Сколько она так просидела в ночной темноте под яблоней, пытаясь осознать, что в ее проклятье есть небольшая брешь, Алеся не знала. Собаки Ника успели обежать полный круг и вернуться к ней. Банг снисходительно позволил почесать себе голову между ушей, другая собака прилегла у ее ног, вытянутых на травке, третья мирно бродила вокруг, не проявляя агрессии. Алеся всхлипывала и ласкового поглаживала псов, не веря самой себе, что нашлись живые существа, способные помнить ее по-настоящему, помнить о своем знакомстве с ней, о своей симпатии к ней.
Понемногу к ней возвращалась рассудительность.
«Моя смерть от клыков собак должна была выглядеть как несчастный случай и моя шпионская вылазка должна была завершиться здесь, на этой тропинке, а тот, кто выпустил псов, сейчас спокойно дожидается своего часа, чтобы на рассвете подобрать у моего окровавленного тела бумаги с формулами и раствориться в ночи. И никто не будет знать, что формулы у него, и никто не помешает ему использовать их по своему усмотрению. О событиях этой ночи заранее знали Ник, Рис и неизвестный в маске, больше никого из ребят в это дело не посвящали: помощь не требовалась, а лишние посвященные увеличивают риск утечки информации. С Ником и Рисом мы вместе уезжали из дома и собаки сидели за решеткой, но Ник мог просто не сказать слугам, что собак запрещено выпускать в его отсутствие или позвонить по амулету дворецкому и велеть выпустить их позже, хоть сразу после того, как увидел меня с папкой в руках. Человек в маске мог сделать это еще проще: он менталист и отдать стражнику приказ о спуске собак ему бы не составило труда, как и выпустить их самому: калитка открыта, собаки хорошо его знают, он при мне их за ухом чесал. Вывод: Рис точно ни при чем, это не он хотел меня убить, а вот в доме Дираса мне оставаться опасно».
Тяжело подозревать человека, которого считал другом и честным человеком, но... Алесе хотелось жить, а возможность организовать эту западню была у двоих людей и повод был весомый: Алеся не хуже императора понимала, что украденные ею бумаги это не только возможность выйти в другие миры, но и вечная угроза спокойствию государства, необходимость очень тщательно охранять портал, а еще – возможность продать формулы в другие империи за очень крупную сумму, лишив Велейского императора преимущества первого шага в магическом прогрессе, ведь на втором материке этого мира тоже есть древний межмировой портал.
«Вряд ли меня всю ночь караулят у этой калитки – здесь открытая местность, широкая дорога, постоянно ходят патрули и маячить перед их глазами во время комендантского часа, дожидаясь меня, желающий моей смерти не стал бы, ему проще разок заглянуть в сад перед тем, как поднимутся слуги. Скорее, он ожидает меня в подземном ходе и счастье, что я не рискнула им воспользоваться, так что можно уйти из сада тем же путем, которым пришла», – рассудила Алеся.
Поднявшись с земли, она отряхнула юбки и выскользнула обратно за калитку. До дома Риса было недалеко, во время прогулки по городу он показывал тот дом, где арендовал три комнаты, и сегодня выдал ей запасные ключи от своей квартиры. Квартира Риса располагалась на первом этаже четырехэтажного доходного* дома, а в личном подвале Риса, идущем в комплекте с квартирой, стоял запасной печатный станок подпольщиков (на случай, если ищейки накроют их типографию). Рис уверял, что кроме него ключей ни у кого нет, а если попробуют войти без ключа, то сработает магическая сигнализация. Словом, квартира друга представлялась достаточно надежным убежищем на ночь.
Она улеглась на диван не раздеваясь и мысленно говоря всем врагам, которые могли бы караулить ее под дверью:
«Меня не видно! Меня не слышно! Меня здесь нет!!!»
Алеся не ведала, что почти слово в слово повторяет слова своей сумасшедшей прабабки, когда ту отвозили в лечебницу для душевнобольных.
________________________________________________________________________
* Доходный дом – многоквартирный дом, построенный для сдачи комнат и квартир в аренду.
Глава 2. «Зловещая история».
