— Какие еще братья?
— Основатели, сестра. Старейшины Сиона…
— Если открыть люк, свет разбудит босса,— прошептал Кейс.
— Я там все потушил,— настаивал гость.— Давайте. Мы пойдем к Основателям.
— Ты знаешь, приятель, как быстро я могу тебя порезать?
— Сестра, не надо, стоять и разговаривать. Пошли.
Из пяти Основателей Сиона в живых оставались только двое, оба — глубокие старики, особенно дряхлые из–за ускоренного старения, неизбежного для тех, кто слишком уж долго прожил вне объятий гравитации. В резком свете отраженного солнца их коричневые ноги с явными признаками кальциевой недостаточности выглядели хрупкими щепочками. Основатели парили внутри сферической камеры, стенки которой покрывала нарисованная яркая буйная листва. В воздухе висел густой смолистый запах.
— А, Танцующая Бритва,— сказал один из старцев, когда Молли вплыла в камеру.— Ты подобна рукоятке хлыста.
— Это у нас такое предание, сестра,— пояснил другой,— религиозное предание. Мы рады, что ты последовала за Мэлкомом.
— Почему вы не говорите на здешнем жаргоне? — спросила Молли.
— Я приехал из Лос–Анджелеса,— ответил старик. Его тускло–седые косички казались перепутанными ветками какого–то странного дерева.— Много лет тому назад я покинул Вавилон и поднялся сюда по гравитационному колодцу. Чтобы показать Народу путь к дому. А теперь мой брат считает, что ты и есть Танцующая Бритва.
Молли вытянула правую руку, и в дымном воздухе блеснули лезвия.
Второй Основатель откинул назад голову и засмеялся.
— Скоро грядут Дни Последние. Голоса. Голоса, вопиющие в пустыне, предрекающие падение Вавилона…
— Голоса.— Основатель из Лос–Анджелеса посмотрел на Кейса.— Мы сканируем множество частот. Мы все время слушаем. И вот из вавилонского этого столпотворения доносится голос, который обращается к ним. Он сыграл нам потрясный даб.
— Называется Уинтер Мьют,— подсказал второй старик, разделив одно имя на два.
По рукам Кейса побежали мурашки.
— К нам воззвал Мьют,— продолжил первый Основатель.— Мьют сказал, что мы должны вам помочь.
— Когда это было? — спросил Кейс.
— За тридцать часов до вашего прибытия в Сион.
— Вы слышали этот голос раньше?
— Нет,— ответил старик из Лос–Анджелеса,— и мы не уверены в его истинности. В Дни Последние следует ожидать ложных пророков…
— Послушайте,— взметнулся Кейс,— к вам обращался ИскИн, понимаете? Искусственный интеллект. А эта музыка — он просто перекачал мелодии из ваших же банков, а потом намешал из них окрошку в вашем вкусе и…
— Вавилон,— перебил его Основатель,— порождает сонмища дьяволов, мы это знаем. Имя им — легион.
— Так как ты назвал меня, старик? — переспросила Молли.
— Танцующая Бритва. Ты обрушишь кару на Вавилон, сестра, и поразишь его черное от греха сердце…
— А что сказал голос? — поинтересовался Кейс.
— Что мы должны вам помочь,— сказал другой старец,— и что вы послужите орудием Дней Последних,— На сморщенном, как печеное яблоко, лице появилась озабоченность.— Мы должны послать с вами Мэлкома, на его буксировщике «Гарвей», в вавилонскую гавань Фрисайд. Мы так и сделаем.
— Мэлком — крутой парень,— добавил второй старик,— и праведный пилот.
— Но мы решили дослать заодно Аэрола на «Вавилонском рокере», чтобы присмотрел за «Гарвеем».
В размалеванной всеми цветами радуги сфере повисло напряженное молчание.
— Вот как? — удивился Кейс.— Так вы что, тоже работаете на Армитиджа?
— Нет, мы только сдаем вам помещение,— сказал лос–анджелесский Основатель.— Мы не подчиняемся законам Вавилона. Наш закон — Слово Джа. Хотя в этот раз, возможно, мы и ошибаемся.
— Семь раз отмерь, один отрежь,— негромко добавил второй.
— Ладно, Кейс, пошли,— сказала Молли,— пока босс нас не хватился.
— Мэлком вас проводит. Джа вас любит, сестра.
Буксировщик «Маркус Гарвей», стальной барабан девяти метров длиной и двух метров в диаметре, содрогнулся — Мэлком врубил маршевый двигатель. Затянутый в эластичную противоперегрузочную подвеску, Кейс разглядывал сквозь скополаминовый туман мускулистую спину сионита. Он принял эту отраву, чтобы хоть немного приглушить СКА, но ни один из стимуляторов, заложенных в таблетку производителем для противодействия скополамину, не действовал на его излеченный организм.
— За сколько мы доберемся до Фрисайда? — поинтересовалась Молли, висевшая в такой же сетке рядом с пилотским модулем.
