– А с допелями что?
– А что с ними не так? Допель как допель. Потихоньку к войне подключается имперская академия магов. Формально, она империи не подчиняется. Император не может магам приказать, только попросить. Но кто из этих долбанутых ученых магов откажется испытать какую–нибудь вунервафлю? Вот в этой войне развлекаются химмерологи, натравили в качестве разведчиков разумных новой породы. В восках имперцев бегают какие–то жуткие помеси между бегемотами и дикобразами, и скрещенные с варанами крокодилы. А еще есть свиньи гигантские. Но, в общем, повезло, что химерологи, а не некроманты какие–нибудь, или, например, друиды. Иначе тут быстро бы объявилось или гигантских размеров кладбище, или девственный лес. С белочками, зайчиками, волками. И местными жителями в качестве компоста. Так что все пока в порядке.
– А чего именно ко мне это чудо биологической мысли пристало?
В этот момент мы зашли в таверну, и уселись за стол. Местные приветствовали нас поднятыми кружками и кивками, но завести разговоры не пытались.
– Да все просто. Ты на этой войне одна из основных целей. Вроде как самый вредный коммунист. Если дальше так пойдет, будут на тебя специальный квесты от империи.
Я схватился за голову и стал раскачиваться.
– Как же меня все это заебало! Морген, ты даже не представляешь! Вот почему оно так? А? Нет ни минуты покоя, постоянно кто–то хочет урыть меня за действия, которые я предпринял, стараясь не быть урытым. А ты знаешь, что у меня до моей смерти почти два года не было отпуска? На три дня удалось вырваться с невестой к родителям, и то, с детьми племяшками нянчился да крышу менял. А я хочу на море! Хочу идти куда–нибудь за горизонт. С котомкой за плечом. Чтобы из всех проблем было: где сегодня переночевать или как приготовить форель из этого ручья. Меня ведь сюда за этим, видимо, и послали. Гулять очарованным странником по электронному эдему. А тут, то в рабство продают, то сожрать хотят, то на костре спалят. То ради фрагов начнут валить. И искренне обижаются, если выкручиваюсь , вот он такой сякой, сожрал карательный отряд. Зверею! Да меня после такое реабилитации усыпят, во избежание!
Кошмарик ласково гладил меня по голове кончиком хвоста, и втихоря жрал крылышки из общей тарелки. Морген задумчиво уставился в свою кружку.
– Ну, есть же и светлые стороны?
– Например?
– Ты заработал много денег.
– И?
– Это же круто, можно не в чем себе не отказывать!
– Морген, сколько стоит построить домик где–нибудь в глуши, где мало низкоуровневых монстров, домик, и жить на природе? Питаясь парным молоком, свежим мясом и овощами?
– Ну, если ты друид, то на все уйдет золотых двадцать. Еще можно и дриаду позвать...
– Вот ты мне и ответил. Короче, станет невмоготу, пойду на рерол, заделаюсь друидом и буду жить с ласковой дриадой. Или Суккубой. А ты мне про деньги... Какие еще плюсы?
– Ты приобрел мировую известность...
– Нахер надо...
– Тут весело!
– Ага, ухохотаться. Перегруз впечатлений, постоянные болевые ощущения, и психологической давление! Кровь, кишки, людоедство. Здравствуй истерика, здравствуй эмоциональный штопор. Здравствуй, маниакальный психоз! О, а это идея!
– Что, маниакальный психоз?
– Почти. Надо кого–то убить. У меня как раз квест есть на Туриста! Какие ставки?
– На что?
– Что я его завалю.
– Один к трем. После пещеры народ уверен что ты можешь все.
– Хм... А на то, что я завалю его с первого раза?
– Сейчас гляну... Один к десяти.
– Отлично. Так, поставь две трети моих денег на то, что я завалю Туриста, и треть на то, что с первого раза.
– Распоряжаться твоими финансами?
– Ага. ИскИн зафиксировал?
– Уже. Еще что–то надо?
– Так... дай подумать. Нужен маг, способный генерировать молнию, минут пять – десять подряд. Причем натуральную молнию. Нужно пару крепких мужиков, что способны тащить груз массой пол тонны. И не просто тащить, а очень очень быстр тащить. Желательно бегом. Нужен целитель. А еще надо позвать Стива. Вроде нормальный мужик. Поможет отвлекать.
– А что с тем куском стали делать? И проволокой? Ты даже не представляешь, сколько она тут стоит...
– Не дороже денег. Занеси в таверну на задний двор. У нас Вокула единственный кузнец?
– Ага...
– Печально. Ты с ним в каких отношениях?
– Натянутых...
