— Ты говоришь ужасные вещи.
— Ужасные, но верные, совершенно верные. Возможно, цыгане и были разносчиками бацилл, Майа, и это само по себе интересно. Но знаешь, что еще интереснее? Если бы цыгане не были стопроцентными расистами, они ассимилировались бы много веков тому назад.
— Ульрих, ты бываешь просто невыносим. Ты хочешь меня напугать? Сегодня никаких эпидемий нет. С эпидемиями навсегда покончено. Мы истребили все бациллы.
Ульрих скептически хмыкнул:
— Не позволяй мне портить тебе настроение, лапочка. Это ты хотела приехать сюда по делу, а не я. У тебя с собой список товаров, не так ли? Давай посмотрим, сможешь ли ты что-нибудь продать.
Майа отошла от него и, набравшись храбрости, приблизилась к одной из цыганок, стоявшей у прилавка. Женщина была в яркой цветной шали и курила короткую глиняную трубку.
— Вы говорите по-английски?
— Немного.
— У меня есть кое-какие вещи, полезные для путешественников. Я хочу их продать.
Цыганка помолчала и сказала:
— Дай мне твою руку. — Она наклонилась и минуту изучала линии на Майиной ладони, а затем снова села на свой раскладной стул, затянулась, из трубки с пыхтением вылетело облачко дыма. — Ты ищейка из полиции.
— Я не из полиции, мэм.
Она оглядела Майю сверху вниз:
— Хорошо, может быть, ты сама не знаешь, что ты ищейка. Но это так.
— Я не полицейский.
Женщина вынула трубку изо рта и указала на изгибы линий:
— И ты вовсе не молодая. Ты только одета как молоденькая. Ты можешь одурачить этого парнишку, но меня ты не проведешь. Убирайся прочь и больше не подходи.
Майа опрометью бросилась от нее. Она была потрясена до глубины души. И решила поискать другого покупателя.
Она увидела молоденькую немку с модными рыжими волосами и припухлыми губками. На ее прилавке лежал ворох ношеной одежды. Это ее обнадежило.
— Привет. Вы говорите по-английски?
— О'кей. Разумеется.
— У меня есть вещи для продажи. Тряпье и еще кое-что.
Женщина неторопливо кивнула:
— У вас красивый жакет. Tres chic.
— Спасибо. Danke.
Женщина посмотрела на нее с подлинно немецкой прямотой. У нее были круглые брови и длинные густые ресницы.
— Вы живете в Мунхене, верно? Я видела этот жакет в Виктуалиенмаркт. Вы дважды заходили ко мне в магазин посмотреть одежду.
— Разве? — переспросила Майа, у нее дрогнуло сердце. — Да, я остановилась в Мунхене, но вообще-то я здесь проездом.
— Вы американка?
— Да.
— Из Калифорнии?
— Да.
— Из Лос-Анджелеса?
— Да, живу у Залива.
— Я догадалась, что он из Сан-Франциско. Там делают такие вещи из полимеров. Знаете, в Штутгарте этот жакет сшили бы за несколько часов. И получилось бы лучше.
К ним подошел Ульрих. Женщины поглядели на него.
— Чао, Джимми.
— Чао, Тереза.
Они заговорили по-немецки.
— У тебя новая подружка?
— Да.
— Хорошенькая.
— Я тоже так думаю. — Пытаешься кое-что сбыть?
— Не тебе, дорогуша, — с пренебрежением отозвался Ульрих. — Я никогда не сбываю товары в Мунхене. Не подвожу людей, среди которых живу. Она ничего не знает. Давай закончим этот разговор. Всем будет на пользу. Ладно?
— Она назвала тебя Джимми, — догадалась Майа.
— Иногда я откликаюсь на это имя, — ответил Ульрих по-английски.
Тереза засмеялась. И тоже обратилась к Майе по-английски:
— Ах ты, бедная маленькая киска! Ты любишь своего приятеля? Он и правда замечательный парень, твой Джимми. Такая душка.
Ульрих нахмурился:
— Она немного ошиблась. Вот и все.
— Я не люблю его, — громко заявила Майа. Она сняла свои темные очки. — Мне просто самой нужны кое-какие вещи.
— Какие именно?
— Контактные линзы. Серебряные монеты. Парики. Карта. Еда. Вода. Хорошая теплая постель. А еще я хотела бы выучить немецкий и перестать быть такой идиоткой.
— Она нелегалка, — пояснил Ульрих, дотронувшись до Майиного плеча. — У малышки тяжелые времена.
Тереза посмотрела на эту парочку:
— Что же вы пытаетесь продать?
Ульрих замялся.
—Дай ей список, — наконец проговорил он.
Тереза бегло прочла его.
— Я могу взять эти вещи. Если они в хорошем состоянии. Где они?
— В багажнике моей машины.
Она изумленно уставилась на него:
— Джимми, ты обзавелся машиной?
— Я одолжил ее у господина Шроттплатца.
— Ты умеешь выбирать себе друзей.
