Уинстон не отрывал от нее глаз.
— Согласен, не имею. Но какая награда ждет в конце пути! А море уже близко.
— Нас осталось только двое, — сказала она.
— Историей движут не толпы, — сказал он. — И не благоразумные обыватели. Курс всегда прокладывает отважный капитан.
— Нет, все кончено. Нам еще повезет, если мы доберемся до дома.
— Может, и не доберетесь. А на пути к цели риск вам обеспечен. Но вы должны решить, что для вас ценнее — риск или награда за него.
— Вот мы и решим. У меня есть спутник.
— Он подчинится вашему решению. Все зависит от вас.
Она пыталась удержать злые слезы.
— Мы такого натерпелись. Сделали все, что могли. Идти дальше неразумно.
— Ценность разума часто преувеличивают, Чака. В тысяча девятьсот сороковом году было бы разумно принять условия Гитлера.
— Принять что?
Он отмахнулся от вопроса:
— Не имеет значения. Но разум, находясь под давлением, обычно склоняется к осторожности, когда требуется отвага.
— Я не труслива, Уинстон.
— Уверен, что нет.
Он затянулся своей сигарой. Сизый дым доплыл до Чаки. Глаза защипало, и она отшатнулась.
— А вы не привидение? — спросила она.
Вопрос звучал вполне резонно.
— Боюсь, что да. Я то, что остается на песке, когда отступает прилив. — В его глазах играли отблески костра. — Интересно, если никто из живущих не помнит события, то сохраняет ли смысл само событие? Ведь оно в таком случае как бы и не происходило.
Квейт заворочался во сне, но не проснулся.
— Боюсь, что не знаю, — ответила Чака.
Они надолго замолчали.
Уинстон поднялся на ноги. Ей показалось, что он недоволен ею.
— Старому человеку жестковато сидеть на полу. Разумеется, вы правы: вам придется решать, стоит ли идти дальше. Камелот никогда не существовал в действительности. Единственный смысл его заключался в том, что он существовал как идея. Может, и ваше убежище Хейвен — тоже всего лишь идея.
— Нет, — твердо сказала она. — Хейвен существует на самом деле.
— Кто-нибудь, кроме вас, ищет его?
— Была еще одна группа, они тоже потерпели неудачу. Думаю, что больше никто не возьмется за поиски.
— В таком случае, Чака из Иллирии, вы должны хорошенько подумать, ради чего вы вообще пустились в путь. Ради чего погибли ваши товарищи. Что вы ищете на самом деле.
— Деньги. Все очень просто. Древние рукописи бесценны. Мы бы прославились на всю Лигу. Ради этого и пошли.
Он задумался.
— Тогда ступайте назад, — сказал он. — Если это чисто коммерческое предприятие, пошлите все к черту и вложите деньги в недвижимость.
— Простите, куда?
— Но, скажу я вам, вы вовсе не по этой причине отправились на поиски. И домой вы возвращаетесь, потому что забыли, ради чего взялись за это дело.
— Мы не забыли.
— Забыли, забыли. Хотите, я скажу вам, ради чего вы на это отважились? — Какое-то время он, казалось, не мог подобрать слова. — Ваш Хейвен не имеет ничего общего ни со славой, ни с деньгами. Конечно, если бы вы туда добрались, разгадали эту тайну, вы бы и прославились, и заработали неплохо — если бы еще и домой сумели вернуться. Но в действительности вы получили бы нечто неизмеримо большее, и, подозреваю, знаете об этом: вы открыли бы, кто вы такие на самом деле. Разве вы не обнаружили бы, что являетесь потомками тех, кто построил Акрополь, написал "Гамлета", долетел до спутников Нептуна.
— Нет, — сказала она. — По-моему, нет.
— Тогда мы утратили все, Чака. Но вы еще можете вернуть утраченное. Если захотите. Если и не вы, то кто-нибудь другой. Но оно того стоит, любую цену можно заплатить за это.
Он почти слился с темнотой.
— Уинстон, — окликнула она. — Я вас не вижу. Вы еще здесь?
— Я здесь. Система устарела, и зарядки хватит ненадолго.
Сквозь него просвечивало небо.
— Да вы и в самом деле привидение, — сказала она.
— Вполне возможно, вы не достигнете цели. Наверняка можно предвидеть только трудности и испытания. Но держитесь. Никогда не сдавайтесь.
Она уставилась на него во все глаза.
— Никогда не теряйте мужества.
Внезапно ее пробрала дрожь и появилось ощущение, что она бывала здесь раньше, встречала этого человека в какой-то другой жизни.
— В вас есть что-то знакомое. Может, я где-то видела ваше изображение?
— Не могу сказать.
— Может, дело в словах. Они отдаются эхом.
Он смотрел прямо на нее.