– Ее точно схватили ищейки, но молчат об этом! – с отчаянием произнес голос Риса за стеной. – Ты бы видел, что творилось у дома первого дознавателя! Мы с рейтом весь центр столицы обежали в ее поисках, всю ночь ее в столичном доме ждали, но так и не дождались.
– Если они ее схватили, то почему с утра развесили объявления о награде в десять золотых тому, кто поймает беглую магиню? И мы нашли у театра глайдер рейта Дираса, так что она вернулась в Кресси, – возражал голос Слэна.
– Это ищейки так нас в заблуждение ввести хотят! Они обнаружили у парка глайдер и перегнали его, чтобы мы так и думали, что она в Кресси, и безуспешно ее искали, пока Хальер вволю издевается над ней! Если бы она смогла сбежать и вернуться, то мы нашли бы ее в доме главы, а ее там нет! Рейт еще надеется на появление Алеси и сидит дома, но...
Печальный вздох завершил речь Риса, а обсуждаемая парнями девушка очнулась от сна и тихо лежала на диване в соседней комнате. Через несколько минут друзья, с раннего утра обыскивавшие город вместе с Рисом, попрощались с ним и ушли, велев ему отдыхать после бессонной ночи, и тогда Алеся бесшумно встала, поправила платье и постучала в дверь, ведущую в соседнюю комнату. Из гостиной донесся потрясенный вздох, быстрые шаги – и она увидела круглые глаза своего верного приятеля.
– Привет, Рис. Я переночевала у тебя.
– Привет. Ты... ты – Алеся, верно? Ой, конечно, верно, что я говорю, ты точно такая, как на моем портрете... Я так рад, что ты нашлась!
Алесю чуть не задушили в объятьях. Чистота души позволяла Рису безусловно доверять тому, что он пишет в своем дневнике об Алесе, и горячо сочувствовать ее трудной судьбе вечно всеми забываемого человека. Его дружеское отношение к ней возрождалось при каждой новой встрече, как феникс из пепла, не требуя от нее постоянных усилий для восстановления утраченных доверительных отношений.
«Как хорошо, что у меня есть Рис, – прижимаясь к другу, радовалась Алеся. – Милый, простодушный и такой уже родной Рис!»
Они проговорили несколько часов, Алеся рассказала обо всем, солгав лишь в одном – в том, что сумела вынести бумаги Хальера. В ее версии она обнаружила в кабинете закрытый и накрепко зачарованный сейф, так что ей не удалось взломать его. А на столе лежал только отчет из Греблина.
– Значит, нашему менталисту не удалось внушить первому дознавателю поменьше беспокоиться о сохранности бумаг и не запирать на ночь ящик с ними, – сказал Рис. – Бывает, ментальная магия – штука тонкая, главное, что ты смогла уйти. Но я не понимаю, кто выпустил собак в саду!
– Здесь есть только два варианта, – повторила Алеся, но Рис не хотел верить этому, настаивая на версии халатности слуг. – Ладно, довольно спорить, мне пора найти себе новое убежище, о котором никто не будет знать. Рис, ты сейчас запишешь мой рассказ и то, что новые статейки в ваш листок я буду присылать тебе по почте до востребования. Дальше ты ничего записывать не будешь – мне необходимо скрыться так, чтобы даже ты не знал, где я.
– Хорошо, я понял. Спасибо, что продолжишь помогать с нашей газетой.
– Это вам спасибо, что даете мне возможность высказаться. Ох, как я хочу высказаться!
Рис с сочувствием посмотрел на нее, пожал руку:
– Мне жаль парня из твоего мира. Теперь ты точно знаешь, что Хальер – хладнокровный убийца, безжалостно ставящий на людях смертельные эксперименты. Надо объяснить это людям так, чтобы они тоже поняли, тоже поверили! Алеся, тогда и тебе будет проще скрываться – все начнут помогать тебе.
– Хм-мм... Предлагаешь продвинуть идею того, что Хальер – злодей и укрыватель маньяков, а беглая магиня – национальный герой? – усмехнулась Алеся и зло прищурилась.
– Если можешь, – кивнул Рис, ошарашенный столь смелым и грандиозным замыслом.
– Я теперь всё могу, – зловеще процедила сквозь зубы Алеся. – Помни, Рис: самые опасные люди – это те, которым нечего терять.
