– Энджил Льюис! Он может нам помочь! – воскликнула Дженни. – Джокер как-то сказал, что доктор Льюис иногда выходит на связь с Хрейдмаром!
– Доктор Льюис сейчас в Джа-Джа Блэк, NOW WOW! вон до сих пор трещит, что все ученики Синклера и доктор Льюис оказались в тюрьме, и рассуждает, сколько они там будут сидеть и позволят ли им продолжить работу, – Тереза скрестила руки на груди. – Вряд ли нам удастся запросто поговорить с Льюисом.
Тереза встала и начала ходить по комнате:
– Пусть Дэз попробует поговорить с Джокером, – сказала она. – Может, он пойдет на контакт с ней. Она же все-таки его дочь.
– Да, – поспешно закивала Дэз. – Надо попытаться.
Дженни подняла вверх руки.
– Вы просто потеряете время, – сказала она. – Я тоже когда-то думала, что смогу вернуть своего отца.
Тут Макс несмело поднял руку:
– Насчет «вернуть»… Я тут подумал… Кажется, есть способ.
Повисла тишина.
Дженни схватила Громова за плечи и встряхнула:
– Что ты имеешь в виду?
– Я могу закончить «Моцарта», – громко произнес Максим. – Мне ведь почти удалось это, когда я был в Эдене. Значит, смогу и сейчас. Я ведь однажды почти закончил его, но Джокер выбил из моей головы выстрелом квантового генератора все воспоминания. Я начну сначала и…
– Почему ты думаешь, что это поможет? – перебила его Дэз.
– Синклер считал, что «Моцарт» поможет ему снова стать человеком, – пожал плечами Макс. – Я много думал над тем, что представляет из себя эта программа, и наконец понял, что это искусственный иммунитет. Омега-вирус наполовину цифровой, наполовину биологический. Он превращает индивидуальные частоты мозговых волн в стандартные, те, что воспринимает машина. Если вернуть мозговым волнам их изначальную индивидуальную частоту – то, что дает человеку возможность изобретать, творить, создавать новое, потому что каждый мозг уникален, – омега-вирус погибнет. Это пока гипотеза, но я уверен, что она верна. Я могу закончить «Моцарта» и снова сделать Джокера и Синклера людьми.
Тереза приложила руку к голове.
– Возможно, в этом есть здравое зерно… Я думаю, что когда сознание переходит в цифровую форму, то теряет способность интуитивно понимать, что верным может быть и нечто противоречащее здравому смыслу. Доктор Синклер принимал правильные решения с точки зрения формальной логики, но итог их оказался печальным. Пять тысяч человек едва не погибли! Если с Джокером произошло то же самое, что и с Синклером, то способность к интуитивному мышлению может спасти его и… И нас всех.
Дженни отрицательно покачала головой.
– Я боюсь, эта надежда слишком призрачна, – сказала она. – Прости, Макс… Не то чтобы мы не верили в твою гениальность… Просто слишком много «если».
– Но я могу! – воскликнул Громов. – Смог тогда, смогу и еще раз!
Он не мог поверить своим ушам. Они отказываются от возможности спасти и Джокера, и доктора Синклера только потому, что не доверяют! Не могут поверить, что четырнадцатилетнему мальчишке под силу закончить программу такой сложности, как «Моцарт»!
– Ты был подключен к среде Эдена, – спокойно возразила Дженни. – Девяносто пять процентов твоего мозга работали над проектом, а сейчас они заняты обеспечением твоей жизнедеятельности. Я не думаю…
– Вы не верите, что я могу сделать что-то сам? Без помощи виртуальной среды? – перебил ее Макс.
– Послушай, я не хочу тебя обидеть, но ты всего лишь обычный подросток, оказавшийся во всей это истории случайно. Если бы Дэз не рассказала отцу, что в твоих архивах памяти уже упоминался вирус, а значит, Хрейдмар может заменить твои воспоминания на свои и система безопасности Эдена ничего не заметит, тебя бы сейчас здесь вообще не было, – на одном дыхании произнесла Дженни.
Краска бросилась Громову в лицо. Он посмотрел на Дэз, но та только отвела глаза в сторону.
Спайк подошел к Максиму и хотел потрепать по плечу, но Громов увернулся от его руки.
– Не злись, парень, – сказал Спайк. – Просто история принимает очень серьезный оборот. Детям в ней не место. Мы найдем способ вернуть тебя в хайтек-пространство. Пойдешь снова в свою хайтек-школу и забудешь обо всем этом. Начались взрослые игры…
Макс снова посмотрел на Дэз, ожидая, что та поддержит его, но она смотрела в пол.