— Может быть. — Сквозь его очертания у входа в грот просвечивали звезды. — Не забывайте, что бы ни случилось, вы — одна из избранных. Член братства избранных. Вы не одиноки.
Она смотрела, как он постепенно исчезает, оставался только едва тлевший кончик сигары.
— Вы ищете самое себя.
— Вы все это себе придумали.
— Я знаю вас, Чака. — Он совсем исчез, оставался только голос. — Я знаю, кто вы на самом деле. И вы тоже вскоре выясните это.
— Это его имя или фамилия? — спросил Квейт, пока они седлали лошадей.
— Не могу сказать. — Она нахмурилась. — Я вообще не могу сказать, был ли он на самом деле или только привиделся мне. Никаких следов. Никаких отпечатков.
Квейт взглянул на восходящее солнце. Утро было ясное.
— Вот так всегда в этих местах. Не то действительность, не то иллюзия. Жаль, что ты меня не разбудила.
— Мне тоже жаль. — Она вскочила в седло и потрепала лошадь по холке. — Он сказал, что море всего в сорока милях отсюда.
Над ними струился теплый утренний воздух.
— Так ты решила ехать дальше?
— Квейт, ты когда-нибудь слышал о Нептуне?
Он покачал головой.
— Может быть, — сказала она, — в следующий раз мы отправимся туда.
Кори Доктороу
Когда сисадмины правили Землей
Доктороу — автор романов "Доходяга в волшебном королевстве" ("Down and Out in the Magic Kingdom"), "Восточное стандартное племя" ("Eastern Standard Tribe") и "Кто-то приходит в город, кто-то уходит из города" ("Someone Comes to Town, Someone Leaves Town"). Готовятся к изданию "Младший брат" ("Little Brother") и роман с рабочим названием "Темпанк" ("Themepunks"). Рассказы Доктороу, публиковавшиеся в различных журналах от "Asimov's Science Fiction" до сетевого "Salon.com", представлены в сборниках "Чужое место и восемь других историй" ("A Place So Foreign and Eight More") и "Разогнанный процессор. Рассказы о наступившем будущем" ("Overclocked: Stories of the Future Present"). Писатель трижды становился лауреатом премии журнала "Locus", получил канадскую премию "Starburst", номинировался на премии "Хьюго" и "Небьюла", а в 2000 году удостоился премии Джона Кэмпбелла в номинации "Лучший молодой автор". Доктороу также является соредактором "Boing Boing", сетевого "справочника удивительных вещей".
Повесть "Когда сисадмины правили Землей" впервые была опубликована в электронном журнале "Jim Baen's Universe" и в 2007 году завоевала премию журнала "Locus". В этом произведении сисадмины (администраторы компьютерных систем) после серии катастроф, погубивших цивилизацию, укрываются в сетевых центрах управления. Когда Интернет создавался, предполагалось, что он будет способен выдержать ядерные взрывы, и в этом произведении Доктороу, сам бывший сисадмин, задает вопрос: если Интернет переживет апокалипсис, то что после конца света станут делать спасшиеся технические специалисты?
Когда служебный телефон Феликса зазвонил в два часа ночи, Келли повернулась на бок, ткнула его в плечо и прошипела:
— Почему ты не выключил эту проклятую штуковину, когда ложился спать?
— Потому что я должен оставаться на связи.
— Ты же не долбаный врач, — продолжила она, пиная его, когда он сидел на краю кровати, натягивая брюки, которые перед сном бросил на пол, — ты чертов системный администратор.
— Это моя работа.
— На тебе пашут, как на правительственном муле. И ты знаешь, что я права. Господи, ты же теперь отец и не можешь убегать посреди ночи всякий раз, когда накрывается чей-то источник порнухи. Не бери трубку.
Он знал, что жена права. Он взял трубку.
— Главные маршрутизаторы[6] не отвечают. BGP[7] не отвечает.
Механическому голосу системного монитора было все равно, если его проклянут, и Феликс тут же это сделал. Хоть немного полегчало.
— Может быть, мне удастся все наладить из дома, — сказал он.
Феликс мог подключиться к источнику бесперебойного питания "клетки" и перезагрузить машрутизаторы. ИБП находился в другом сетевом блоке и имел собственные независимые маршрутизаторы, питающиеся от своих ИБП.
Келли уже сидела на постели, он мог различить очертания ее фигуры на фоне изголовья кровати.
— За пять лет нашего брака ты ни разу не сумел наладить что-либо из дома, — заявила она.
На сей раз жена была не права: он постоянно решал разные проблемы из дома, но делал это незаметно, не привлекая ее внимания, потому она об этом и не знала. Но Келли все же попала в точку — судя но его журналам событий, после часа ночи уже ничто и никогда нельзя было исправить и наладить, не приезжая в "клетку". Закон бесконечной вселенской извращенности, он же Закон Феликса.
