– А чья же это была пьянка и по какому случаю? Ты там ни у кого не спросила?
Мария. Мария же говорила.
– Коди. Мне сказали, что хозяин – какой-то Коди и…
Сэмми Сэл резко притормозил, брови его поползли вверх.
– Так-так. Коди Харвуд?
– Не знаю, – равнодушно пожала плечами Шеветта. Бумажный, почти невесомый велосипед абсолютно не сковывал ее движений.
– А кто это такой – Коди Харвуд, ты хоть это-то знаешь?
– Нет.
Площадка. Теперь можно не тащить велосипед, а катить.
– Ба-альшие башли. Реклама. Харвуд Левин – это его папаша.
– Ну да. – Шеветте было по фигу, кто там чей папаша. – Я же говорила, что там и публика, и все-все там было богатое.
– Папашина фирма руководила избирательной кампанией президентши Миллбэнк и на этих выборах, и на прошлых.
Но Шеветта была занята более важным делом – активировала распознающую петлю. Сэмми поставил свой велосипед рядом, загоревшиеся было колеса потускнели и снова стали серыми.
– Я прицеплю его к своему, на той же петле. Да здесь их вообще никто не тронет.
– Вот так же думал и я, – сказал Сэмми, наблюдая, как Шеветта вытягивает петлю, как она осторожно, чтобы не оставить на розовой с черным эмали ни царапинки, обматывает раму его велосипеда, как запечатывает петлю большим пальцем. – В тот раз, когда у меня сперли первый велосипед. И следующий.
К величайшей ее радости, желтая корзина подъемника была внизу; гостей у Скиннера, похоже, нет.
– Ну, так что, поехали?
Шеветта запоздало вспомнила, что обещала утром купить у Джонни-таиландца суп, кисло-сладкий лимонный суп, любимое блюдо Скиннера.
Когда она сказала Сэму, что хочет курьерить, хочет иметь свой собственный велосипед, он принес ей мексиканский шлем с наушниками и наглазниками, обучающий, где в Сан-Франциско какая улица и как куда проехать. Через три дня Шеветта знала город вдоль и поперек, хотя и не так, как знают его курьеры. У курьера, сказал Сэмми, в голове такая карта, какой нигде больше и нет. Тут же нужно знать все основные здания, и как в них войти, и как там себя вести, и что нужно делать, чтобы какая-нибудь сволочь не стырила твой велосипед. Но когда он привел ее к Банни, все прошло без сучка, без задоринки, чудо да и только.
За три недели она заработала достаточно, чтобы купить себе вполне приличный велосипед, это тоже было вроде как чудо.
Примерно в это же время Шеветта начала встречаться после работы с парой других «Объединенных» велосипедисток, с Тэми Ту и Элис Мэйби, через них-то она и забрела тогда к когнитивным диссидентам. Забрела и познакомилась с Лоуэллом.
– Здесь у вас никто не запирается, – сказал Сэмми, глядя снизу, как Шеветта поднимает крышку люка.
Шеветта зажмурилась и увидела целую толпу копов, набившуюся в Скиннерову клетушку, попыталась рассмотреть, как они одеты, но не смогла. Затем она открыла глаза и просунула голову в люк.
Обычная, ежедневно наблюдаемая сцена. Скиннер лежит в постели, взгромоздив маленький телевизор прямо себе на грудь, из серых дырявых носков выглядывают желтые, ороговевшие ногти.
– Привет, – сказала Шеветта, поднимаясь наверх. – Я привела Сэмми. Мы с ним вместе работаем.
В люк просунулись голова и плечи Сэмми Сэла.
– Здрасьте, – кивнул Сэмми.
Скиннер молчал, по хмурому морщинистому лицу бегали цветные отсветы экрана.
– Как поживаете? – вежливо осведомился Сэмми; он поднялся в комнату и прикрыл за собой крышку люка.
– Ты поесть что-нибудь принесла? – Скиннер словно и не замечал гостя.
– Джонни говорит, что суп будет готов чуть попозже, – сказала Шеветта, двигаясь к стеллажу с журналами, и тут же осеклась: ну надо же – сморозить такую глупость! Суп этот готов всегда, двадцать четыре часа в сутки – Джонни заварил его много лет назад и с тех пор только и делает, что добавляет продукты в постоянно кипящий котел.
– Как поживаете, мистер Скиннер? – терпеливо повторил Сэмми. И подмигнул Шеветте. Он стоял, чуть наклонившись, чуть рас ставив ноги, и держал шлем перед собой, в обеих руках, ни дать ни взять – подросток, пришедший засвидетельствовать почтение папаше своей подружки.
– А чего это ты там подмигиваешь?
Скиннер щелкнул выключателем, и экран погас. Шеветта купила этот телевизор в Мышеловке, с контейнеровоза. Скиннер говорил, что не в силах больше разобрать, какие из передач «программа», а какие «реклама», что бы эти слова ни значили.