— Теперь недолго, это точно.
— Слушайте, парни, а часы для вас существуют?
— Время, сестра, наступает вовремя, ты меня понимаешь? Ужас,— Мэлком тряхнул своими косичками,— правит, и мы, сестра, приедем во Фрисайд, когда мы приедем…
— Кейс,— сказала Молли,— у тебя вышло что–нибудь насчет контакта с нашим приятелем из Берна? Ты же все это время сидел с декой и шевелил губами.
— С приятелем,— кивнул Кейс,— ну да, с приятелем. Нет. Не удалось. Но, когда мы уезжали из Стамбула, со мной случилась странная история.
Кейс рассказал ей о таксофонах в «Хилтоне».
— Господи,— мучительно скривилась Молли.— Это ж какой был шанс. Почему ты повесил трубку?
— Да это мог быть кто угодно,— соврал Кейс.— Электронный голос… Я и не знал…
Он пожал плечами.
— А может — просто струсил?
Кейс снова пожал плечами.
— Свяжись с ним сейчас.
— Что?
— Сейчас. Ну хотя бы поговори об этом с Флэтлайном.
— У меня котелок не варит,— отнекивался Кейс, но все же полез за дерматродами. Дека и «Хосака» стояли позади модуля пилота, рядом с монитором высокого разрешения фирмы «Крей». Он отрегулировал контакты. «Маркус Гарвей» был состряпан на основе огромного допотопного русского воздухоочистителя — прямоугольной хреновины, разукрашенной Растафарианской символикой, Львами Сиона и Лайнерами Черной Звезды — красные, зеленые и желтые картинки поверх каких–то старых надписей, выполненных на кириллице. Кто–то покрыл все навигационное оборудование Мэлкома слоем ядовито–розовой краски, забрызгав при этом приборы и экраны — и пришлось отскребать бритвой. С прокладок носового шлюза свисала бахрома из не совсем еще затвердевших полос и капель прозрачной герметизирующей замазки, лохмы эти колыхались, напоминая плохую имитацию водорослей. Кейс посмотрел из–за плеча Мэлкома на центральный экран с маршрутной схемой; путь, проделанный «Гарвеем», изображался цепочкой красных точек, а Фрисайд — зеленым кругом, разделенным на сегменты. Загорелась новая красная точка.
Он щелкнул тумблером деки.
— Дикси?
— Да.
— Ты пробовал когда–нибудь взломать ИскИн?
— Конечно. И выпал в плоскую линию. В первый раз. Я развлекался, залез очень высоко, в коммерческий сектор Рио. Большой бизнес, транснациональные корпорации, правительство Бразилии — все в огнях, что твоя Рождественская елка. Просто резвился, и ничего более. А затем я начал ковырять этот куб — тремя, наверное, уровнями выше. Врубился и сделал заход.
— На что он был похож?
— Просто белый куб.
— А как ты понял, что это — ИскИн?
— Как понял? Господи! Да там был самый плотный лед, какой я только видел. Так что же это еще могло быть? У тамошних военных ничего и похожего не было. На всякий случай я вышел из киберпространства и приказал компьютеру проверить, что это за куб.
— Ну и как?
— Он оказался в Реестре Тьюринга. ИскИн. А владельцы «железа» — машины, которая стоит в Рио — какие–то лягушатники.
Кейс задумчиво пожевал нижнюю губу и устремил взгляд в раскинувшуюся за террасами Ядерной Комиссии Восточного Побережья нейроэлектронную бесконечность матрицы.
— Тессье–Эшпул — так, что ли?
— Да, Тессье.
— И ты опять туда полез?
— Ну да. Я совсем спсихел. Дай–ка, думаю, взломаю я этот лед. Углубился в первый слой и — пишите письма. Мой ученик унюхал горелую кожу и сдернул с меня дерматроды. Блядская штука, этот лед.
— И энцефалограф выдал прямую линию.
— Ну да, это же в легенду вошло.
Кейс вышел из киберпространства.
— Вот же мать твою,— ошарашенно пробормотал он. Каким, ты думаешь, образом Флэтлайн впал в мозговой коллапс? Сделал заход на ИскИн. Веселенькая история.
— Ну и что? — пожала плечами Молли.— Справитесь как–нибудь, вы ведь считаетесь крутыми ребятами.
— Дикси,— сказал Кейс,— я хочу взглянуть на бернский ИскИн. Можешь придумать причину, почему мне не стоит этого делать?
— Если ты не отягощен низменным страхом смерти — нет, не могу.
Кейс набрал код швейцарского банковского сектора и ощутил волну радостного возбуждения, когда киберпространство задрожало, размылось и потекло. Вместо Ядерной Комиссии Восточного Побережья появилась холодная геометрическая структура коммерческих банков Цюриха. Теперь он набрал код Берна.
— Двигай вверх,— подсказал конструкт.— Это будет очень высоко.
Они поднялись по светящейся решетке голубых мерцающих уровней.
