Никаких наград…
— Сам сказал, что завтра нас наградят, — пожал я плечами.
— Этого мне мало, — глаза молодого заблестели от азарта и алчности. — Я 'Рыцарский крест' хочу. Чтоб на шее болтался и всем сразу виден был. Да чтобы с мечами и бриллиантами. Да 'трофеем'. И к фамилии чтоб добавили 'верт'.
Кароль дал подзатыльник Йозе.
— Охолонись, малыш, а то быстрее получишь десятиграммовый свинцовый привет на лоб, чем 'Рыцарский крест' на шею. До него еще две степени 'Солдатского креста' надо выслужить. А их просто так никто не дает.
— А 'Солдатский крест' нам завтра дадут. Я это чую — ю–ю — юю!!! — воскликнул Йозе. — Мужики, вы только представьте, как нам все парни завидовать станут, а все девки сразу ноги раздвигать будут, как только нас увидят.
— Орден Сутулого с закруткой на спине ты получишь, — усмехнулся я и обратился к старшему. — Кароль, ты сводил бы односельчанина тут в городе в бордель, а то ему моча в голову ударяет не по — детски.
— Вот еще, деньги на шлюх тратить, — насупился Кароль. — Все равно, что в речку выбросить. А податливую прачку найти, времени у нас нет.
— Ну, коли ты не желаешь, так я его сам свожу, — отставил я утюг на подставку. — Сам уже давно без бабы. Напрягает это и на нехорошие подвиги тянет. Утюг кому‑нибудь нужен, пока в нем угли горячие? Если да, то сами каптенармусу этажа потом отнесёте, — и стал развешивать китель на плечики, а штаны на спинку кровати. — Спать хочу, силы нет…
— Так еще отбоя не было? — заметил Кароль.
— А у нас и фельдфебеля нет, чтобы его прокричать, — возразил я. — Вечер поздний. Тремать нас в казарме некому. Вы как хотите, парни, а я на боковую. Только лампу со стены снимите, чтоб мне в глаза не била.
Снилось мне, что я бегу, извиваясь под разрывами снарядов взметывающих в небо фонтаны земли, лезу через колючую проволоку по накинутой шинели, а винтовка — гадина длинная все цепляется ремнем за колючку.
Наконец перелез и сразу обеими ногами попал в 'путанку' тонкой проволоки на земле и я упал как подкошенный. А над головой ударил вражеский пулемет и пули, чирикая воробышками, густо летят над моей головой.
И такой меня ужас пробрал, что еще в два кола впереди колючки гадской осталось. А у меня ноги стреноженные.
Наши откатились назад. Атака захлебнулась. Один я остался между кольев колючего заграждения перед самыми вражескими траншеями.
А мне по — русски кричат из ближних окопов:
— Эй, имперец — перец, ползи сюда. Тебе у нас в плену хорошо будет: каша березовая, сало козлиное и молоко из‑под бешеной коровки. Зато кажон деть по три раза!
И здоровый солдатский ржач вдогон…
Тут наша артиллерия как дала шрапнелью, и в мою спину штук десять пуль вонзилось одновременно. Больно так…
Проснулся в холодном поту. Перекрестился машинально. И первый раз в этом мире молитвенно подумал о таком.
— Господи, а кто там с той стороны фронта‑то? Вдруг русские? И вообще есть ли здесь Россия как таковая? И если есть, то я получается власовец?
Грустно стало от такой перспективы.
В конце концов, решил, что пора заняться мне местной географией, а там… будет день — будет пища.
Королевский дворец ничего особого собой не представлял, разве что большой он. Но далеко не Зимний… не Царское село… и даже не Гатчина. Вот дворец армейского штаба, в котором мы были вчера — тот точно в будущем станет памятником архитектуры уровня списка ЮНЕСКО.