– Да нет, мистер Скиннер, – сказал Сэмми Сэл, – что вы, просто в глаз что-то попало.
Он переступил с ноги на ногу и стал еще больше похож на нервозного, неуверенного в себе подростка. Шеветта бы, пожалуй, расхохоталась, если бы не другое, важное дело. Прикрытая широкой спиной Сэмми, она пошарила за журналами. На месте, слава богу. Вытащим и – в карман.
– Сэмми, а ты смотрел когда-нибудь на город с нашей верхотуры?
Шеветта чувствовала на своем лице широкую, придурочную улыбку, чувствовала недоумение Скиннера, пытавшегося понять, что же тут происходит, но ей сейчас все было по фигу. Она взлетела по стремянке к потолочному люку.
– Нет, лапа, никогда. Полный, наверное, отпад.
– Слышь, – сказал Скиннер, глядя, как Шеветта открывает люк, – что это с тобой, сдурела, что ли?
Но она уже поднялась в недвижность навалившегося на мост воздуха. Чаще всего здесь дул ветер, вызывавший острое желание лечь ничком и вцепиться во что-нибудь покрепче, но бывали и такие вот моменты мертвого, абсолютного затишья. Сзади послышались шаги Сэмми. Шеветта вынула футляр из кармана и шагнула к краю крыши.
– Подожди, – сказал Сэмми. – Дай посмотреть.
Шеветта занесла руку для броска. Цепкие черные пальцы выхватили у нее футляр.
– Ты что!
– Стихни. – Сэмми открыл футляр, извлек из него очки. – Отличная штука…
– Отдай!
Шеветта протянула руку, но получила только сланцево-серую скорлупку футляра.
– Видишь, как это делается? – Сэмми держал очки за дужки. – Слева «aus», справа – «em». Вот так вот, слегка сдвинуть – и все.
В тускловатом свете, пробивающемся из люка, – длинные черные пальцы.
– Вот, попробуй сама, – сказал Сэмми, надевая на Шеветту очки.
Деловые кварталы Сан-Франциско, Пирамида, стянутая после землетрясения стальными скрепами, дальние горы – все это исчезло.
– Еж твою в двадцать, – пораженно выдохнула Шеветта, глядя на ровный строй невероятных зданий. Огромные – шириной, пожалуй, в четыре городских квартала каждое, – они отвесно уходили к небу, чтобы там, на головокружительной высоте, распуститься широкими, похожими на дуршлаги полусферами. Затем небо заполнилось китайскими иероглифами.
– Сэмми…
Она покачнулась и тут же почувствовала на правом локте твердую руку Сэма.
Китайская надпись искривилась, поплыла, выстроилась в нормальные буквы.
«САНФЛАУЭР КОРПОРЕЙШН».
– Сэмми…
– А?
– Что это за хрень?
Стоило Шеветте присмотреться к чему-нибудь повнимательнее, как в небе вспыхивала новая надпись, тесные строчки непонятных технических терминов.
– Откуда мне знать, я же не вижу, чего ты там видишь. Дай посмотреть.
– Скутер, – донесся снизу голос Скиннера. – Чего это ты вдруг вернулся?
Шеветта беспрекословно отдала Сэмми Сэлу очки, опустилась на колени и заглянула в люк. Ну да, тот самый японский недотепа, который ходит все время к Скиннеру, студентик или социальный работник, или кто уж он там такой. Только чего этот японец так странно выглядит, он и всегда-то как пыльным мешком ударенный, а тут и вообще. Испуганный какой-то. И кто это с ним второй?
– Ну так что, Скутер, – сказал Скиннер, – как жизнь молодая?
– Это мистер Лавлесс, – пробормотал Ямадзаки. – Он хочет с вами познакомиться.
– Эй, на крыше! – незнакомец сверкнул золотыми коронками и вытащил из кармана длинного черного дождевика пистолет. Он держал оружие с привычной непринужденностью профессионала, как плотник свой молоток или смазчик – масленку. На его руке была хирургическая перчатка. – Чего ты туда залезла, спускайся к нам.
– А делается это так, – сказал Фредди, вручая Райделлу кредитную карточку. – Ты платишь пять сотен за вход и имеешь потом право набрать на эти пять сотен товару.
Райделл взглянул на карточку. Какой-то голландский банк. В счет, нужно понимать, зарплаты. Сейчас, пожалуй, самое время спросить, какая она будет, эта зарплата. А может – и не самое время, может, лучше подождать, а то больно уж у него, у Фредди, мрачное настроение.
По словам Фредди, этот Контейнерный город – лучшее место, чтобы быстро и без хлопот купить одежду. Нормальную, будем надеяться, одежду. Уорбэйби пьет сейчас травяной чай в этом странноватом кафе. Сказал, что ему нужно спокойно подумать. Отослал Райделла к машине, а Фредди задержал и пару минут с ним секретничал.
– А что, если мы ему понадобимся? Поехать захочет куда-нибудь или еще что.
– Позвонит и вызовет.
