что Сеир, как и любой старый маразматик, записывает всю хуйню, дабы не забыть. В его Летописи есть более полная информация о моих грехах. Мне позарез нужно восстановить весь ход моего падения в черные бездны Ада. Или, если говорить менее пафосно, хочу узнать причины, почему я сюда попал.
- Ну, узнаешь, а дальше что? – не унималась рыжая. – Как это тебе поможет Лилит отыскать?
- Мимо Сеира не проходит ни одна душа, может, что-то проскальзывало в разговорах.
- Заебемся искать, - резюмировал Ахиллес, не очень уважительно относившийся к книгам.
- Придумаем что-нибудь, - хмыкнул я и повернулся к Астре. – Заинька, ты можешь нас перенести к Сеиру?
- Нет, - покачала головой демонесса. – Только могучие демоны или рожденные из Хаоса владеют такой силой. Я могу перемещаться сама, а вот транспортировка двух долбоебов, увы, мне не по силам.
- Хуевая весть. Надо бы другой вариант искать, как свалить из Пекла до того, как нас хватились местные божки во главе с Мораной. Бля! Точно.
- Чего? – нахмурились друзья, когда я от радости, чуть не снес им перепонки своим криком.
- Ахиллес, тут есть такая штука, как камень Зефира?
- Ага, бля. Отполированный. К нему иногда Владыки ходят, - кивнул грек, выуживая из памяти воспоминания.
- И где он находится?
- Около шатра хозяйки. Его стережет кодла заложных. Пидоры, бля. У, сука!
- Кто такие эти «заложные» и чего это Ахиллеса так перекосило? – спросила Астра, даже сейчас оставшись предельно любопытной особой, хоть и с милыми рожками на голове.
- Утопцы, самоубийцы, ханыганы, уснувшие с зажжённой сигаретой и всякое такое, - пояснил я.
- Это не проблема. Они не посмеют перечить демонессе.
- Хорошо если так. У нас только на камень Зефира вся надежда, покуда я не найду способ вернуть себе обратно частицы Божественной искры. Прости, заинька, - извинился, когда Астра вновь зажала уши ладонями. – Все забываю про букву «Б», а на эту букву, между прочим, есть и другие хорошие слова. Банан, Баобаб, Бисова Баба, Благодарность…
- Еще Баран и Балбес! – шикнула рыжая, приставив к моему горлу меч, но я улыбнулся, и она нехотя его опустила. – Чего лыбишься, как полоумный?
- Я видел, как ты на меня смотрела во время порки, - шепнул я ей на ушко, за что снова получил подзатыльник.
- Не воображай, Збышек. Я с радостью разрублю тебя на хуеву тучу кусков, если ты наврал мне, как и твой гомункульный братец. Пошли, времени и так потеряно много, - велела она, двигаясь в сторону виднеющегося шатра Мораны. Мы с Ахиллесом переглянулись и пошли следом, причем грек глупо лыбился и зачем-то тыкал пальцем в сложенное из других пальцев колечко.
Первое время мы шли вперед, совершенно не скрываясь и ничего не боясь, а потом в моей груди что-то противно заныло, словно мини Кинг-Конг принялся дергать за кишки и орать благим матом. Причем делал он это так сильно, что спазмы были дико неприятными, и мне даже пришлось присесть на небольшой камушек, чтобы не свалиться на полпути к шатру Мораны.
Астра, подойдя ко мне, проявила странное сочувствие, ткнув меня мечом, с которым редко расставалась, в плечо. Рыжую мой стон не удовлетворил, и быть наверняка еще большему уколу, как все внезапно решил грек. Ахиллес, присев на корточки, объяснил мне что происходит, используя великолепную смесь пацанских метафор и чинно-благородной речи среднестатистического французского буржуа в легком подпитии. - Поляк, бля, - доверительно обратился ко мне грек. – Это тебя Владыка Сварожич призывает, нахуй.
- Угу, проголодался либо, злоебучая головешка, - фыркнул я, держась рукой за живот. – Печет-то как, а? Пиздец, словно в животе костер развели.
- Ясно, - вставила Астра. – Это тебе противоугонную систему поставили. Как только ты покидаешь положенное место отбытия наказания, как она включается и начинает тебя доставать муками.
- И что сделать надо, чтобы это прекратилось? Покакать в ближайших кустах? – ехидно осведомился я.
- Старайся, бля, меньше об этом думать, - продолжил грек. – Боль отступит, если ты будешь сам себя убеждать, что ты по-прежнему в Пекле.
- Вон как. Самообман. Лады, попробую, - ответил я и, закрыв глаза, принялся думать о том, как мне хуево, как меня мучают всякие демоны, а рыжая тычет своим злоебучим мечом, вспарывая кожу, как гнилую ткань. К моему удивлению, эта мантра помогла и боль чуть отступила. Ровно настолько, чтобы я смог продолжить путь.
- Молодца, поляк. У, сука! – усмехнулся Ахиллес, хлопнув меня по спине. – Боль исчезнет, когда ты покинешь это место. Действует только в определенном мире. Понятно?
- Более чем, дружище, - кивнул я, поднимаясь с камешка. – Пошли дальше. Нам еще камень этот ебаный искать.
- Хули его искать, - пожал плечами грек и ткнул пальцем в сторону горизонта. – Вот он.
- Козел четырежды ебаный в жопу кипящим самоваром! – охнул я, проследив за направлением пальца друга и увидев гигантский камень, который возвышался впереди словно гора.
- А ты думал? Камни растут, - хихикнула Астра, наслаждаясь моей изумленной мордой. – Ладно, пошли, ебанько, покуда нас окончательно не хватились.
Обойдя шатер Мораны, мы, как можно тише, расположились в укрытии и принялись внимательно наблюдать за возней возле камня Зефира, который, оказывается, мог расти. Хотя, это же Ад, хули тут удивляться. Но удивляться было чему. Обширная поляна, на которой располагался телепорт в другие миры, была усеяна самыми разномастными душами. Страшными, уродливыми и злобными до безобразия.
Неуклюже переставляли ноги утопленники, чавкая раздутыми ногами по земле. Безумными глазами смотрели друг на друга висельники, высунув сизые языки и потирая шеи, на которых виднелся след от жесткой веревки. Источали волны перегара пьяницы, не обретшие покой после смерти и даже сейчас желающие особо любимого ими алкоголя. И все это безобразное сообщество стонало, выло и проклинало свою судьбу.
- Пизданутся, бабки гнутся, - прошептал я, наблюдая за заложными. – Как же нам их пройти? Не думал, что их тут столько много.
- Меньше думай, больше делай, - ответила Астра, поднимаясь во весь рост и пружинистой походкой направляясь к камню. Грешники, увидев демонессу, протяжно заворчали и почтительно расступились. Рыжая, улыбнувшись, дала нам с Ахиллесом знак рукой и мы медленно двинулись к ней, содрогаясь от отвращения к уродливым грешникам. Ну, содрогался только я, ибо грек сразу же дал
