– Ладно. Продолжаем, – судья уткнул нос в папку, – о торговле наркотиками. Фу, чушь какая! У вас там что, людей с мозгами уже не осталось? Лет десять гоните одно и то же.
– Так нет больше других преступлений, Ваша честь, – опять подскочил прокурор. – Хулиганов, бандитов, воров и прочих нарушителей уже давно пересажали всех. Коррупционеров тоже. И убийц. К тому же, какой из этого, – прокурор кивнул на подсудимого, – бандит? Еле по наркоте дело сшили.
– Вот и давай сам оглашай дело, белошвейка! – судья торжественно провозгласил. – Слово предоставляется обвинению.
Прокурор поднялся, оправил складки на кителе, пошевелил бумаги на столе и начал:
– Высокочтимый суд! Господа присяж…, – он запнулся, огляделся по сторонам. – А где присяжные?
– Так давно уж нет, – ухмыльнулся судья. – Упразднили. И пересажали. Сам же сажал.
– Да-да, вспоминаю.
– К делу давай, ближе.
– Итак, подсудимый был пойман на месте преступления. При задержании у него был изъят пакетик с марихуаной. Прошу вызвать свидетеля обвинения.
– Вызывай.
Перед судом предстал сотрудник полиции. Представился.
– Капитан, – обратился к нему прокурор, – Вы подтверждаете, что у обвиняемого в момент задержания находился наркотик?
– Подтверждаю, – ответил свидетель. – Пакетик находился у него в руке. О чем свидетельствуют и отпечатки пальцев на пакетике.
– На этом? – кивнул судья на лежащий перед ним вещдок.
– Так точно, Ваша честь!
– Какой-то он…, – судья брезгливо подтолкнул ручкой потертый, мятый, местами лопнувший и аккуратно склеенный скотчем полиэтиленовый пакетик. – Не могли найти что-нибудь поприличнее?!
– Дефицит, Ваша честь. И в работе постоянно. Изнашивается.
– Ваша честь! – подскочил адвокат. – Да на этом пакетике не одна сотня отпечатков, наверное.
– А тебе, – судья строго глянул поверх очков на защитника. – А Вам никто слова не давал.
– Прошу прощения, Ваша честь, – адвокат тихо опустился на стул.
– У обвинения есть еще вопросы к свидетелю? – Нет? – Слово предоставляется защите. Теперь можете, – глянул судья на адвоката.
Адвокат, потирая руки, проскользил к вещдоку.
– Интересно, где вы взяли такую вещь? – повертел он в руках пакетик.
– Так у нас имеются…, – свидетель осекся и продолжал. – У задержанного, господин защитник. Держал в руке.
– А вы уверены в этом? Разве он, – кивнул адвокат на обвиняемого, – смог бы удержать его в руке?
– Не могу знать. Держал в руке. Сжатой в кулак. И отпечатки, опять же.
– А отпечатков на пакетике было много?
– Много. Но мы идентифицировали отпечатки обвиняемого. Этого достаточно.
– А свои отпечатки, случайно, там не идентифицировали?
– Возражаю, Ваша честь! – подскочил прокурор.
– Принято.
– Это не входило в нашу задачу, – тупо ответил на вопрос защиты капитан. – Пакетик был в руке… И отпечатки…
– Грубо работаете, свидетель. Могли бы что-нибудь поумнее придумать. Обвиняемый, сами понимаете, особый.
– Возражаю! – опять подскочил прокурор.
– Принято, – отозвался судья. – Вы, это самое, по существу, господин защитник.
– У меня нет больше вопросов, – устало отозвался адвокат. – Бесполезно все.
– Вы свободны, свидетель, – сказал судья. – Кто у нас еще?
– Больше нет, – ответил обвинитель. – Все свидетели опрошены.
– Тогда завершаем. Слово предоставляется обвинению.
– Высокочтимый суд! Ваша честь! – торжественно начал речь прокурор. – Налицо уголовное преступление. Обвиняемый был задержан на месте преступления, при нем находился наркотик. Отпечатки пальцев имеются. Все настолько соответствует фактам, что наличие преступления не подлежит сомнению.