Ульрих повернулся к Майе и криво усмехнулся:
— Я забыл упомянуть этот хлам в старом списке интересов назло современному порядку.
— Двадцать кусков, — устало сказала ему Тереза.
— Тридцать.
— Двадцать пять.
— Двадцать семь.
— Хорошо. Неси. Надо посмотреть товар.
— Ладно, — проговорил Ульрих и взял Майю за руку.
— Оставь на минуточку американку. Я хочу попрактиковаться в английском, — попросила Тереза.
Ульрих задумался.
— Не делай глупостей, — предупредил он Майю и отправился за вещами.
Тереза холодно и оценивающе оглядела ее:
— Ты любишь пай-мальчиков?
— Полагаю, что с ними небесполезно иметь дело.
—Учти, он совсем не пай-мальчик.
— Я это знаю, — улыбнулась Майа.
— Когда ты приехала в Мунхен? Где он тебя нашел?
— Три дня тому назад.
— Что, всего три дня тому назад, а ты уже здесь и пытаешься что-то продать? Должно быть, ты действительно любишь тряпки, — заметила Тереза. — Как тебя зовут?
— Майа.
— А как тебя занесло в Мунхен? За тобой кто-то гонится? Полиция?
— Возможно. — Она заколебалась, но все же решила рискнуть: — Думаю, в основном это медики.
— Медики? Ну а как твои родители?
— Нет, в любом случае не родители, тут я могу поручиться.
— Что же, — уверенно, как особа, хорошо разбирающаяся в состоянии мировых дел, проговорила Тереза, — ты можешь выбросить медиков из головы. Никакими расследованиями медики не занимаются, они знают, что рано или поздно ты к ним придешь. А полиция… что же, ищейки в Мунхене никогда не пустятся в погоню, если родные не станут их науськивать и подталкивать.
— Рада это слышать.
— Спи хоть под мостом. Ешь претцели — яичные лепешки. И все обойдется. Тебе пора кончать с этим твоим бойфрендом. Он настоящий урод. Когда-нибудь ему проломят башку и мозги превратят в кровавую кашу. А я и слезинки не пролью.
— Он рассказывал мне о европейской радикальной политике.
— Мунхен не лучшее место для подобных тем, дорогуша, — сухо отметила Тереза. — Что у тебя там, под париком?
Майа сняла шарф и парик. Швырнула их на стол.
— Сними жакет и повернись ко мне, — приказала Тереза.
Майа стянула с себя жакет и медленно повернулась.
— У тебя хорошая фигура. Ты много плаваешь?
— Да, верно, — сказала Майа, — еще совсем недавно я много плавала.
— Думаю, ты мне подойдешь. А на меня можно положиться. Можешь расспросить обо мне в городе, и любой тебе скажет, что Тереза порядочный человек.
— Вы предлагаете мне работу?
— Ты вправе назвать это работой, — ответила Тереза. — Это модельный бизнес. Показ моделей и продажа дешевого тряпья. Ты знаешь, что такое дешевое тряпье, не так ли? Это значит, что у тебя будет несколько таких тряпок и, возможно, койка, где можно спать.
— Мне действительно нужна работа, — заявила Майа и внезапно расплакалась. — Не обращайте внимания на мои слезы, — проговорила она и вытерла глаза. — Интересно, ведь недавно я и заплакать не могла. Пожалуйста, дайте мне работу. Мне просто необходимо место, где бы я могла успокоиться и хоть немного прийти в себя.
Терезу растрогала ее искренность.
— Подойди, садись рядом, — сказала она.
Майа обошла стол и покорно уселась на складной стул возле Терезы.
— Скоро со мной все будет в порядке. Обычно я не так глупа. Я буду хорошо работать.
— Тише, девочка, перестань хныкать. Скажи мне что-нибудь. Сколько тебе лет?
— Думаю, мне всего две недели от роду. Тереза вздохнула:
— Когда ты в последний раз вдоволь поела?
— Я не помню.
Тереза нагнулась и порылась под столом. Она достала пакет лицензированных гранул и минеральную воду.
— Вот. Поешь это. Попей. И запомни: если украдешь у меня хоть булавку, я выброшу тебя на улицу. — Она поглядела вниз. — Какая радость! Сюда идет твой дружок.
Майа попробовала гранулы. Они оказались сказочно вкусными. Она запихала в рот целую пригоршню и быстро их сгрызла.
Запыхавшийся, с покрасневшим лицом, Ульрих бросил на прилавок набитую сумку.
— Давайте поговорим о деле.
— Это прежде всего, — отозвалась Тереза. — Кстати, я только что наняла твою девушку на работу в мой магазин.
— Что? — засмеялся Ульрих. — Ты, наверное, шутишь? Да она не сможет объясняться с покупателями.
— Мне не нужна еще одна продавщица. Мне нужна манекенщица.
— Тереза, это крайне неосмотрительно и вряд ли выгодно. Если хочешь знать мое мнение, то я разочарован. Ты просто сделала это мне назло, — сказал Ульрих. — А я думал, что ты уже забыла наши прежние ссоры.
