— Зависть?
— На самом деле — на грани допустимой погрешности. Возможно, это ничего не значит.
— Итак, если подавить активность вентромедиальной зоны моей префронтальной коры, то я буду испытывать меньше вины, но в остальном не изменюсь.
— Намного меньше.
— Да. Намного меньше.
— И — или — сожалений. Зона ведает обоими чувствами.
Я обдумал услышанное:
— Есть ли разница между виной и сожалением?
Джейсон тупо уставился на меня:
— По-моему… нет.
— Мне кажется, одно различие есть… — Я встряхнул головой. — Слово вылетело.
— Вообще-то, я не специалист… по эмоциям.
— Будем считать, что разницы нет.
— О'кей. — Он снова взглянул на экран. — Но я не знаю, как подавить активность вентромедиальной зоны. В смысле… без ампутации.
Повисло неловкое молчание. На глазах у Джейсона я раздавил себе правую ногу. Он пытался меня остановить. Затем я при нем же расплющил руку. Возможно, в нем жили какие-то неразрешенные чувства.
— Наверное, это слишком радикально.
— В своем роде необратимо.
— Хотя жалеть не стану. — Это была шутка. Джейсон вытаращился. — Потому что у меня уже не будет вентромедиальной части префронтальной коры.
— Ах да. Конечно.
Я сделал новую попытку:
— Не о том ли мечтают люди? Прожить жизнь, чтобы не было мучительно больно? Это присловье.
— Но разве здесь речь не о смелости? Не о риске? Уж всяко не о том, чтобы скальпелем вырезать саму способность чувствовать вину.
— Гм, — хмыкнул я. — Наверное, да.
— Меня во всем этом удивляет одно, — сказал Джейсон. — Никто не говорит «нельзя». Что тебе, например, нельзя делать то-то и то-то. Могут сказать «невозможно» или «слишком дорого». Но чтобы «непозволительно» — никогда. И я знаю, что мы строители, а не философы. Но иногда мне не хватает этической документации, что ли. Чтобы кто-то мудрый объяснил мне: есть вещи, которых делать нельзя, даже если можно. Скажете, глупо? Наверное, это потому, что мои родители — китайцы, вы знаете, и я рос в строгости. В атмосфере высокой морали. Я сопротивлялся. Но теперь я свободен. Я плыву по течению, словно лишился опоры. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Не вполне.
— Нет?
— Меня не интересует религия.
— Необязательно…
— Так оно или нет — что ты думаешь о шлеме? — Я перебил Джейсона, поскольку занесло его всерьез. — Закрепленные иглы, каждая из которых способна вколоть положенную дозу тетродотоксина[21] в различные части мозга. Нажал кнопку, бах: прощай вентромедиальная зона. — Я указал на экран. — Или любая другая область, которую надо выключить на несколько часов.
— Но…
— И не только тетродотоксин. Аденозин — для быстроты реакции. Любое вещество, заряженное для введения в нужное место в нужное время. Вот это действительно интересно.
— Не знаю, что будет, если… Я хочу сказать, что слишком многое может пойти не так…
Он привел серьезный довод. Мой мозг мне нужен. Мозг — из тех органов, которые не заменишь. Спешить не следовало. С другой стороны, введение тетродотоксина для точечного подавления чувства вины — это действительно хорошая идея.
— Давай попробуем одну.
— Одну — что?
— Инъекцию. Поставим опыт.
— Я не уверен, что должен это делать.
— Разумеется, должен. Это мое поручение.
— Гм.
— Просто поставь мою руку в нужное место и дай мне маленькую дрель, — распорядился я, так как искусственные пальцы всяко были надежнее.
Раньше мне никогда не хотелось пошуровать в собственной голове. Меня можно было бы заподозрить в подобном, однако — нет. Я пробовал всякое: кофе, энергетики, алкоголь, кофеин в таблетках. Но без восторга. Вглядываясь в экран, где было видно, как я ввожу себе в череп иглу, я подумал, что понял причину. Проглатывание каким-то образом наделяло властью пилюлю. Наркоманов называют юзерами, пользователями, и я теперь убедился, насколько это верно. Пилюли превращают тебя в пассажира. Для контроля над собственным переживанием ты должен создать его сам. Нельзя даже полноценно владеть чем-либо, если не можешь этого изменить. Так я всегда и считал.
Я вынул иглу. Джейсон прикрыл ранку маленькой салфеткой. Укол пришелся в макушку; мне было достаточно выпрямиться в Контурах — и никто не заметит. Джейсон отступил на шаг:
— Что-нибудь чувствуете?
Я открыл рот, чтобы ответить отрицательно, но затем осознал, что, возможно, — да. Потому что при мысли о Карле ситуация предстала вполне рядовой. Карлу не повезло. Из-за меня он попал в историю. Но это были лишь факты. Они не несли никакой эмоциональной нагрузки.
— Да, — кивнул я. — Все хорошо.
Я отправился навестить Лолу. Коридор согревался золотыми лучами восходящего солнца, и мне осталось примерно четыре часа почти нулевого чувства вины. Я постучал, она приоткрыла дверь и зыркнула на меня заспанными глазами:
— Чарли?
— Я знаю, еще рано. Можно войти?
— Да. Конечно.
Она пригладила волосы. Не иначе, они растрепались за ночь. Устроили полномасштабный бунт. Лола распахнула дверь, и я процокал внутрь. Лола была без брюк, одета в вытянутый желтый свитер с надписью «МЕЧТА + ОТВАГА = ЛУЧШЕЕ БУДУЩЕЕ». У нее были очень красивые ноги. Иногда приходится отдавать должное природе.
— Я работал. Захотел тебя повидать.
— Очень мило. — Она опустилась на диван.
— А где сестра? — Я огляделся.
Глаза ее распахнулись.
— Чарли, ты сломал шаблон.
Я не мог поверить. Я принудил себя отказаться от поиска способа избавиться от сестры, так как мысли об этом поглощали все мое время, когда я не спал. И вот ее не было. Случилось чудо.
Лола встала с дивана. Мое сердце глухо билось. Она уцепила меня за рубашку и притянула к себе. Телу стало очень приятно. «Надо отметить для шлема», — подумал я.
— Она может вернуться в любой момент, — сказала Лола.
Она запрокинула лицо. Мы поцеловались. Мы делали это и раньше. Но не так. Не без свидетелей. Я был весь на нервах: присутствие сестры отлично покрывало тот факт, что целоваться я не умел. Я был пылок. Мне хотелось. Но техники — никакой. Я действовал беспорядочно. Мне набились волосы в рот. Лола положила ладонь мне на щеку и развернула к губам. Она не огорчалась и не сердилась. Она была готова терпеть мои ошибки. Она не ждала никаких подвигов. Я расслабился. Я стал увереннее. Лола прижалась ко мне. Да, я действительно делал это. Я уподобился супермену. Я целовал ее, а она касалась языком моих губ, и я гулко сглатывал, она же смеялась — и смех наполнял мой рот. Все было жарче, чем выглядит на словах. Она нащупала мой затылок, притянула меня ближе. Я провалился в нее. Она была само тяготение. Неодолимое притяжение. Она взяла мою стальную руку и направила к свитеру от «Лучшего будущего», где вздымалось и опадало слово «ОТВАГА». Я почувствовал мягкое тепло и колебания примерно в пять гигагерц.
— Аккуратнее, — прошептала она.
Я открыл глаза, так как вовсе не нажимал. Это делала она. Вот только руки моей она вообще не касалась.
Я попытался убрать ладонь от ее груди. Рука воспротивилась, но в конце концов сдалась. Лола разомкнула веки.
— Стой. Подожди. — Я отпрянул. — Ты меня притягиваешь.
— Это взаимно.
— Я о другом.
Лола смешалась. Затем расширила глаза и отступила. Мне стало чуть легче, как будто я противостоял силе, слишком скрытной, чтобы заметить ее, пока она не исчезла.
— Ты почувствовала?
— Что именно?
— Точно не знаю.
— Чарли?
— Все в порядке, — ответил я, хотя и не знал, так ли это. — Возникло что-то… возможно, какое-то магнитное поле.
— Поле?
— Жди здесь. Мне нужен сканер.
— Дело в моем сердце, — прошептала она. — Правильно?
— Не знаю. Я разберусь.
— Что они в меня вставили?
— Пожалуйста, Лола, — попросил я. — Не плачь, потому что вряд ли я смогу подойти ближе и не навредить кому-то из нас.
Она кивнула:
— Прошу тебя, поторопись.
Я вышел на цокольном этаже и направился к лифтам, чтобы попасть в лаборатории. На полпути ко мне пристроилась девушка и зашагала в ногу. Немалое достижение, так как я и вправду спешил. Я взглянул вниз. Это была Илейн, моя бывшая лаборантка, которой снились кошмары. Она была ниже, чем мне запомнилось. Нет, это я стал выше. К груди она прижимала планшет. Полы белого халата развевались. Прыщи так и не прошли.
— Доктор Нейман, вы заняты?
— Да.
Мы повернули за угол и миновали крытый дворик. Ранние пташки-галстучники строили планы над тарелками с мюсли.
— Я пыталась с вами связаться. Посылала мейлы.
— Я не читаю электронную почту.
— Ладно. — Она перешла на бег. — Я следила за вашей работой. То есть не с самого начала, потому что хотела порвать полностью. Из-за травмы. Но у вас работает столько народу, все о вас только и говорят, и я видела проекты, допущенные к ограниченным испытаниям. И конечно, туда уже не попасть, потому что все, кто знал, уже записались в план, и очередь теперь расписана на месяц вперед, и нет никакой возможности пробиться. Может быть, все-таки как-то получится?