Обвиняемый, который вел себя до этого тихо и смирно, вдруг заорал.
Судья недовольно поморщился:
– Охрана, сделайте что-нибудь!
Охранники засуетились, но крик не прекращался.
– У меня все, – торопливо закончил прокурор.
– Обвинение!? – судья повысил голос, стремясь перекрыть шум. Адвокат, хитро улыбаясь, вынул из кармана соску-пустышку и направился к хлопотавшим над обвиняемым охранникам. Вопли прекратились.
– Кушать хочет, – довольно прокомментировал адвокат.
– К делу!
– Высокочтимый суд! Ваша честь! – начал адвокат. – Я согласен с доказательствами преступления, предоставленными здесь обвинением. Сомнений они не вызывают. Но все-таки… Как может только что родившийся ребенок держать в руке пакетик? Это же абсурд! Он же еще ничего не соображает и не понимает, что творит. То есть совершает действие неумышленно. Прошу это учесть при назначении наказания. Это во-первых. Во-вторых, я не зря задал вопрос о других отпечатках. Откуда появился пакетик? Вот в чем вопрос. Ребенок появился из лона матери с пакетиком в руке. Это установлено. Значит, пакетик тоже оттуда, из этой самой…, – адвокат замялся, – то есть родился вместе с ребенком. А значит, что он должен быть таким же девственно чистым и свежим. Без отпечатков пальцев. Без скотча. Новеньким. А что мы видим? – торжествующе указал адвокат на вещдок. – Вот это и вызывает у меня сомнения. Надеюсь, суд учтет мои сомнения при назначении наказания. У меня все.
– Суд удаляется для принятия решения, – судья встал и вышел. Адвокат с прокурором остались одни.
– Ты, как всегда, умеешь испортить настроение, – заметил прокурор. – Праздник портишь только.
– Праздник? – отозвался адвокат. – Ты в этом уверен?
– Конечно. Последний же.
– Ну-ну.
Они замолчали. В наступившей тишине было слышно только чмоканье, раздававшееся из свертка, лежавшего на столике в кабинке.
– Задерживается, что-то, – прервал молчание прокурор.
– В туалете засел, вероятно.
Дверь раскрылась, и вошел судья.
– Встать! Суд идет!
– Прошу садиться.
Судья зачитал приговор:
– Ввиду неопровержимости улик обвиняемый приговаривается к пожизненному заключению по месту пребывания и лишению гражданских прав.
Прокурор победно глянул на адвоката. Тот равнодушно пожал плечами:
– Как обычно.
– Судебное заседание объявляется закрытым, – объявил судья. – Все свободны.
Дождавшись, пока дверь за охранниками со свертком закроется, прокурор засуетился:
– Ваша честь, судья! Неплохо бы отметить, – в руках у него появилась бутылка.
– Не возражаю, – судья привычно выудил из тумбочки стола три рюмки. – Давайте сюда, поближе.
– Колбаска, ветчинка, – радушно угощал прокурор, раскладывая закуску на судейском столе.
– Пора тебя уже садить, – строго сказал судья. – Ползарплаты тратишь на выпивку. Судью спаиваешь. Шучу я, – успокоил он того, видя, как вытянулась и посерела прокурорская физиономия. – А ты что скучный такой, адвокат?
– Так радоваться-то, вроде, нечему.
– Как это нечему? Все, последний преступник, последний судебный процесс. Судить больше некого. Все население осуждено и отбывает пожизненный срок. Теперь в стране порядок, тишь да гладь. Никто не ворует, не бастует, не грабит, не убивает. Радоваться надо, а не грустить. Задача правительства выполнена.
– Вот-вот, именно. Выполнена. А дальше что? Чем нам теперь заняться? И нужны ли мы теперь? Может, как ты только что пошутил, настал наш черед, судья?
– Ч-черт, а ведь он прав! А, прокурор?
– Не, что-то тут не складывается. Кто тогда нас судить будет? – возразил прокурор.
– Тоже верно. Давай, адвокат, думай. Мы-то по фактам привыкли работать. А ты у нас мыслитель. Ну, давайте, по рюмочке. За последнего осужденного.