– Натягиваешь дочку кузнеца и натягиваешь отношения с её папой. Короче, чисто физический процесс. Знаешь рецепт удачного вечера на французском?
– Ну?
– Ля Мур, Ля Фам, Ля Миньет.
– Да вы, батенька, поэт.
– А то! Короче, Морген, не обижайся за сегодня, реально крыша уже ехать начинает с этих приключений.
– А ты на меня за дочку кузнеца не обижаешься?
– Ну... Знаешь, как говорил Герадот, лучше пить мед в большой компании, чем хлебать говно в одиночку. Если ты понимаешь, о чем я.
Морген усмехнулся.
– Короче, Морген, Я сейчас к Профу, собираться в поход. Пригласи нужный людей завтра к вечеру.
– Давай, на связи.
– Кошмарик, голюцинация ублюдочная, ты нахрена всю закуску сожрал? Платить за тебя опять я буду?
Кошмарик винвато посмотрел на меня, широко расставил свои лапы, и сморщил лицо, громко кряхтя.
– Это то, о чем я думаю?
– Надеюсь нет...
Тут раздался громкий смачный пук и по столу покатился идеально круглый золотой шарик, сантиметров двух в диаметре. Запахло мертвечиной. Морген осторожно ущипнул себя.
– Давай забудем о том, что мы сейчас видели?
– Не возражаю.
Я вышел из таверны, так и не прикоснувшись к шарику на столе.
В лавке Профа были изменения. Вдоль книжных полок стояли лавки, на стене появилась грифельная доска.
– Анатолий Васильевич! Вы еще меня не забыли?
– А, Олег Петрович, проходите, проходите. О Вас сложно забыть. Ваши действия прямо притягивают к себе внимание. Если разрешите, вставлю Вашу фамилию в свою статью.
– Что за статья? На соавтора я явно не тяну.
– Роль хаотической личности в процессе развития мира. Гранд, кстати, дали в одном историческом сообществе, они сотрудничают с Москвским институтом соционики. Те, кстати, просчитывают развитее общества как математическую функцию. Где каждому члену общества эквивалентно некое математическое преобразование. Обычно это умножение на константу, но есть и более сложные варианты. Так вот, в контексте данной игровой реальности, которая кстати, представляет собой линеаризированный вариант реальности всеобщей, люди, подобные Вам, не просто вносят изменения в общее уравнение общества, а кардинально меняют начальные условия...
–И происходит перерасчет значения ценности каждого участника общества. И не всегда пропорциональный.
– Совершенно верно! Так вот, моделировать процесс возникновения самой структуры общественного уравнения крайне проблематично. Особенно в реальном мире. Тут проще, но не на много. Система мира виртуального обладает намного большей чувствительностью. В общем, для моделирования необходимо пошагово изучить этот процесс, благо, виртуальная среда ничего не забывает и все учитывает. А еще необходим сам процесс.
– Который я собой и олицетворяю. Профессор, не стесняйтесь. Сами подумайте, какой молодой человек откажется стать объектом такого внимания? Смело пользуйтесь моими данными, и если возможно, даю персонально Вам доступ к собственным игровым логам, и информации. Но использовать и разглашать их можно только в сугубо научных целях, и не в каких более.
Нравится мне эта возможность устных соглашений и договоров!
– Хм, о большем я не смел и мечтать!
– Наслаждайтесь! А что это тут у вас происходит? Откуда скамейки и парты?
– А, это тоже последствия Ваших поступков. Нынче возрос интерес к истории двадцатого – двадцать первого веков. Коммунизм врезапно пошел по пути ретроспективного возрождения. Естественно, с учетом исторической и инфраструктурной деформации понятий и процессов.
– И кто же посещает лекции?
– Многие, две трети местных, треть игроки.
– И не вызывает никакой коллизии то, что вы не игровым персонажам рассказываете историю мира, их мир породившую?
– Нет, никаких негативных последствий это принести не может.
– Уверены?
– Конечно!
– Ну ну...
Забывает профессор, что кто–то играет неигровых персонажей. И он то, наверняка мыслит крайне тезисно, логично, а значит может воспринять коммунизм в самом деструктивном его виде. Но время покажет.
Разместился я у Профа на диване в гостиной. Правда, желание поспать было задавленной увиденным на полке томиком писателя, которого, при моей жизни, считали скандальным, трешевым, и импозантным, я считал остроумным и жизнеутверждающим, а потомки, вот посчитали классиком. Одна небольшая книжка вмещала в себя объем полного собрания сочинений. В итоге, огромный массив текста столкнулся с моим скорочтением, и на утро томик был полностью проглочен. Хорошо быть набором байтов, теперь я мог, в любой момент заглянуть на любую строчку теста.
