— А ларчик просто открывался, — промолвил я, уставившись на открывшийся рядом с сейфом лючок в полу.
— Молодец Программист! — сказал Шумилов и с этими словами тут же оттер меня от находки. А я с огромным сожалением смотрел, как извлекают из подпола толстые паки с документами, среди которых был один ценный для меня предмет. Но ничего не поделаешь, будет время, придумаю, как его у чекистов изъять.
— Ты куда? — спросили меня, когда я направился к выходу.
— Я вам больше не нужен? Это всё?
— Подожди, подкинем тебя до работы.
— Да у меня дела, некогда.
— Ну, тогда давай… Спасибо!
— Пока.
Выйдя из здания, я внимательно посмотрел на автомобиль, на котором меня привезли, и подумал, что пора действовать на опережение, а не ждать, пока меня грохнут. Затем набрал номер.
— Да! — рявкнули в трубке.
— Дядя Миша, для вас есть информация от хозяина, — произнёс я, — Слушайте внимательно, а лучше записывайте…
— Ничего, я запомню.
— Сегодня вечером. Около семи часов по трассе Н-ск — П-нск выйдет автомобиль марки Фольксваген темно зеленого цвета с госномером (номер озвучил). Ваша задача машину перехватить…
— Ты охренел что ли? Ты знаешь, чьи это номера?
— Дослушайте до конца пожалуйста… В автомобиле будут два человека. Водитель и охранник. Гонец повезет в область крупную сумму денег. Ваша задача машину перехватить, и оставить в автомобиле записку, в которой будет сказано, что людей и деньги вы вернете в обмен на свободу хозяина.
— Откуда информация? Кто это тебе сказал?
— Сам хозяин. Меня забирали сегодня… и я с ним виделся. Говорю лишь то, что он велел. А ваше дело верить мне или не верить. Исполнять или не исполнять. Но если, что…, потом не отнекивайтесь, что я не сообщал. Имейте в виду, разговор я записал на диктофон и при встрече хозяину дам прослушать.
— Понял. Но учти, информацию я проверю.
Дядя Миша дал отбой. Информацию он проверит и выяснит, что гонец везет месячную выручку за наркоту. Деньги идут в область. Это у нас в городе П.М. нарко-барон, а для областников — всего лишь шестерка. Им очень не понравится, если деньги к ним не дойдут. И тут дилемма — будет ли рисковать П.М. своим местом или предпочтет отдать Зеленского? Ведь он совсем не борец со справедливостью, а всего лишь использует служебное положение в личных целях. Отжать бизнес у Зеленского — хорошая идея. Не знаю, сам он додумался или столичные враги Зеленского ему заказали, не суть важно. Важно, что я стравил пауков в банке. А разбираться буду с тем, кто останется.
Вторник.
Сегодня на работе попросил, чтобы Коля меня сфотографировал.
— Странно, шеф… Кадр испорченный. Тут засветка в углу какая-то вылезла, — говорит Николай, рассматривая кадр на камере, — давайте ещё щелкну?
— Давай, ещё — соглашаюсь я.
— Вж-ж. Динь-динь, — щёлкнула зеркалка.
— Надо, же… теперь в другом углу вылезло. Либо что-то с флешкой, либо накрылся ваш фотик.
— Да, нет, Коля всё нормально, — отвечаю я, а сам думаю, что знак скорой смерти всё ещё так и стоит…
Среда.
Уже вечер. Ребята ушли по домам, а я, сославшись на некую выдуманную работу, остался. На улице стемнело. Сижу и жду смерти. Лучше здесь, чем на улице, получить пулю в спину в подворотне, и умереть, уткнувшись лицом в грязь. Это ведь так противно, поднимать с земли окоченевшее тело все в крови и грязи и грузить на носилки. Не знаю, конечно, как санитары в морге к своей работе относятся, но мне было бы противно. Лучше в тепле, при свете. В крови, но не в грязи. И в лицо, а не в спину… Подобрали тепленького, уложили и в морг на вскрытие. Хотя не знаю, будут ли вскрывать в моём случае? Ведь причина смерти будет очевидна — огнестрел. В памяти всплывает какой-то старый фильм, виденный мной в детстве, из тех старых фильмов, что так любит моя мама. Там председатель колхоза во времена коллективизации сидел вот так в избе при свете свечи и ждал, когда его придет убивать банда. Пуля там влетела, через стекло и его убили. Или не его, а его предшественника. Сейчас не помню, но обстановка и настроение соответствующая. Хотя у меня светло. Все лампы включил. Сижу лицом к дверям.
— Ш-ш-ш, — тихо прошелестели колеса автомобиля за окном, сминая корочку выпавшего вчера мокрого снега. Ко мне? Нет. Проехала дальше. Впрочем, не думаю, что прям на машине и к входу. Следы от шин на снегу — какая-никакая улика. Скорее всего пешком придет. Не успеваю это додумать, как открывается дверь и на пороге возникает долгожданный гость. Пистолет с глушителем в правой руке держит открыто.
