прочитал или пролистал большинство старых модулей и журналов, но не все. В моем списке для чтения оставались еще пункты, когда я выиграл конкурс и в этом отпала необходимость. Теперь я укорил себя за халатность.
– Уже несколько лет я прочесываю Миддлтаун, пытаясь понять, как изменить временной период симуляции, – начала Ло. – Ну, знаете, из-за двустишия.
– Двустишия?
Она прервала поиски и повернулась ко мне.
– На надгробии Киры.
– А, ну да.
Я понятия не имел, о чем речь, и Л0энгрин явно увидела это на моем лице. Ее глаза округлились.
– Божечки! Вы даже не знаете о двустишии?
– Нет, – ответил я, разводя руками. – Очевидно, нет.
Она нахмурилась и покачала головой, словно говоря: «Как низко вы пали».
– Помните ту сцену в экранизации «Двух башен» Питера Джексона, в которой король Теоден кладет цветок симбельминэ на могилу Теодреда?
Я кивнул, и Л0энгрин продолжила:
– Так вот, если взять симбельминэ с Арды и положить на могилу Киры на ЗЗемле, на надгробии появится двустишие. Возможно, подойдут любые цветы Средиземья, не знаю, не пробовала.
Я почувствовал себя круглым дураком: сколько раз я навещал могилу Киры на ЗЗемле в поисках подсказок, но так и не додумался до этого! Мне хотя бы удалось скрыть свой стыд, поскольку я не «играл в открытую».
Л0энгрин показала мне свой экран. На нем был скриншот надгробия Киры на ЗЗемле, под именем и датами рождения и смерти находилась надпись: «ЛЮБИМАЯ ЖЕНА, ДОЧЬ И ДРУГ», а еще ниже виднелись строчки, отсутствующие на реальном надгробии:
«Первый осколок лежит в ее первой норе,
Вот только проблема не в месте, проблема в поре».
Наконец-то! После стольких лет поисков, наконец, настоящая зацепка! Вероятно, Л0энгрин первая и единственная, кто ее обнаружил, раз больше никто не обратился ко мне за наградой.
– Когда я нашла двустишие, – продолжила Ло, – то предположила, что «ее первая нора» – это дом в Миддлтауне, где сирена жила во время учебы по обмену. Только в этой стимуляции всегда восемьдесят шестой год, а Кира жила здесь с осени восемьдесят восьмого по лето восемьдесят девятого. Поэтому, рассудила я, нужно изменить временной период симуляции. Я перепробовал всевозможные способы, включая путешествие во времени. – Она показала предмет, похожий на большие карманные часы – омни, редкое устройство для путешествий во времени. – Дохлый номер! Тут не работают машины времени, в отличие от других планет вроде Земекиса.
Об этом я знал не понаслышке. Я сам пытался использовать в Миддлтауне свою собственную машину времени, ЭКТО-88, и даже снабдил ее полностью функциональным (и чрезвычайно дорогим) потоковым накопителем, который позволяет путешествовать во времени по планетам с такой опцией. Например, на ЗЗемле можно было вернуться вплоть до две тысячи двенадцатого года – тогда запустили OASIS и GSS начали создавать резервные копии предыдущих версий Земли. Однако потоковый накопитель не работал на Миддлтауне, поэтому я отбросил вариант с путешествием во времени.
– Но в загадке четко сказано: чтобы найти осколок, необходимо изменить временные рамки, – проговорила Ло. – И я продолжила искать другой способ…
Она вернулась к модулям D&D на книжной полке.
– И вот, в начале недели я просматривала эту старую игровую библиотеку Ога и наткнулась на нечто странное.
Наконец она нашла искомое и поднесла мне – настенный календарь за восемьдесят девятый год с репродукциями картин художника-фантаста по имени Борис Вальехо. Рисунок на обложке изображал пару валькирий, скачущих на конях в бой.
Вскинув брови, я метнул взгляд к календарю, висевшему на стене – тоже с иллюстрациями Вальехо, но за восемьдесят шестой год. Он был раскрыт на октябре, где изображалась полуголая воительница верхом на вороном коне, выставившая руку с волшебным кольцом перед приближающейся стаей драконов. Из любопытства я однажды глянул на название картины – «Волшебное кольцо». Ее также использовали в качестве обложки для фантастического романа «Ведьма-воительница» восемьдесят пятого года.
Как и другие настенные декорации в подвале, календарь нельзя было снять или перевернуть страницы.
– Симуляция Миддлтауна воссоздает город октября восемьдесят шестого, верно? – сказала Ло. – Тогда что тут делает календарь за восемьдесят девятый?
– Хороший вопрос. – Я переводил взгляд с одного календаря на другой. – Но пасхантеры со всего мира годами изучали содержимое этой комнаты, почему же никто его не нашел?
– Потому что его здесь не было! – Ло широко улыбнулась. – Я глянула в Хантерпедии. Там есть список всех предметов в этом подвале. Единственный календарь, упомянутый в нем, – это тот, что висит на стене. Получается, они либо пропустили этот, либо…
– Либо он появился на книжной полке после окончания конкурса Холлидэя, – закончил я.
Кивнув, Л0энгрин протянула находку мне.
– Попробуйте поменять их местами.
Я повиновался. К моему удивлению, старый календарь с легкостью соскользнул со стены. Я аккуратно повесил новый и открыл его на январе. Вдруг страницы начали переворачиваться сами по себе, пока не остановились на апреле. Одновременно за окном день мгновенно сменился ночью и опять, и опять по кругу, вспыхивая и затухая, как импульсная лампа на дискотеке. Вся симуляция Миддлтауна закрутилась вокруг нас, как кадры фильма, воспроизводимые на быстрой скорости.
Когда перестало мигать, мы увидели изменения в окружении: диваны переменили положение, а у дальней стены появились еще два книжных шкафа, оба забитые дополнениями для игр. Также на стенах прибавилось плакатов, однако самое поразительное – за окнами опустилась ночь! Горели фонари, сияла полная луна.
– Ух ты! – невольно выдохнул я. Затем бросил взгляд на цифровой будильник, стоящий на одной из книжных полок: светящийся синий дисплей показывал «1:07».
Я повернулся к Л0энгрин, которая буквально лучилась гордостью.
– Замена календарей меняет временной период симуляции с октября восемьдесят шестого на апрель восемьдесят девятого, – объяснила она. – Но только эта версия Миддлтауна обновилась, остальные двести пятьдесят пять копий, разбросанных по всей планете, время не поменяли. Я проверяла.
– Если сейчас апрель восемьдесят девятого, – проговорил я, – что в пустой гостевой спальне Барнеттов?
Ло ухмыльнулась.
– Прежде чем отправиться туда, нужно взять кое-что из этой комнаты – аудиокассету, которую Кира подарила Холлидэю и Огу…
Я поймал ее пытливый взгляд.
– Решила устроить мне проверку?
Кивнув, Ло скрестила руки на груди, на ее лице застыло недоверчивое выражение, которое меня позабавило.
– Кассета называлась «Подборка Леукосии», – начал я. – Оскар Миллер упоминает ее в своих мемуарах «Миддлтаунская гильдия искателей приключений». Но он приводит не полный список песен, а только одну: There Is a Light That Never Goes Out группы The Smiths.
– Совершенно верно, – кивнула Ло. – И теперь, в восемьдесят девятом, в симуляции Миддлтауна существует две копии «Подборки Леукосии». Одна в плеере Холлидэя в его спальне, а