– Я понял, – сухо ответил Громов. – Правда, меня достало, что кто-то постоянно думает, что ему лучше меня известно, как распоряжаться моей же собственной жизнью! Сначала вы используете мою голову вместо оптического накопителя, это заканчивается тем, что вся моя жизнь co всеми мечтами, планами и желаниями летит к черту, а теперь говорите: иди домой, мальчик, ты нам больше не нужен.
Гнев захлестнул Громова с такой силой, что он едва смог перевести дыхание. Тело напряглось так, что окаменело.
Все молчали. Никто не нашел, что ему ответить.
– Ну и хорошо, – процедил он сквозь зубы. – Я возвращаюсь в Накатоми. Надеюсь, вы поможете мне хотя бы добраться туда.
Громов развернулся и зашагал к себе в номер. В этот момент он не думал, как выберется из Буферной зоны и примут ли его в Накатоми снова, но не желал оставаться в «Тай-Бэй Паласе» больше ни секунды.
Отто Крейнц сидел в своем кабинете и уже пять часов наблюдал за бесчинствами Джокера в Сети. Тот входил в правительственные базы данных, уводил спутники, влезал в компьютеры тюрем, выпускал заключенных, обесточивал военные базы и сводил с ума диспетчеров «Большого брата», посылая им вместо видеосигнала с уличных камер записи старых фильмов ужасов. Например, до смерти напугал отделение «Большого брата» Нью-Йоркского мегаполиса, заменив картинку с одной из площадей города на кадры снятого в декорациях этой же площади классического фильма про зомби. Диспетчеры почти десять минут не могли понять, в чем дело, рассылали панические требования выслать войска и санитарную службу, потому что у них живые мертвецы вылезают из канализации.
Сейчас Джокер носился по архивам хайтек-библиотеки, поглощая оцифрованные для нейролингвы тексты.
– Что он делает? – спросил Крейнц сам себя.
Все это выглядело так, будто щенок, оставшись один дома и почуяв полную свободу, мечется, крушит, рвет и грызет все, что попадется ему на пути.
Биофон Отто сообщил о вызове. Звонил Лемке.
– Мистер Крейнц, – сказал он, – у нас огромная проблема. Количество системных ошибок, которые возникают в Сети из-за активности Джокера, возрастает при каждой совершаемой им операции в геометрической прогрессии. А он совершает десятки тысяч операций в секунду! Генеральная программа «Ио» начинает потихоньку сходить сума. Она пытается реагировать на активность Джокера, но от этого только хуже. Например, две минуты назад она выдала скрипт, блокирующий работу всех программ в том секторе, где он проявляет активность. В результате мы потеряли контроль над нейролингвой! Меня атаковали звонками и сообщениями изо всех хайтек-школ разом! Невозможно продолжать уроки. Учителя боятся подключать учеников к нестабильной среде. Все операции по загрузке информации через нейролингву сейчас прекращены. Необходимо срочно что-то предпринять, потому что «Ио» так и будет блокировать Сеть сектор за сектором. Джокеру это не причиняет никакого вреда, но хайтек-пространство окажется полностью парализованным!
– Чего вы хотите от меня? – устало спросил Крейнц. – Завтра в Парламент-Скай соберется Верховный совет хайтек-пространства – правительство, парламент, президент, Торговая Федерация. Вместе они примут решение – отключать Сеть для последующей перезагрузки или нет. До тех пор мы ничего не можем.
– Я понял, сэр, – сказал Лемке потухшим голосом и отключился.
Крейнц закрыл глаза, откинулся назад и попытался восстановить у себя в голове полную картинку того, что случилось за последние трое суток.
Итак, ночью штурмовая группа Джокера проникла в пусковую шахту, чтобы забрать оттуда некоего Громова. Сразу после их ухода Дэйдра МакМэрфи спешно покинула командный бункер, взорвав там «ЭБ-100». Предположительно в среде Эдена был обнаружен агент Бюро, использовавший репликацию одного из учеников. Наутро после всего этого на загрузочной панели появилась иконка с буквой «Д», а еще через два дня Джокер объявил, что власть над Сетью теперь у него и он волен делать, что ему заблагорассудится.
– Громов… Громов…
Отто не удовлетворился досье, составленным Идзуми, и послал в аналитический отдел запрос на Максима Громова.
– Почему именно Громов? Случайный выбор? – бормотал Крейнц, пытаясь понять, почему Хрейдмар, о котором говорил Буллиган, решил передать Джокеру омега-вирус именно через воспоминания Громова. Помимо этого он задал себе и другой вопрос: – Что это за агент, о котором рассказывала Айя Хико? Никому нельзя доверять…
С этими словами Крейнц отправил в свой аналитический отдел и второй запрос:
