Гиштанцы, не рискуя двигаться ночью – на засаду можно было нарваться только так, ведь отдельные разрозненные отряды нитских племён и алзабарские партизаны всё ещё продолжали тревожить боевые порядки гиштанцев своими неожиданными набегами и обстрелами из дальнобойных лёгких мортир – разбили лагерь в предгорьях, выставив по периметру вооружённую до зубов охрану. Однако ночь прошла спокойно, что слегка расслабило агрессоров. А утром ещё спящих солдат гиштанской армии разбудил грозный звук эррендийского боевого горна, похожий на рёв разозлённого наргского тигра. Те, кто не был лично знаком с эррендийскими принципами ведения боевых действий, сочли бы подобное непростительной глупостью – и ошиблись бы. Смертельно. Ибо эррендийский боевой горн трубил только в момент начала атаки северян. Так случилось и на сей раз. Гиштанские солдаты ещё только выбирались из своих походных палаток, когда из расположенного в направлении гор леса на лагерь обрушился настоящий стальной ливень – то были выпущенные дальнобойными стреломётами стальные вестники смерти. Гиштанцы, конечно, схватились за щиты, но стрелы эррендийцев нашли свои цели. А потом на лагерь устремился серо-стальной поток – именно так выжившие гиштанцы описали то, чему они стали свидетелями. Закованная в броню с головы до пят тяжёлая эррендийская конница сметающей всё на своём пути лавиной обрушилась на лагерь гиштанцев, сея хаос, разрушение и смерть. Имперцы, надо отдать им должное, сражались храбро, но устоять против ярости северян всё же не смогли. И это при том, что эррендийцы значительно уступали гиштанцам в численности…
Северянин внимательно оглядел зорко наблюдающих за ним стражников и слегка усмехнулся.
– Вы всех путников таким образом приветствуете? – спокойным тоном произнёс он, говоря, как и Интари, на пангале. – Почему-то другие такой чести не удостаиваются.
– «Другие», как ты изволил выразиться, являются либо горожанами, либо эреншильдцами, – сказал Интари, – а ты, как мне кажется, к таковым не относишься. Или я не прав?
– Да нет, отчего же! – северянин повёл плечами. – Я действительно не имею никакого отношения к жителям сего достославного города.
– Тогда, быть может, ты будешь столь любезен, что назовёшь себя?
Северянин ещё раз оглядел стражников и кивнул сам себе.
– Моё имя Глэйд, я из Эррендии. – Он запустил руку куда-то под камзол, что вызвало определённые телодвижения со стороны солдат, но северянин не обратил на это никакого внимания. – Я пересёк границу между Эреншильдом и Салиаром у Вибрина на вполне законных основаниях, о чём может свидетельствовать эта разрешительная грамота пограничной стражи.
Эррендиец не спеша вынул из-за пазухи небольшой свиток, перевязанный бархатным шнуром, на котором висела печать с золотым тиснением и символом пограничной стражи Эреншильда.
– Прошу вас. – Северянин протянул командиру стражников свиток.
Хаттарон Интари осторожно принял из рук эррендийца свиток и, осторожно развязав шнур, развернул тонкий лист асмадского флибера – заменителя обычных пергамента и бумаги, созданного в небольшом королевстве Асмад, бывшем вассалом Корвиса. Да, всё верно. Вот официальное разрешение на пересечение границы между Салиаром и Эреншильдом, оформленное начальником пограничной стражи заставы Тьернигальд, что близ Вибрина, капитаном пограничников Сальваном Кригом, ниже указано, что северянин оплатил положенную в таких случаях – вооружённый путник – пограничную пошлину в размере пяти серебряных монет. Всё законно, и придраться не к чему.
– Никаких претензий на счёт разрешительной грамоты я не имею, – резюмировал Интари, сворачивая лист флибера в трубочку и протягивая его Глэйду. – Однако Лангсдорф – мирный город и нам здесь не нужны неприятности.
– Уверяю вас, почтенный страж порядка – я вовсе не за тем прибыл в Лангсдорф, чтобы учинять беспорядок, – ответствовал северянин. – Мой интерес лежит совершенно в иной плоскости.
– Вот как? – Интари хмыкнул… и тут его взгляд скользнул по серебряной броши, которая держала плащ. Эреншильдец приметил её сразу, как только северянин оказался в его поле зрения, но только сейчас он рассмотрел, что было выгравировано на ней. И мысленно воззвал ко всем известным ему богам, чтобы этот северянин как можно скорее покинул Лангсдорф. Ибо мало было во всём Западном Эрелене людей, которые понятия не имели, что означают выгравированные на чём-либо скрещённые мечи на фоне восходящего солнца. Символ Братства Ардус Валор – ордена ассасинов, чья известность бежала, как говорили иллийцы, впереди оркского локомотива. С этими ребятами даже знаменитая на весь Эрелен и Нарг Имперская Гвардия Гишты предпочитала не связываться без надобности. А что тогда говорить о простых городских стражниках Лангсдорфа? Которых этот северянин мог бы играючи раскидать, будто связки соломы?
– А можно узнать, зачем именно вы прибыли в наши края? – нахмурился Интари.
Северянина, однако, переживания командира стражников ничуть не волновали. Оглядев эреншильдца с головы до пят, он лишь понимающе усмехнулся. Взгляд, брошенный Интари на его брошь, не прошёл мимо его внимания.
– Можно сказать, что я тут проездом, – ответил Глэйд. – И вы можете не беспокоиться – Лангсдорф совершенно меня не интересует. Просто мой путь проходит через него.
«Так я тебе и поверил!» – мысленно сказал сам себе Интари. Вслух же произнёс:
– Это, несомненно, радует, однако всё же я вынужден руководствоваться городским сводом законов. Поэтому ваше оружие будет опечатано в соответствии с принятыми в Лангсдорфе правилами. Если во время вашего пребывания в городе будет выявлено, что запирающие печати повреждены, вы будете приговорены к уплате штрафа в размере двадцати пяти золотых эреншильдских дакаров. Если же ваше оружие послужит причиной смерти кого-либо из горожан или гостей города – в таком случае вы будете арестованы городской стражей и препровождены в Верховный Трибунал в столицу Эреншильда, город Боксбург.
Про себя Интари подумал, что северянину не обязательно убивать кого-либо при помощи меча или лука (огнестрела у эррендийца, насколько мог судить стражник, не имелось). Ассасины Братства в совершенстве владели боевым искусством канли, которое для остального мира было чем-то вроде мифа. Поговаривали, что канли появилось на свет ещё до Катастрофы, что едва не уничтожила Терион. Так это или не так, Интари не знал. Но зато стражник знал, на что способен адепт этого древнего боевого искусства. И то, что за пределами Северного Союза канли практически никому не было известно – тоже знал. Северяне ревностно хранили секреты древней школы рукопашного боя.
– Это справедливо, – бесстрастно кивнул северянин.
Сержант сделал знак Фонхе и тот, держа в руках тонкие, но прочные шнуры с керамическими печатями, подошёл к Глэйду и принялся со знанием дела опутывать ими устье ножен меча, колчан со стрелами и верхнее плечо лука. Северянин безразличным взором наблюдал за сноровистыми действиями стражника, спокойно стоя на месте.
– Теперь я могу идти? – спросил он, когда Фонха закончил вязать предохранительные шнуры.
– Разумеется, – отозвался Интари.
Глэйд кивнул сержанту и, слегка натянув поводья, двинулся было с места, но буквально через пару метров остановился и обернулся в сторону Интари.
– Быть может, вы порекомендуете мне приличную гостиницу, сержант? – произнёс северянин. – Я впервые в ваших краях и не хочется выбрать в качестве временного пристанища какой-нибудь вонючий клоповник.
– У нас все гостиницы приличные, вообще-то, – несколько недовольно отозвался Интари. – Но думаю, что «Приют одинокого путника» вам подойдёт лучше всего. Тихое место, вдалеке от шума центра города, рядом расположены торговые ряды, опять же – недорого обойдётся. Как войдёте в город, сразу поверните направо и идите до площади с фонтаном в виде дракона, на ней сверните налево на улицу, в начале которой стоит знак, запрещающий движение самоходов. Через шесть кварталов увидите гостиницу. Не промахнётесь.
– Спасибо, сержант.
Эррендиец кивнул Интари в знак благодарности и неспешно пересёк подъёмный мост, перекинутый над окружавшим город заполненным водой рвом, который посредством неширокого и неглубокого канала был связан с протекающей мимо города рекой Налайр. Миновал городские ворота и скрылся за стеной, ведя в поводу дарханского боевого коня.
Хаттарон Интари покачал головой, провожая взглядом высокую фигуру эррендийца. Все эти формальности с повязыванием на оружие предохранительных шнурков для северянина ровным счётом ничего не значили. Эреншильдец прекрасно понимал, что ассасин без проблем прибьёт любого голыми руками, и неважно, чем будет вооружён его противник – корвисским мечом или аффинарским огнестрелом. И про себя снова подумал, что будет очень хорошо, когда эррендиец покинет Лангсдорф. Так будет спокойнее. Гораздо спокойнее.