— Ничего не хочешь сказать напоследок? — говорит он, ставя руку с пистолетом локтем на прилавок. Хорошо устроился, как тире, думаю я.
— От своей пули умрешь.
— Думаешь, застрелюсь? Ошибаешься. Прощай программист…
— Прощай.
И в тот момент, когда он нажимал на курок, я успеваю выкрикнуть сильно и страшно, бросить слов навстречу пулям:
— АБАРА!
И следом:
— Пух! Пух! — негромко пукает пистолет, словно пробки из шампанского вылетели.
Брызги бетона справа от моей головы осколками бьют по уху и в затылок, и что-то сильно царапает щеку, и я чувствую, как со щеки побежала по шее, заливается за воротник моя кровь. И тут что-то с глухим стуком падает на пол, словно мешок картошки уронили. Поднимаю глаза. Никого нет. Всё ещё не веря в происходящее, подхожу к прилавку и заглядываю за него.
На полу, с удивленным выражением лица лежит дядя Миша, а из отверстия на его лбу тонкой струйкой вытекает кровь. Тут меня разбирает нервный истеричный смех.
— Это ты ошибаешься, — говорю я, наклоняясь к трупу, словно он может меня слышать, — рикошет ещё никто не отменял.
Тут же набираю номер знакомого следователя:
— Владимир Сергеевич, извините за неурочный звонок, но тут в меня стреляли… Я? Да вроде живой, а вот тот, кто стрелял не очень… Как не очень? Да, по-моему, помер он. Нет, не я постарался. Пульс не щупал. Скорую вызывать? Зачем? Ладно, хорошо. Вызову скорую. Так вы подъедите или в дежурную часть звонить? Хорошо. Ничего не трогаю. Жду.
Затем звоню жене:
— Рыжая, я сегодня тут заработался. Ты меня не жди. Ложись спать. Буду поздно. Целую.
Четверг.
В офисе с утра прибрался и помыл пол. Истеричный нервный смех прошёл ещё вчера, а вот счастливая идиотская улыбка висельника, у которого веревка порвалась с лица не сходит. О вчерашнем уже ничего не напоминает, кроме двух выбоин в стене. Одна на уровне головы, вторая на уровне сердца. Следователь, да и опергруппа честно офонарели от увиденного. И хотя как говорится — причина и следствие были на лицо, но они никак не могли поверить, что такое может быть. И сдается мне, не на шутку подозревали, что я это все подстроил. Так до конца и не поверили. Сами посудите: Ладно, пуля — летевшая мне в лицо и срикошетившая киллеру в лоб. Но как быть со второй пулей? Она пробило спинку офисного кресла точно на уровне сердца, и застряла в стене за креслом. Как она меня не задела? Сажусь в кресло и отверстие в нем точно под моей левой лопаткой. Вариант один, во время выстрела я инстинктивно дернулся, влево, вправо, и так и получилось. Честно, не помню, что дергался. Как сидел, положив руки на подлокотники, так и сидел. Только когда слово, подсказанное Галиной Ивановной, выкрикнул, невольно подался вперед. А больше ничего. Про слово, и разговоры с убийцей я само собой ничего им не сказал. А теперь вот и не знаю, вовремя сказанное слово меня спасло или все-таки то, что ситуацию эту я предвидел ещё в конце лета. Может, стоит наконец, поверить в свои силы и возможности и перестать сомневаться? Как там, у Дейла Карнеги книга называется? Как перестать беспокоиться и заиметь друзей? Или пора свою написать — «Как обмануть киллера и остаться в живых»?
Сварил кофе, сижу, пишу за ноутом, улыбаюсь, и наслаждаюсь запахом кофе и терпким горячим вкусом. Жить хорошо. Как писал Жоржи Амаду, — кофе должен быть черным, как ночь, сладким, как любовь, и горячим, как огонь. Вот такое я и люблю и варю себе. Жена крепкий не может, водой разбавляет, но я её прощаю, и она мне многое прощает. Например, вчерашнюю царапину на щеке. Хорошо, глубокая получилась, а так бы точно могла женский ноготь заподозрить.
— И-у-и, — удивленно открывается входная дверь и в клубах морозного воздуха на пороге мои сотрудники.
— Шеф! Вы как? Живой?
— Говорят, в тебя вчера стреляли?
— Немножко стреляли, — улыбаюсь я.
— А чего веселый такой?
— Промахнулись, поэтому и веселый. Если бы не промахнулись, был бы грустный. Веселых покойников видеть не приходилось.
Ребята заходят, с подозрением рассматривая офис, в особенности дыры в стене производят на них впечатление.
— Ох! Ни хрена себе!
— Смотри! Вот вторая!
— Коля, у меня к тебе просьба…, - говорю я, дав ребятам хорошо осмотреться и вволю пощупать отверстия, — Сфотографируй меня сейчас.
